— И как ты на это решаешься, — удивлялась дочь, — мама, ведь ты там будешь одна в этой деревне, не страшно тебе?
— Всюду есть люди, — спокойно возражала Елизавета Ефремовна, — я и там себе друзей найду, ты только не волнуйся. Но тебя я всегда в гости ждать буду. Уж в город точно не вернусь больше. Я пенсии ждала как награды. И домик приличный нашёлся. И даже в рассрочку. Это ли не чудо?
Настроение у Елизаветы было отличным. Мало того, что она воплотила свою мечту в виде домика в ближайшей к городу деревне, так была и ещё одна причина уехать. Дочери исполнилось уже тридцать лет, а она всё не могла найти себе пару.
Поэтому Елизавета Ефремовна и решила оставить дочке квартиру, чтобы девушка смогла устроить свою личную жизнь.
— Хозяйничай тут, а я в гости буду заглядывать, когда на рынок приезжать придётся или в магазины, — обняла она Лену, и села в автобус, который помчал её к мечте.
В деревне Елизавета обжилась довольно быстро. Нисколько не скучала она по квартире в городе, так как привыкла проводить и раньше время на своей пригородной даче, которую уже продала за ненадобностью.
Деревня была хорошей: с магазином, автобусным сообщением и даже с фельдшерским пунктом и библиотекой.
— Красота… — любила в голос повторять Елизавета, когда выходила, потягиваясь, по утрам на крылечко. Соседи были у неё люди отзывчивые и даже предлагали помощь, но Лиза отказывалась, так как горела желанием всё делать сама.
К тому же к ней первое время часто приезжала Лена, которая всё не могла привыкнуть к отсутствию матери и волновалась за неё. Шутка ли сказать, прожили они бок о бок все эти годы, а теперь Лене предстояло создать семью, чтобы не разочаровать маму. Так ей наказывала сама Елизавета Ефремовна.
Весна выдалась тёплой и влажной.
— Это хорошо, — говорил сосед Лизы Иван Иванович, семидесятилетний пенсионер, — во влажную землю сеять – то, что надо. Урожай будет.
А Елизавета Ефремовна не только управилась с посадками в огороде, но и завела курочек, уток, благо скотный двор был в хорошем состоянии.
Женщина как на крыльях летала: с раннего утра выходила в сад, кормила своих пернатых, открывала теплицу, полола, а её городской кот Барон следовал за ней по пятам, с прищуром поглядывая на кур и петуха.
— Ничего, Бароша, к хорошему быстро привыкают. Вот и ты, смотрю, уже хозяином тут ходишь. Молодец.
Вскоре к Лизе прибилась и бездомная собака Жулька, которая раньше побиралась по всей деревне – кто что подаст, намёрзлась в зиму. Но Лиза стала пускать от жалости собаку к себе во двор и она уже никуда от неё не ушла, глядя счастливыми глазами на добрую хозяйку, накладывающую ей каждое утро в миску кашу с обрезками мяса и косточками.
Жулька поселилась под крыльцом, а потом Иван Иванович смастерил ей утеплённую будку по просьбе Лизы.
В деревне заговорили о новой соседке, как о доброй и хозяйственной женщине и улыбались ей при встрече.
А дочь Лена некоторое время не могла привыкнуть к отъезду матери, будто чувствуя свою вину.
— Как я тебя отблагодарю, мама? — спрашивала она Лизу, когда приезжала к ней на выходные.
Но когда Елена встретила своего Виталия, то оценила ещё раз поступок матери. Лена вышла замуж, и через год родила дочку Алю.
— Вот ты меня и отблагодарила, — смеялась довольная бабушка Лиза, — наш род продолжается! Внученька, как же хорошо… Будете ко мне на лето приезжать, я козу заведу, чтобы внучку поить целебным молоком.
Так шли годы, и Елизавета Ефремовна стала настоящей деревенской хозяйкой. Лена с мужем приезжали к ней помыться в бане, пособить с огородом, забрать вкусные заготовки.
И не раз дочка спрашивала у матери:
— Не устала ты в деревне возиться со своим скотом? Ведь не молодые твои годы. Уже на седьмой десяток пошло…И одна, а мы только наездами. Оба работаем, а дочка скоро в школу пойдёт.
— Ничего, пока справляюсь, — отвечала Елизавета Ефремовна, — а станет тяжело, так и поубавлю скотинки. А что мне тут без них делать? В окошко смотреть? А с ними веселее…
Когда возраст Елизаветы Ефремовны начал давать о себе знать болезнями, болями в ногах, то и тогда не сразу женщина смогла расстаться с утками и козой.
Оставила она потом, когда уже стало ей за восемьдесят, только курочек. Жули и любимого кота Барона уже не было с ней, прибрались, а прибились ко двору две кошки, кем-то брошенные, как иной раз бывает в деревне.
— Ты никого больше не заводи, мамочка, — просила Лена, — я и так устала ездить к тебе трудиться. А мой возраст уже тоже растёт, скоро и мне к пенсии надо готовиться.
С мужем Лена долго не прожила. Развелись они, когда Аля закончила школу и поступила в столичный институт. Но отец помогал дочери пока она училась. И Лена старалась всё отдать на обучение Али. Девушка, получив высшее образование, осталась в Москве работать и вышла там замуж.
Так и получилось, что Лена снова осталась в квартире одна. Редкими гостями у неё была дочь с зятем, часто не наездишься, и у них своя жизнь.
А Елизавета Ефремовна уже ходила с трудом. Огород они с Леной сократили, и не было ни раза, чтобы дочь, приезжая, не звала мать к себе в город.
— Ну, решила ты со мной ехать, мама? Там и больница под боком, и твоя комната тебя ждёт, и мне не надо будет ездить сюда и волноваться за тебя постоянно, — уговаривала Лена маму.
Но возвращаться в город Елизавета Ефремовна не хотела ни в какую.
— Зачем мне ехать туда, мучить тебя своим постоянным присутствием и болезнями, доченька? Ты, может, себе ещё мужчину найдёшь, не старая ещё женщина. А мне два века не прожить, и не надо. Мне тут так хорошо. И я считаю, что лучшая моя часть жизни прошла именно тут, в деревне, в этом доме… — говорила со слезами на глазах мать.
Лене ничего не оставалось делать, как смириться с решением матери, которую она сердцем понимала.
Когда Лене уже оставалось до пятидесяти пяти всего два месяца, она говорила матери:
— Потерпи немного, вот я стану свободной от работы и приеду к тебе. Мы и огородом займёмся, и ремонт в доме сделаем.
Но не успела Елизавета дождаться дочери. Лена приехала по звонку соседей – Елизавета Ефремовна уснула и не проснулась. Ушла тихо, во сне…Нашли её соседи уснувшей насовсем на свей кровати.
— Как ангелок, словно спит… — рассказывали они, — добрую душу Господь по-доброму и взял: тихо и спокойно.
После похорон Лена намеревалась продавать дом. Соседи вздыхали и подыскивали покупателей. Но чтобы взять кое-какие вещи после мамы, Лена приехала через сорок дней в дом на неделю. Надо было прибраться и пристроить кошек, которых во время отсутствия кормили соседи.
Лена подходила к дому и сердце её сжималось: тут столько лет, почти двадцать пять, счастливо прожила мама. Тут и она, Лена, столько сил и труда вложила в землю, в сад, в починку бани, забора, крыши… Да всего и не перечислишь, сколько вложено в хозяйство. А иначе и нельзя.
Кошки встретили её, жалобно мяукая и прижимаясь к ногам.
— Сейчас, сейчас, везу вам угощение, корм хороший. Муся, Люся, оголодали без меня и соскучились, да? – Лена насыпала кошкам в миску еду, и гладила их по спинкам, — мама вас очень любила. А вы теперь никому и не нужны…
Она вошла в дом, открыла форточки и стала наводить порядок. Через пару часов дом ожил, запахло в кухне супом, жареной картошкой, затрещали в печи дрова, затикали заведённые часы- ходики на стене.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Лена, — как при мамочке. Всё как у неё, как она любила…
Ей стало так грустно и так тепло на сердце одновременно, что она заплакала, глядя на фото матери, висевшее на стене.
В сени в кто-то вошёл, а через мгновение показался сосед – сын того самого Ивана Ивановича – Лёшка. Он как вышел на пенсию пять лет назад, так и стал тоже жить один в доме отца.
— Ну, с приездом, Сергеевна. Что решила? Да у тебя тут тепло и обедом пахнет…
— Составь компанию, Иванович, — а то я вот что-то расклеилась, и обедать не могу одна. Раньше всегда с мамой… — попросила Лена.
— Это я всегда с удовольствием, — потёр руки Алексей, подойдя к умывальнику. Пока он мыл руки, Лена достала ещё одну тарелку и налила соседу супа. А потом поставила на стол сковородку с жареной картошкой.
— А ты заметь, что наши судьбы с тобой похожие становятся… — вдруг сказал Алексей, — мой батя помер, и я приехал, и уже сколько лет тут, и твоя мать померла – и ты тут. И надо бы нам жить в своих домах, и не ехать в город, а держаться за то место, где родителям нашим тепло было. Как думаешь?
— Верно говоришь, — ответила Лена, — вот только непросто это всё – так изменить свою жизнь…
— Непросто в городе у окна прозябать, да в телевизор пялиться. А тут не соскучишься. Тут и лес рядом, и река – порыбачить, и сад полный всего. И зверьё твоё, опять же…
Они посмотрели на кошек, которые наевшись, блаженно растянулись возле печки на полу.
Лена улыбнулась.
— Так я никуда и не поеду отсюда, Иванович. Так решила вот сейчас, и такого мнения и буду держаться.
Через неделю она уехала в город, но не чтобы там жить, а чтобы сдать свою квартиру. Но прежде она вывезла в деревню свои вещи, которые ей понадобятся для жизни.
— Радуйтесь, Муська и Люська! Вернулась хозяйка ваша, — встречала добрыми словами Лена кошек в своём дворе. А те мурчали так громко, словно бы в горле у них был заведён моторчик.
— Привет, Сергеевна! – уже кричал от своего дома Иванович, — сегодня чаепитие у меня, заходи скорее, пока картошка горячая! А печку я тебе уже чуток протопил…
Так и осталась Лена в деревне, удивив свою Алю. Но когда приезжала внучка Елизаветы Ефремовны к матери помыться в баньке, и показать свою малышку-доченьку, то искренне радовалась:
— Какая ты молодец, что не продала наш дом, который так мы все любим! Я буду по возможности приезжать чаще, особенно когда Наташа подрастёт. Пусть она, как и я дышит свежим воздухом летом в деревне, ведь так бабушка говорила: на природе, в огороде и жизнь слаще, и солнце ярче. Так ведь? – говорила Аля.
— Потому я и здесь, дочка. И тоже теперь как когда-то мама моя, буду всегда ждать вас в гости, самых моих дорогих и родных…
Солнце пригревало, яблони в саду гнулись от зреющих плодов. Лена поставила подпорки под длинные ветви, чтобы не обломались.
— Ух, и урожай в этом году! – поднимала она упавшие крупные и красивые яблоки, и куда столько девать будем?
— Есть, варить, сушить, мочить… — рассмеялась Аля, и погладила по голове свою маленькую Наташу.
