– Димон, да ты совсем! – раздался пьяный голос Макса. – Это ж хрусталь был!
Звон разбитого стакана разрезал тишину квартиры. Ольга вздрогнула и выронила учебные тетради. В гостиной снова громко захохотали.
– Да и чёрт с ним! – ответил муж заплетающимся языком. – Новый купим!
Ольга медленно досчитала до десяти. Это был сервиз её бабушки. Последняя память о ней. С кухни донёсся грохот – кто-то полез в холодильник.
– Дима, сколько можно таскать в наш дом своих поганых дружков? Вы что, в баре посидеть не можете и отдохнуть? – она пришла из спальни и встала в дверном проёме, скрестив руки на груди.
– О, Олечка! – Витёк поднял бутылку пива. – Присоединяйся!
– Не буду я присоединяться. У меня завтра первые уроки, мне тетради проверять надо.
– Зая, не начинай, – Дима попытался её обнять, но она отстранилась. – Мы же тихонько посидим.
– Тихонько? – Ольга подняла с пола осколки. – Это называется тихонько? А то, что Кирюша уже второй час не может уснуть – это нормально?
Из детской комнаты действительно доносилось шебуршание. Семилетний сын ворочался в кровати, прислушиваясь к громким голосам.
– Мам! – позвал он. – Мне страшно!
– Кирюх, не бойся! – заорал Андрей. – Дядя Андрюша тебе сказку расскажет!
– Только попробуй к нему сунуться! – Ольга метнулась к детской. – Вообще с ума сошли?
– Да ладно тебе, – Дима плюхнулся на диван. – Что такого-то? Пацаны зашли на часок.
– На часок? – она выхватила телефон. – Уже одиннадцать вечера! Они тут с шести сидят!
– Дим, твоя что, совсем оборзела? – Максим сплюнул в стакан. – Указывает тут…
– Я тебе сейчас «оборзела» твоё в морду швырну! – Ольга схватила пустую бутылку. – Пошли вон из моего дома!
– Эй-эй, полегче! – Дима вскочил. – Это мой дом тоже!
– Ага, твой! А платить за всё это кто будет? За разбитую посуду, за сожранные продукты? За новые обои в коридоре, которые твой Витёк пивом облил?
В этот момент в дверь постучали. На пороге стояла соседка сверху, Татьяна Николаевна.
– Извините, но у меня маленький ребёнок спит. Может, вы потише будете?
– Всё-всё, извините! – Ольга выскочила на лестничную клетку. – Они уже уходят!
– Никуда мы не уходим! – Дима навалился на дверной косяк. – Правильно, мужики?
– Конечно! – заржал Андрей. – Ночь только начинается!
Ольга почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Последние дни она неважно себя чувствовала, а сегодня утром тест показал две полоски. Как же не вовремя…
– Господи, да что ж такое! – она прислонилась к стене. – Дима, я прошу тебя. Выгони их.
– Не указывай мне! – он погрозил пальцем. – Достала уже своими истериками!
В глазах потемнело. Ольга медленно сползла по стенке, чувствуя, как холодный пот выступает на лбу.
– Мамочка! – из детской выбежал Кирилл в пижаме с медвежатами. – Тебе плохо?
И тут её вырвало. Прямо на новый ковёр в прихожей.
Прошла неделя. Ольга сидела в учительской, проверяя контрольные, когда телефон разразился трелью.
– Мам, они опять пришли, – дрожащий голос Кирилла заставил её похолодеть. – Дядя Максим уже ругается матом.
– Господи, сынок, закройся в комнате! Я сейчас буду!
Она влетела в квартиру через двадцать минут. В нос ударил запах перегара и сигаретного дыма. На кухне гремели кастрюлями.
– Где моя заначка? – Ольга ворвалась в спальню. – Я под бельём держала конверт!
– А, эти деньги? – Дима развалился на диване. – Так мы пиво купили. И водку.
– Что?! Там было тридцать тысяч на репетитора Кирюше!
– Расслабься, – муж икнул. – Я в пятницу зарплату получу.
– Какую зарплату, врун? – она схватила его за грудки. – Тебя же уволили неделю назад! Думаешь, я не знаю?
В комнату ввалился Витёк с половником в руках:
– О, скандальчик! Димон, твоя бабёнка совсем озверела!
– Заткнись, алкаш! – Ольга запустила в него тапком. – Вы все достали! Из холодильника всё сожрали, да?
– А чё такого? – вступил Андрей. – Не обеднеешь!
– Вон отсюда! Я полицию вызову!
– Только попробуй! – Дима вскочил, пошатываясь. – Я тебе устрою!
– Это ты мне устроишь? – она истерически рассмеялась. – Да ты на ногах не стоишь! Посмотри на себя – во что ты превратился?
– Мама! – закричал Кирилл из своей комнаты. – Они в мои игрушки полезли!
Максим действительно вытряхивал содержимое ящика с конструктором.
– Тут должна была заначка быть, – бормотал он. – Димыч говорил…
– Вы совсем оборзели?! – Ольга бросилась к сыну. – А ну пошёл вон от ребёнка!
– Слышь, ты чего раскомандовалась? – Максим схватил её за руку. – Может, тебя проучить надо?
– Отпусти мою маму! – Кирилл с кулаками бросился на пьяного мужика.
– Кирюша, нет! – она оттолкнула сына. – Уходи в комнату!
– Дим, уйми свою подстилку! – заорал Максим. – Я ей сейчас врежу!
– Только тронь её! – вдруг раздался голос с порога. Там стоял участковый Петров с соседкой Татьяной Николаевной.
– Я вызвала полицию, – пожилая женщина тряслась от волнения. – Там ребёнок, а они…
– Так-так, – участковый оглядел пьяную компанию. – Документики приготовили все?
– Менты! – Андрей метнулся к окну. – Атас!
– Стоять! – рявкнул Петров. – Всем оставаться на местах!
Дима попытался встать, но рухнул обратно на диван:
– Олька, ты чё натворила? Гадина…
– Не сметь! – она размахнулась и влепила мужу пощёчину. – Ты предал нас! Меня, сына! Всё пропил!
Кирилл заплакал, забившись в угол. Ольга обняла его, чувствуя, как подступает тошнота. Беременность давала о себе знать.
– Мама, я больше не могу тут жить, – всхлипывал мальчик. – Поехали к бабушке…
Через месяц Ольга с сыном жили у её матери в соседнем районе. Живот уже начал заметно округляться, скрывать беременность становилось всё сложнее.
– Оля, надо ему сказать, – мать поставила перед ней чашку чая. – Как-никак отец.
– Какой он отец? – она с остервенением намазывала хлеб маслом. – Алкаш проклятый!
Телефон взорвался звонком. Дима.
– Ты когда домой вернёшься? – прохрипел он в трубку. – Я тут один загибаюсь…
– Загибаешься? – она чуть не поперхнулась. – А когда я загибалась от твоих дружков, ты где был?
– Ну прости… Я завязал. Честно. Уже две недели не пью.
– Врёшь! Соседка звонила, сказала, что вчера опять орали всю ночь!
В трубке повисла тишина, потом послышался звон стекла.
– Димка, ты куда пропал? – раздался голос Максима. – О, с бабой своей треплешься?
– Всё ясно, – процедила Ольга. – «Завязал» он…
– Подожди! – заорал муж. – Я сейчас выгоню их! Макс, пошёл вон!
Послышалась возня, грохот, мат. Потом что-то разбилось.
– Мама, – Кирилл прижался к ней. – Папа опять буянит?
– Нет, солнышко, всё хорошо, – она погладила сына по голове, чувствуя, как внутри всё переворачивается от отвращения.
Вечером в дверь позвонили. На пороге стоял помятый Дима с фингалом под глазом.
– Пусти поговорить, – он пошатывался, но был трезв. – Я всё осознал…
– Мама, не пускай его! – закричал Кирилл из комнаты.
– Сынок, я же папка твой! – Дима ввалился в прихожую. – Я всех выгнал, правда! Ремонт начал делать…
– Ремонт? – Ольга скрестила руки на животе. – А деньги откуда?
– Кредит взял, – он гордо выпрямился. – Всё, как ты хотела!
– Кредит?! – она схватилась за голову. – Господи, да ты совсем с ума сошёл! У тебя же долгов по горло!
– Зато теперь заживём! – он потянулся её обнять. – Ты чего такая толстая стала?
Ольга отшатнулась, но было поздно. Дима уставился на её живот.
– Ты что, беременная? – он побледнел. – От кого?!
– От тебя, идиот! – она разрыдалась. – Полтора месяца назад, помнишь? Когда ты ещё трезвый был!
– Врёшь! – он схватил её за плечи. – Ты от любовника залетела, да? Пока я пил…
– Дима, отпусти! – из кухни выбежала мать. – Я полицию вызову!
– Заткнись, старая! – он оттолкнул тёщу. – Говори правду! С кем шлялась?
– Не смей трогать бабушку! – Кирилл вцепился отцу в ногу.
– А ты вообще молчи! – Дима замахнулся на сына. – Может, и ты не мой?!
Звук пощёчины эхом разнёсся по квартире. Ольга стояла, тяжело дыша, глядя на красный след от своей ладони на щеке мужа.
– Пошёл вон, – процедила она. – Я подаю на развод.
– Что?! – он побагровел. – Да я тебя…
– Ты меня что? – она выхватила телефон. – Давай, тронь беременную женщину! На камеру снимаю!
Дима попятился к выходу:
– Ты ещё пожалеешь! Я вас всех… всех…
Дверь захлопнулась. В наступившей тишине было слышно, как всхлипывает Кирилл и тяжело дышит мать.
– Доченька, – старушка обняла Ольгу. – Надо заявление писать. Он же невменяемый совсем…
Роды начались внезапно, на седьмом месяце. Ольга корчилась от боли в больничной палате, когда в коридоре раздался пьяный крик:
– Где эта дрянь?! Я муж! Имею право!
– Господи, – простонала она. – Только не сейчас…
Дверь с грохотом распахнулась. Дима, воняя перегаром, ввалился внутрь.
– А вот и ты! – он пошатнулся. – Думала, спрячешься?
– Немедленно выйдите! – акушерка встала между ними. – Здесь роддом!
– Заткнись! – он отпихнул женщину. – Это моя жена! Пока ещё моя…
– Дима, уйди, – Ольга задыхалась от схваток. – Прошу тебя…
– Не раньше, чем узнаю правду! – он навис над кроватью. – Говори, от кого нагуляла?!
В палату ворвался охранник:
– Так, мужчина, на выход!
– Я никуда не пойду! – Дима вцепился в капельницу. – Пусть признается!
– Вызывайте полицию! – крикнула акушерка в коридор.
– Какую полицию?! – он опрокинул стойку с капельницей. – Я отец! Хочу знать правду!
Ольга закричала от новой схватки. По ногам потекла кровь.
– Срочно в операционную! – заметалась акушерка. – У неё отслойка!
– Видишь, что ты наделал?! – медсестра толкнула Диму. – Вон отсюда!
– Не пойду! – он рухнул на колени, хватаясь за каталку. – Олька, скажи им! Я же люблю тебя!
– Любишь?! – она приподнялась, несмотря на боль. – А когда пропивал всё до копейки – любил? Когда друзей своих уродов в дом водил – любил? Когда сына до слёз доводил – тоже любил?!
– Я исправлюсь! – он разрыдался, размазывая сопли по небритому лицу. – Клянусь!
– Поздно, – простонала она. – Я подала на развод. Бумаги уже…
Новая волна боли скрутила её. Каталку начали выкатывать.
– Стой! – Дима вскочил, выхватывая из кармана нож. – Никуда не поедешь!
– Охрана! – завизжала медсестра. – У него нож!
– Убью! – проревел он, надвигаясь на персонал. – Всех порешу!
В этот момент дверь слетела с петель – ворвался ОМОН. Диму скрутили за секунды, но он продолжал орать:
– Это моя жена! Мой ребёнок! Не имеете права!
– Имеем, – спокойно ответил омоновец, защёлкивая наручники. – Статья 119 УК РФ – угроза убийством. Поехали, голубчик.
– Олька! – он забился в руках полицейских. – Прости! Я люблю тебя!
– Уберите его, – прошептала она, теряя сознание. – Просто уберите…
Последнее, что она услышала, был крик акушерки:
– Пульс падает! Срочно в операционную!
Каталка помчалась по коридору. Где-то вдалеке всё ещё доносились вопли Димы, но они становились всё тише, растворяясь в темноте наступающего забытья…
Прошло три месяца. Ольга сидела в зале суда, прижимая к груди спящую Машеньку. Её чудом спасли тогда, обоих спасли. Рядом застыл бледный Кирилл, вцепившись в руку бабушки.
Дима, осунувшийся, в мятой казённой робе, не сводил глаз с дочери.
– Встать, суд идёт! – раздался голос секретаря.
Судья монотонно зачитывала приговор, но Ольга едва слышала слова, погружённая в воспоминания последних месяцев: больница, реанимация, допросы, экспертизы…
– Признать виновным… Угроза убийством… С учётом предыдущих правонарушений… Три года общего режима…
– Нет! – Дима рванулся к заграждению. – Олька, не губи! У нас же дети!
– Подсудимый, сядьте! – повысила голос судья.
– Это всё ты, старая ведьма! – он ткнул пальцем в тёщу. – Ты настроила её против меня!
– Молодой человек! – судья стукнула молотком. – Ещё одно слово, и я добавлю неуважение к суду!
– Да плевать! – он побагровел. – Олька, опомнись! Я же отец твоих детей!
Маша проснулась и заплакала. Ольга, покачивая дочь, медленно встала:
– Ваша честь, можно обратиться к подсудимому?
– Да, пожалуйста.
– Дима, – её голос дрожал. – Ты спрашивал, от кого ребёнок? Посмотри на неё – твоя копия. Такая же светленькая, глаза твои… Только вот радости нам это не принесло.
– Доченька! – он протянул руки. – Дай хоть подержать!
– Нет, – она прижала малышку крепче. – Ты чуть не убил её ещё в роддоме. Я больше не позволю тебе причинять боль моим детям.
– Нашим детям! – взвыл он. – Они же наши!
– Были нашими, – она смахнула слезу. – А теперь я одна буду их растить. Развод уже оформлен, алименты присудили…
– Какие алименты?! – он забарабанил по заграждению. – Я же в тюрьму иду!
– Вот именно, – она повернулась к выходу. – Пойдём, Кирюша.
– Сынок! – Дима упал на колени. – Скажи маме! Ты же любишь папку?
Мальчик обернулся, сжимая кулачки:
– Ты не папка! Ты злой дядька, который обижал маму!
– Гадёныш неблагодарный! – взревел Дима. – Я тебя растил!
– Выведите подсудимого! – скомандовала судья.
Конвой скрутил бьющегося Диму. Его крики эхом разносились по коридору:
– Убью всех! И тебя, и твою мать, и недоносков твоих!
– Протокольте угрозы, – устало сказала судья. – Это уже рецидив…
На улице моросил дождь. Ольга стояла под козырьком, глядя, как конвойная машина увозит бывшего мужа.
– Мама, – Кирилл дёрнул её за рукав. – Он правда больше не вернётся?
– Нет, солнышко, – она поцеловала сына в макушку. – Теперь мы будем жить втроём. И бабушка рядом.
– А я буду защищать тебя и Машку! – он выпятил грудь. – Я же теперь старший мужчина в семье!
Она улыбнулась сквозь слёзы:
– Конечно, малыш. Ты наш защитник.
Маша агукнула, тянясь к брату пухлой ручкой.
– Смотри, она улыбается! – обрадовался мальчик.
– Да, – Ольга поправила одеяльце. – Теперь всё будет хорошо. Мы справимся.
Они шли по мокрому асфальту, и дождь постепенно стихал, словно смывая всё плохое, что случилось с ними за эти годы. Впереди была новая жизнь – без страха, без криков, без пьяных скандалов, без ненавистных дружков бывшего мужа. Жизнь, в которой они будут по-настоящему счастливы и будут заботиться друг о друге. Лучше втроём, без мужика, чем с таким мужем, как Дима…
