Пятнадцатилетняя Аня, забившись в самый дальний угол чердака старого сарая, пыталась слиться с тенями. Пылинки, подсвеченные косым лучом из щели в крыше, танцевали в густом, пахнущем сеном и старым деревом воздухе. Внизу, во дворе, гремел разгневанный голос матери. Аня крепко зажмурилась. Опять. Снова всё то же самое. Скрипнула и отворилась дверь сарая, грузные шаги матери заставили прогнуться старые доски лестницы.
– А ну, вылезай, партизанка! – голос Ирины был усталым и злым. – Опять с Ольгой сцепилась? Тебе что, спокойно не живётся?
Аня нехотя спустилась вниз, отряхивая с джинсов сенную труху. На щеке уже наливался багровый синяк от Ольгиного кулака, но и у той под глазом красовался Анин «подарок». Мать всплеснула руками, осматривая дочь.
– Господи, да что ж это такое! Она же дочь завмага! Нам с тобой и так житья в этой деревне не дают, а ты ещё масло в огонь льёшь!
– А она? – вскинулась Аня. – Она первая начала! Опять про отца, что его нет, что мы нищие! Я терпеть не буду!
Но обе они знали, что дело было не только в бедности. Глубинная причина их вражды с Ольгой, первой красавицей и «королевой» школы, крылась в другом. Самый популярный парень, высокий и молчаливый Дмитрий, упрямо не замечал Ольгиных откровенных взглядов и нарядов, зато на переменах постоянно искал глазами скромную, вечно одетую в старенькие, но чистые вещи Аню. Эта молчаливая симпатия и была тем преступлением, которого Ольга простить не могла.
Вечером, когда мать, наплакавшись, уснула, Аня проскользнула к деду Петру. Старик сидел на крыльце своей мастерской, строгая рубанком пахучую сосновую доску. Он молча выслушал внучку, а потом отложил инструмент.
– Правда, внучка, она тихая. Кулаками её не докажешь. Сила в голове, в уме. Учись, Анька. Учись так, чтобы они все рты открыли. Это посильнее любого синяка будет.
Аня кивнула, но в душе всё кипело от обиды. Как можно быть умной, когда тебя унижают здесь и сейчас?
***
На следующий день их с матерью вызвали в школу. Кабинет директора, Маргариты Павловны, пах полиролью и превосходством. Сама директор, женщина с жёсткой химической завивкой и ледяным взглядом, сидела за огромным столом, напротив неё заискивающе улыбалась Ольгина мать. Ольга сидела рядом, изображая невинную жертву. Маргарита Павловна, не дав Ирине и слова вставить, начала чеканить слова, словно вбивая гвозди.
– Ваша дочь совершенно отбилась от рук! Постоянные драки, вызывающее поведение! Семья у вас неполная, влияние, видимо, сказывается. Ещё один такой случай, Ирина, и я буду вынуждена направить документы в органы опеки. Посмотрим, как они оценят ваше воспитание.
Ирина побледнела и вжала голову в плечи. Аня сидела прямая как струна, кусая губы до крови, чтобы не закричать от ярости и бессилия.
Дома мать разрыдалась. Она сидела на старом диване, закрыв лицо руками, её плечи сотрясались.
– Анечка, доченька, умоляю тебя, – шептала она сквозь слёзы. – Один год остался. Всего один год. Потерпи, пожалуйста. Получишь аттестат – и в город, в училище. Подальше отсюда. Они же нам жизни не дадут, съедят и не подавятся. Понимаешь?
И в этот момент Аня поняла. Поняла с острой, пронзительной ясностью, что правота ничего не стоит. Что миром правят не правда и справедливость, а связи, деньги и наглость. Мать Ольги – подруга директора, муж – завмаг. А они кто? Простая доярка и её дочь без отца. Их можно унижать, на них можно вешать всех собак, им можно угрожать опекой. И никто за них не заступится.
В тот вечер в Ане что-то сломалось. Или, наоборот, выковалось из стали. На выпускной она не пошла. Это был её тихий, безмолвный протест. Пока её одноклассники танцевали в украшенном шарами спортзале, она сидела с дедом на крыльце и смотрела на звёзды. А через месяц, получив аттестат, она собрала небольшой чемодан, обняла на прощание плачущую мать и молчаливого деда и села в утренний автобус, увозивший её в город. Она оставляла позади деревню, школу, унижения и свою первую, так и не начавшуюся любовь.
***
Прошло десять лет. По разбитой деревенской улице, утопая в грязи после недавнего дождя, шла Ольга. Она тяжело дышала, таща на себе мертвецки пьяное тело своего мужа – того самого Дмитрия. Он что-то бессвязно мычал, голова его моталась из стороны в сторону. Ольга, морщась от отвращения и натуги, волокла его к их покосившемуся дому.
– Что, Оленька, опять своего суженого на себе тащишь? – ехидно проскрипел голос старого соседа, курившего на завалинке. – А ведь как бегала за ним! Сама ведь силком на себе женила, вот и носи теперь.
Ольга злобно зыркнула на старика, но ничего не ответила. Силком… Это слово больно кольнуло, вернув её в тот самый вечер выпускного. Она помнила всё до мельчайших подробностей. Своё лучшее платье, разочарование от того, что Аня так и не пришла, и расстроенное лицо Дмитрия, который весь вечер простоял у окна.
Тогда в её голове и созрел план. Она подсела к нему с двумя бокалами дешёвого шампанского, говорила что-то ласковое, утешающее. Бокал за бокалом… Она сама почти не пила, а его, не привыкшего к алкоголю, развезло моментально. Дальше всё было как в тумане: она повела его, почти безвольного, к себе домой, где родители «случайно» уехали на ночь к родне. А утром их, конечно же, «случайно» застала вернувшаяся мать. Скандал, слёзы, позор… Родители Дмитрия, простые и честные люди, настояли на свадьбе.
Дмитрий начал пить почти сразу. Не буйно, а как-то тихо и обречённо. Он ходил на работу в местный колхоз, получал копейки, а вечерами глушил тоску водкой. Ольга, окончившая заочно какой-то торговый техникум, работала продавщицей в магазине у матери. Её мечты о красивой столичной жизни, о муже-принце и восхищённых взглядах разбились о грязные сапоги пьяного супруга и унылый деревенский быт.
В своих бедах она винила всех: спившегося мужа, который не оправдал надежд, судьбу-злодейку, и даже, спустя столько лет, Аньку, которая одним своим существованием когда-то отравила ей жизнь.
***
Однажды в магазин, где Ольга равнодушно пробивала на кассе хлеб и консервы, влетела бывшая одноклассница Ксения, теперь располневшая и шумная женщина.
– Олька, привет! Новость слышала? – затараторила она. – У нас же вечер встречи выпускников через неделю! Десять лет, представляешь! Юбилей!
Ольга равнодушно пожала плечами. Какие встречи, какие юбилеи? Видеть эти сытые, довольные лица ей хотелось меньше всего.
– И не просто встреча! – не унималась Ксения, понизив голос до заговорщического шёпота. – Говорят, сама Анька Сахарова приедет! Представляешь? Десять лет её никто не видел, ни разу в деревню не приезжала. Интересно, какая она стала?
При имени «Аня» Ольга замерла. Сердце неприятно ёкнуло, всколыхнув на дне души старую, вязкую злобу. Аня приедет… Зачем? Показать, как она устроилась? Посмеяться над ними, оставшимися в этой дыре?
– И ещё! – Ксения выложила главный козырь. – Слышала, у нас санаторий строить собираются? Большой, современный. Так вот, на встрече будут какие-то важные люди из города, бизнесмены, которые этим проектом занимаются. Сказали, будут присматривать кадры на месте. Может, кого-то из наших на руководящую должность возьмут! Директором, например!
В глазах Ольги вспыхнул огонь. Директор санатория! Вот он, её шанс! Вырваться из этого болота, утереть нос всем этим кумушкам и, главное, утереть нос Аньке! Показать, кто здесь настоящая королева! Идея завладела ей целиком. Она должна произвести фурор, затмить всех!
В тот же вечер она позвонила единственному в деревне парикмахеру Веронике.
– Вероника, мне нужна причёска! Такая… ну, чтоб все ахнули! Как у звезды! И макияж вечерний, самый яркий!
Она перерыла весь свой гардероб, откопав в глубине шкафа купленное когда-то по случаю и ни разу не надетое платье – обтягивающее, из блестящей золотистой ткани, с глубоким декольте. Оно было вызывающим и безвкусным, но Ольге казалось, что это предел шика. Она будет блистать. Она всем покажет.
***
Вечер встречи гудел в стенах родной школы. Ольга, с высокой, залаченной до состояния шлема причёской-«башней» и в своём кричащем золотом платье, чувствовала себя кинозвездой, спустившейся к простым смертным. Войдя в актовый зал, она первым делом выцепила глазами Дмитрия. Он стоял у окна, один. И он был трезв. Аккуратно подстрижен, в чистой рубашке. Ольга похолодела. Она знала, ради кого он так старался. Ради неё. Ради Ани.
Атмосфера вечера её удивила. У школы стояло несколько дорогих иномарок, каких в их деревне отродясь не видели. Столы в зале ломились от угощений: не бутерброды с колбасой и дешёвое вино, а изысканные закуски, фрукты и дорогой коньяк. Всё это не вязалось с обычной деревенской встречей выпускников и заставляло Ольгу чувствовать себя неуютно. Её план блистать на фоне серой массы начинал давать трещину.
Она с независимым видом села за один из столиков и тут же замерла. Прямо напротив неё, в компании бывшей учительницы Елизаветы Петровны, сидела Аня. Ольга с жадным любопытством впилась в неё взглядом, ожидая увидеть замученную жизнью горожанку. Но Аня была совсем другой.
Она была одета просто, но невероятно стильно: чёрные, идеально сидящие брюки, белая шёлковая рубашка, на шее тонкая цепочка с элегантным кулоном. Никакой косметики, кроме лёгкого блеска на губах. Но главным было не это. От неё исходило такое спокойствие и уверенность, что Ольге стало не по себе. Она держалась с тихим достоинством человека, который знает себе цену.
Их взгляды встретились.
– Привет, Оля, – ровно произнесла Аня. Голос её был глубоким и спокойным.
– Привет, – с трудом выдавила Ольга.
В этот момент к их столу подошёл Дмитрий.
– Аня! Здравствуй! Так рад тебя видеть, – его голос потеплел, а в глазах мелькнуло что-то из далёкого прошлого. Он выглядел смущённым и счастливым одновременно.
– Здравствуй, Дима. Я тоже рада, – мягко улыбнулась Аня.
Ольга, сидевшая рядом с мужем, со всей силы толкнула его ногой под столом. Дмитрий ойкнул и отшатнулся, а на лице Ольги застыла ядовитая гримаса.
Когда все немного освоились, к импровизированной сцене вышла постаревшая, но всё такая же властная директриса школы, Маргарита Павловна. Она взяла микрофон, и в зале воцарилась тишина.
– Дорогие мои выпускники! Я рада приветствовать вас в этих стенах спустя десять лет! – начала она торжественно. – Наша деревня, как вы знаете, переживает не лучшие времена. Но сегодня у нас есть повод для огромной надежды! Как многие уже слышали, скоро у нас начнётся строительство большого современного санатория. Это новые рабочие места, это новая дорога, это новая жизнь для всех нас!
Ольга вся подобралась, её сердце забилось чаще. Сейчас! Сейчас скажут про инвесторов, и она найдёт способ к ним подобраться, обаять, показать себя!
– Этот грандиозный проект стал возможен благодаря энтузиазму и невероятной энергии одного человека, – продолжала директор, и её голос зазвенел от пафоса. – Этот человек не просто поверил в нашу землю, он вложил в неё не только средства, но и душу. И я с безмерной гордостью хочу сказать, что главный инвестор, идейная вдохновительница и будущая руководительница этого проекта – выпускница нашей школы!
В зале пронёсся удивлённый гул. Ольга лихорадочно перебирала в уме имена – кто из их класса мог так подняться?
– Я прошу вас поприветствовать аплодисментами… Анну Сахарову!
На мгновение в зале повисла абсолютная тишина, а затем она взорвалась. Сначала недоверчивыми возгласами, а потом – громом аплодисментов. Все головы повернулись к столику, где сидела Аня. Та, смущённо улыбнувшись учительнице, спокойно встала и пошла к сцене.
Она не смотрела на Ольгу, но Ольга чувствовала себя так, словно на неё направили тысячу прожекторов. Шок был настолько сильным, что она физически ощутила, как мир уходит у неё из-под ног. Её нелепое золотое платье, её вульгарная причёска, её жалкие мечты о должности директора – всё это в один миг превратилось в пыль, в позорный фарс.
Она сидела, раздавленная, униженная, оглушённая аплодисментами, которые предназначались её вечной сопернице. Аня, тихая нищая Анька, оказалась не просто успешной. Она оказалась хозяйкой их будущего.
Ольга не помнила, как встала из-за стола. Слёзы жгли глаза, она задыхалась от унижения и бессильной ярости. Она выбежала из школы и, спотыкаясь, побежала домой. Ворвавшись в дом, она застала Дмитрия в комнате. Он молча складывал свои немногие вещи в старую спортивную сумку. Он даже не посмотрел на неё.
– Ты… Куда? – прохрипела Ольга.
– Я ухожу, Оля, – его голос был тихим и на удивление твёрдым. – Всё. Хватит.
– К ней?! – взвизгнула она. – Ты уходишь к этой…
– Нет, – он впервые поднял на неё глаза, и в них не было ни злости, ни любви, только безмерная усталость. – Я ухожу не к ней. Я ухожу от себя. От того, во что я превратился рядом с тобой. Я хочу попытаться спасти то, что от меня осталось. Прощай.
Он застегнул молнию на сумке и, не оглядываясь, вышел из дома, оставив Ольгу одну посреди комнаты, посреди руин её жизни.
***
Прошло два месяца. На окраине деревни кипела работа: гудели самосвалы, рос фундамент будущего санатория. Анна часто бывала здесь, вникая во все детали стройки. Она ходила по площадке в строительной каске и рабочих ботинках, и в её деловитой сосредоточенности не было и тени былого триумфа.
Ольга, чтобы хоть как-то свести концы с концами после ухода Дмитрия, стала сдавать комнату в своём доме. Её постояльцем оказался приезжий инженер со стройки, тихий и вежливый мужчина средних лет. Он иногда приносил ей шоколадку к чаю, говорил комплименты её хозяйственности и рассказывал смешные истории.
Ольга сначала дичилась, но постепенно оттаяла. В его простом, человеческом внимании не было ни жалости, ни насмешки. Она начала приводить в порядок запущенный дом и, что было самым удивительным, саму себя.
Однажды Анна поехала в областной центр за документами. Выходя из большого торгового центра, она нос к носу столкнулась с Дмитрием. Он изменился. Похудел, посвежел, на нём была чистая спецовка с логотипом какой-то строительной фирмы. Они неловко замерли, глядя друг на друга.
– Привет, – сказал он первым. – Я здесь работаю. Разнорабочим. С Ольгой мы развелись.
Они сели в небольшом кафе неподалёку. Неловкость быстро прошла. Дмитрий говорил спокойно, без надрыва.
– Я хочу, чтобы ты знала, – сказал он, глядя на свои руки, лежащие на столе. – Я тогда ушёл не потому, что ты приехала и стала… такой. Я ушёл, потому что в тот вечер посмотрел на себя твоими глазами и ужаснулся. Я понял, что пока я тот, кем был все эти десять лет, я тебе не ровня. Я недостоин даже просто стоять рядом. Я ушёл не к тебе, Аня. Я ушёл, чтобы когда-нибудь, может быть, снова стать тем парнем, которого ты знала в школе.
Анна молча слушала его, и её сердце наполнялось теплом. Она всё поняла. Он не ждал, что она спасёт его. Он спасал себя сам. Старые, похороненные под грузом лет и обид чувства вдруг ожили, но теперь они были другими – взрослыми, осознанными. Она протянула руку и накрыла его ладонь своей.
– Я так скучала, Дима, – тихо сказала она.
Он поднял на неё глаза, полные надежды и застарелой боли. Она придвинулась ближе и прижалась щекой к его плечу. В этот момент оба поняли, что их история только начинается.
Повествование можно завершить короткой строкой: Дмитрий поступил на вечернее отделение строительного техникума, чтобы получить специальность. А через полгода они с Анной сыграли тихую, скромную свадьбу, на которой были только самые близкие люди. Впереди у них была целая жизнь, которую они теперь строили вместе.
