— Ничего путного из этой девки не выйдет, даром что личиком симпатичная вышла, — цедили ядом односельчане, когда Варька, пробегая мимо них вприпрыжку, осторожно говорила «здрасьте» и скакала дальше, подгоняемая ударами толстой косы по спине. Люди кивали ей в ответ и, когда она отдалялась, продолжали судачить:
— Мать пропащая была, и эта такой же будет. Яблочко от яблоньки!..
— И не говори! Там вся семейка с придурью!
Все вокруг только и твердили про мать Вари, что была она пропащая. И уж от девчонки, мол, хорошего ждать нечего. Стрекоза!
Бабке Вариной, Алевтине, было до слез обидно это слышать. Ведь она-то знала, что ни в чем не виновата ни она, ни дочь её Алина, мать Варькина — ни в том, что муж умер молодым, ни в том, что ту же участь разделила ее дочь. Но про себя она твердо решила: уж о судьбе внучки она позаботится, чего бы ей это ни стоило.
В селе про Алевтину поговаривали, будто тронулась умом на старости лет. Многие обходили ее дом стороной, шепчась про «ведьму», но тот случай, когда она поставила на место злые языки, до сих пор вспоминают.
Со стороны Алевтина казалась обычной сельской старушкой — в годах, да с причудами. Помогала всем, кто нуждался, хоть и сама жила на копеечную пенсию. А денег ей много и не надо было — её лес кормил. Уж чего она только в нем не собирала, а всё полны закрома всяких снадобий и вкусностей. Больше всего односельчан бесило, что заблудившихся туристов привечала Алевтина, как родных. Более состоятельные односельчане (а село было хоть и далеко на отшибе, в окружении леса, но не шибко бедное, люди ездили автобусом на завод в сорока километрах) редко пускали незнакомцев в дом — разве что кружку воды на крыльце подадут. А чтобы переночевать оставить — такого не случалось.
А Алевтина была не такая. Каждого странника напоит чаем, накормит тем, что есть, и спать уложит, если ночь на дворе. За это ее и считали странной — мол, зря чужаков пускает, ведь в доме девка на выданье растет. Бывало, даже угрожали:
— Будешь чудить — твою Варю в приют отправим. Вызовем соцзащиту, и внучку у тебя заберут.
Но это все в прошлом. Когда Варя выросла и стала совершеннолетней, от нее отстали. А поначалу Алевтина сильно злилась на односельчан и таила обиду. Варя была ее единственной кровиночкой, настоящим сокровищем, надеждой и опорой в старости.
Она одна у нее и осталась. Всех родных Алевтина похоронила — мужа, который умер совсем молодым от инфаркта в сорок два года. Дочку Алину одна поднимала. Та выросла славной да ладной, удачно замуж вышла, в город перебралась, Варю родила. А потом случилось страшное…
Муж Алины геологом работал. Вечно в разъездах — по полгода дома не появлялся. А из одной командировки так и не вернулся — пропал без вести, тело даже не нашли. МЧС искали не раз, да и сами чуть не потерялись. По крайней мере, так Алине сказали.
Алина с горя совсем сломалась. Ребенок на руках, а жить без мужа не получалось. Алевтина в тот период ее всячески поддерживала:
— Я тебя одну подняла после смерти отца, и ты справишься. Варю вырастишь, а я помогу.
Сначала казалось, что Алина успокоилась, смирилась со своей долей. Но оказалось, она просто притворялась, чтобы мать не расстраивать. А через пару лет случилось то, чего никто не ожидал.
Алина начала запивать горе. Сначала понемногу, а потом уже и каждый день.
— Не мил мне свет без моего Андрюши, — причитала она, когда мать пыталась утешить. — Не вернуть мужа, не видать мне счастья. Зачем тогда и жить?
Что Алевтина только ни делала — все бесполезно. Алина совсем спилась и умерла в расцвете лет. Ее, конечно, все осуждали, но видно, уж такая у нее судьба была.
Так Варя в пятнадцать лет осталась сиротой. Бабушка оформила опекунство и забрала ее в деревню. Варя, конечно, упиралась — привыкла к городской жизни. Но Алевтина ее уговорила:
— В городе на мою пенсию не проживем, а здесь и огород свой, и куры есть, и лес кормит.
А еще любила ей говорить:
— У тебя, сокровище мое, судьба другая будет, вот увидишь. Подрастешь — я тебе жениха найду!
— Да где ж ты его в нашей дыре найдешь, бабуль? — скептически хмурилась Варя. — Тут только заблудившиеся туристы да охотники иногда появляются.
— Ты не думай об этом, — успокаивала ее Алевтина. — Бабушка знает, что делает. А на злые языки не обращай внимания.
Так и жили они вдвоем в старом домике на окраине села. Алевтина по хозяйству управлялась, Варя в сельскую школу ходила, а после уроков помогала по дому. Бывало, одноклассники смеялись над ней — все же знали, что случилось с ее матерью. Но Варя гордо задирала подбородок и делала вид, что не слышит обидчиков.
А на соседей Алевтина и вовсе перестала обращать внимание — пусть себе болтают, что хотят. Это их еще больше злило — ну что это за баба, которой вообще плевать на людское мнение!
Правда, иногда они все же не выдерживали. Стоило Алевтине приютить какого-нибудь путника, как по селу тут же ползли пересуды: мол, опять ведьма жениха для своей Варьки ищет среди случайных людей, ведь местные-то замуж ее не возьмут — с такой-то наследственностью.
— Да не нужны нам ваши хлопцы! — гордо отвечала им Алевтина. — У моей Вари судьба другая будет.
— Ну-ну, посмотрим! — ехидно усмехались соседи и бросали ей вслед: — Ведьма!
Шло время. Страсти в селе поутихли, про них говорили меньше колкостей. Казалось, наконец-то оставили их в покое. Но это было затишье перед настоящей бурей, которая разразилась совершенно неожиданно. И именно эта история стала переломной в судьбе старухи и ее внучки-сиротки.
Как-то раз зимним тихим вечером, когда село уже полностью погрузилось во тьму, за забором послышался шум — кто-то безуспешно пытался завести заглохшую машину. Хриплые звуки мотора перемежались с мужскими голосами, которые ругали то погоду, то разбитые дороги, то просто свое невезение.
Из соседнего дома вышел коренастый сосед, явно раздраженный тем, что нарушили его вечерний покой:
— Вы чего это тут в ночи шумите? Людям спать не даете!
— Да какая же это ночь, мил человек? Восемь всего часов!
— А вы кто вообще такие? По виду городские. Какими судьбами в нашем богом забытом селе оказались?
— Охотники мы. На зимнюю охоту ехали, да с пути сбились. И с машиной, видите ли, беда вышла. Может, поможешь, земляк?
— Ишь ты! А вдруг вы не те, за кого себя выдаёте? Чужаков у нас в домах не привечают. Тем более у меня две дочки подрастают. А с машиной — не моё это, не механик я. Выкручивайтесь как знаете.
Такого ответа охотники явно не ожидали. Они только развели руками:
— Ну, простите за беспокойство! Может, хотя бы подскажете, где тут можно переночевать?
— Отелей у нас нет, не город вам! — зло бросил недружелюбный селянин и уже хотел уходить.
Но в последний момент, видимо, совесть заговорила:
— Ладно, ступайте на окраину, к одной старухе. Она, правда, с приветом, всех к себе пускает. С ней внучка живет, так что не заскучаете!
Он нехотя махнул рукой в сторону домика Алевтины и быстро зашагал обратно к себе. Калитка с грохотом захлопнулась, свет в окне погас — не осталось даже того единственного фонаря, что мог бы указать дорогу к окраине.
Охотники, однако, не стали отчаиваться. Закрыв машину, они неспешно зашагали в ту сторону, куда показал сосед.
Парни были неприятно поражены таким не радушием — обычно в деревнях народ куда гостеприимнее. Но делать нечего — ночь на дворе, ехать не на чем, оставалось только надеяться на приют у той самой странной старухи.
Потоптались молодые охотники перед калиткой и решили: «Утро вечера мудренее», — и, перемахнув забор, осторожно постучали в дверь домика на самом краю деревни.
— Хозяйка, извините за поздний час! Не могли бы мы у вас обогреться? — громко спросил один из них.
— А с чего бы не пустить добрых людей? Заходите, заходите скорее в тепло, сейчас чаем согрею, — почти сразу отозвалась Алевтина, широко распахивая скрипучую дверь.
— Откуда будете, дорогие гости? Какая судьба привела вас в наши глухие места?
— Мы охотниками промышляем… — начали было парни, явно удивленные таким радушным приемом.
— Меня Витя зовут, а это мой закадычный друг Денис, — представились нежданные посетители.
Денис стоял, смущенно потупив взгляд, словно провинившийся ребенок.
— Да чего вы меня, старуху, стесняетесь-то, милые вы мои. Люди про меня что угодно говорят, а у меня в доме каждому путнику и тепло, и приют найдется, на печи постелю. Да и спать еще рановато — сейчас ужин соберу.
Гости переглянулись с нескрываемой радостью — уже который день им не доводилось есть нормальную горячую пищу.
Пока Алевтина хлопотала на кухне, у друзей появилась возможность как следует рассмотреть это самое «ведьмино логово».
В красном углу аккуратной, хоть и бедной горницы висела потемневшая от времени икона в обрамлении вышитого рушника. На подоконнике стояли несколько пожелтевших фотографий — на одной молодая женщина с мужчиной, вероятно, дочка с зятем, — гадали гости. Рядом — снимок девушки с печальными, словно бы все понимающими глазами. Наверное, та самая внучка?
Пока они пытались разобраться в семейных связях, Алевтина вернулась с дымящейся миской отварной картошки и тарелкой домашних солений. Еще через мгновение на столе, покрытом вышитой скатертью, появился душистый домашний хлеб, от которого исходил тот самый, забытый с детства аромат.
— Прямо как в детстве у бабушки в деревне! — не удержался Денис, и глаза его засияли.
— Кушайте, родные, не стесняйтесь, а я тем временем чайник поставлю. Чай у нас будет с вареньем из одуванчиков. Уж такое варенье с внучкой варим — ни в одном городе такого не попробуете!
— Из одуванчиков? — Витя, кажется, впервые слышал о таком.
— А у моей бабушки тоже точно такое было! — с неподдельной теплотой воскликнул Денис, чем все больше располагал к себе Алевтину.
— У нас тут в лесу полянка одна есть — в мае одуванчиков видимо-невидимо, а варенье из них выходит — чистый мед, — с гордостью рассказывала старушка, явно желая поразить гостей.
А те и не сопротивлялись — уж больно душевная атмосфера царила в этом стареньком домике на отшибе. Лишь удивлялись они тому, что хозяйка не проявляла особого любопытства — ни о чем лишнем не расспрашивала, только внимательно, с каким-то загадочным видом поглядывала на Дениса, когда тот расхваливал ее простую еду, а от варенья буквально приходил в восторг:
— Божественно! Прямо как в детстве!
Вдруг из соседней комнаты донесся тихий девичий голос:
— Бабуль, воды…
Гости встревоженно переглянулись, затем, бросив взгляд на фотографию на подоконнике, почти хором спросили:
— Внучка ваша? Неужели приболела?
— Ох, глупышка моя… вчера вздумала дрова колоть, а то совсем печь растопить нечем было. К ночи температурить начала, вот отпаиваю ее травами, лекарств у нас никаких нет, а до аптеки мне в такую погоду не дойти — годы уже не те.
Художник Симонова О.Г.
Алевтина тяжело вздохнула, налила большую кружку душистого липового чая, добавила ложку своего знаменитого одуванчикового варенья и поспешила к внучке.
— Бабушка, подождите минуточку! У нас с собой есть кое-какие лекарства.
Денис быстро открыл свою дорожную сумку и достал упаковку жаропонижающего.
— Возьмите, пожалуйста, дайте внучке. Если к утру не станет лучше — что-нибудь придумаем.
Войти вслед за старушкой в комнату он не решился.
Через несколько минут Алевтина вернулась к гостям:
— Вам бы отдохнуть уже, наверное, день был нелегкий. Сейчас постелю вам, а мне надо возвращаться к девочке — очень уж я за нее тревожусь. Одна она у меня на всем белом свете, Варюша моя, кровиночка, сироточка горькая.
Бабка произнесла это так щемяще, что у Дениса невольно навернулись слезы, а в груди сковало так, что дыхание перехватило. Он сделал неуверенный шаг к Алевтине:
— Может, я побуду с Варей, а вы хоть немного отдохнете?
— Успею еще на том свете отдохнуть, милок. Пока жива — не оставлю девочку одну, никого у нее, кроме меня, не осталось. А вы ложитесь-ка, дорогие, утро вечера мудренее. Мы уж как-нибудь сами, привыкли ни на кого не рассчитывать.
Алевтина снова скрылась в комнате внучки, а гостям ничего не оставалось, как устроиться на ночлег.
— И чего это про нее говорят, что «ведьма» и не в себе? — первым нарушил тишину Витя, когда дверь за старушкой закрылась.
— Да обычная бабушка, очень на мою похожа. Жаль, моей уж семь лет как нет…
— Люди злые, что поделаешь — может, чем-то не угодила им, вот и сплетни распускают…
Молодые люди уже начали проваливаться в сон, когда снова послышались шаги. В полумраке трудно было разглядеть, но по осторожной, немного тяжелой походке стало ясно — это Алевтина.
«Интересно, чего это она не спит?» — промелькнуло у Дениса, который никак не мог выкинуть из головы образ гостеприимной старушки.
Поскольку парни спали в проходной комнате, можно было незаметно наблюдать за происходящим. Притворившись спящим, Денис стал украдкой следить за Алевтиной.
Та на цыпочках подошла к старой вешалке, где висела их верхняя одежда. Аккуратно сняла куртку Дениса и скрылась с ней в комнате, где находилась с внучкой.
«Странно это как-то…» — подумал молодой человек.
«А вдруг правда ведьма? Может, соседи не зря предупреждали? Или ищет документы — хочет узнать, кто мы такие? Или деньги хочет украсть? Но зачем тогда вообще пускала ночевать?»
Вопросов становилось все больше, а ответов не было. Вставать и устраивать ночной допрос пожилой женщине Денис не мог.
«Ладно, до утра недолго — тогда и выясню, зачем ей понадобилась моя куртка».
Витя уже крепко спал, а Денис, немного подремав, с первыми лучами солнца поднялся. Стараясь никого не разбудить, он взял с вешалки свою куртку и вышел во двор.
Каково же было его удивление, когда он обнаружил на рукаве аккуратный, почти ювелирно выполненный шов. Даже опытная швея вряд ли справилась бы лучше. Но как эта пожилая женщина вообще разглядела дыру на рукаве? Он и сам не помнил, когда и где его посадил, должно быть в лесу зацепился за ветку.
Конечно, вернувшись с этой неудачной охоты, он мог бы купить себе с десяток таких курток — в свои двадцать семь он уже был владельцем небольшой. но успешной сети кофеен, приносящей стабильный доход.
Но хозяйка ведь не могла этого знать! И именно эта бескорыстная забота тронула Дениса до глубины души.
Пока в доме все еще спали, он вышел во двор и направился к сараю.
«Хоть дров наколю — уедем скоро, а что они обе, больная да пожилая, делать будут? Не замерзать же в самом деле».
Тут Денис вспомнил фотографию девушки, стоявшую на подоконнике.
«И ведь красавица, судя по всему. Да еще, видно, работящая. Хотелось бы с ней познакомиться».
Мечтая о том, как пригласил бы Варечку в свою лучшую кофейню, Денис с таким воодушевлением принялся за работу, что щепки полетели во все стороны.
Вдруг за спиной раздался теплый, душевный голос Алевтины:
— Ай да молодец, ай да хозяин! Сколько лет в этом доме мужских рук не было, а тут такое счастье привалило!
Денис смущенно улыбнулся:
— Да что вы, хозяйка, это я просто по привычке — у бабушки в деревне всегда дрова колол.
Ответ парня явно пришелся Алевтине по душе.
— Спасибо тебе, родной! От всего сердца благодарю! Скоро Масленица — будет теперь чем печь растопить на праздник.
И, помолчав, добавила:
— Оставайтесь у нас на праздники!
Денис снова покраснел — почти незнакомые люди, а уже так радушно приглашают. Живут скромно, это видно, а готовы гостей принимать, прямо как его покойная бабушка.
— А почему бы и нет? У меня как раз еще четыре дня отпуска осталось.
— Вот и прекрасно, погостите у нас, — обрадовалась Алевтина и пошла накрывать на стол.
Из дома вышел Витя, разыскивая друга. Денис сразу же принялся обсуждать с ним приглашение остаться на Масленицу.
— Ты в своем уме? Какая Масленица в этой глухомани? Нет уж, извини. Я — домой, а ты делай что хочешь.
Парни так увлеклись спором, что не заметили подошедшего соседа — того самого, что накануне направил их к Алевтине. Стало ясно, что он подслушал их разговор.
— Молодые люди, нашелся человек, который ваш автомобиль починит.
— Спасибо, что не забыли о нас!
— Пойдемте со мной, познакомлю с нашим механиком, мастер он отменный.
Витя, все еще сердитый на друга за желание остаться, остался во дворе, а Денис пошел с соседом. Но помочь, как выяснилось, было не единственным намерением сельчанина. Едва отошли от дома, он многозначительно сказал:
— Машина у вас дорогая, видно — дешево не стоит. И люди вы состоятельные, не отпирайтесь. Посоветую вам — держитесь подальше от этой полоумной старухи и ее внучки. Нищета беспросветная, гроша за душой нет. А если уж захотелось деревенской невесты (ныне это у городских в моде), так есть семьи и поблагополучнее — заходи ко мне, с дочерьми познакомлю.
Тут Денису все стало ясно — сосед подслушал, что он владелец кофеен, и теперь хочет пристроить своих дочерей. Но вида он не подал и вежливо отказался:
— На Масленицу обязательно вернусь в ваше село, вот тогда, возможно, и загляну. А за помощь с механиком спасибо огромное.
— Ишь ты, на Масленицу собирается! — проворчал сосед. — Небось, эта нищенка ему приглянулась.
Уже совсем рассвело, когда Алевтина позвала всех к столу. К гостям вышла и Варя. Температура у нее спала, и бабушка разрешила познакомиться.
— Это Витя и Денис, — представила гостей Алевтина и парни при виде красивой девушки сразу подтянулись. — Вчера заплутали, переночевали у нас, а я их на Масленицу пригласила.
— Я — Варя, — коротко представилась девушка. — Давайте чай пить, с вареньем!
— Сиди, внучка, только же поправилась, я сама все приготовлю.
— Нет, бабуля, мне уже хорошо, разреши.
Через несколько минут на столе стоял чай, варенье из одуванчиков, свежий хлеб и вчерашняя картошка.
— Ничего вкуснее не ел со времен бабушкиных угощений, — сказал Денис, с удовольствием принимаясь за второй кусок хлеба.
А Варя смотрела на него завороженно. Видно, пришелся он ей по душе. Да и Денис поглядывал на девушку с особой теплотой — еще совсем незнакомую, но такую родную.
Невозмутимой старалась казаться лишь Алевтина, но по ее глазам было видно — она уже знает то, о чем остальные лишь догадываются.
— Бабушка Алевтина, можно я Варечку в город приглашу? — робко спросил Денис.
— Только если сама захочет и когда совсем окрепнет, — загадочно ответила старушка, прикрывая ладонью полу беззубый рот, и сразу перевела тему: — На Масленицу-то останетесь, гости дорогие?
— Денис, может, и останется, а мне в город надо — неотложные дела, — резко ответил Витя, не допуская возражений.
— Мы сегодня к вечеру уедем — машину починят, а на Масленицу я… то есть мы вернемся.
Денис нежно посмотрел на Варю, словно спрашивая, ждет ли она его возвращения.
До вечера, пока механик возился с машиной, Денис с Варей разговаривали так легко, будто были знакомы сто лет. Но настал момент прощания.
— Я вернусь через два дня. За тобой, — тихо сказал Денис на прощание.
Девушка отчаянно хотела верить его словам, но кому она сдалась, деревенская, да еще из такой семьи? Уж точно не успешному городскому парню…
Машина скрылась за поворотом, а Варя все стояла и смотрела вслед. Конечно, она и представить не могла, что он владелец сети кофеен, а влюбилась просто так, с первого взгляда.
— Помечтала и будет, — прошептала девушка и вопросительно посмотрела на бабушку.
— Приедет за тобой, внученька, обязательно приедет, — уверенно сказала Алевтина. — Чувствую я — проскочила между вами искорка, жарче огня в печи.
Наступила Масленица. С утра Алевтина с Варей принялись печь блины в ожидании гостя.
Но первый день праздника прошел, второй наступил — Денис не приезжал…
На третий день к ним заявился тот самый сосед:
— Ну что, обещался ваш городской кавалер нагрянуть? Как вижу, пусто. И не надейтесь — он в городе несколько кофеен держит, зачем вы ему сдались?
Варя с Алевтиной остолбенели — они и не подозревали. Девушка убежала в дом, а бабушка про себя подумала: сбывается…
— А ты не злорадствуй, рано радуешься, — отрезала Алевтина и прогнала незваного гостя.
Спотыкаясь и бормоча что-то под нос, он направился к калитке, но вдруг замер на месте.
— Чего уставился? Марш отсюда! Нечего злобу по селу разносить!
Тут и сама Алевтина застыла — из-за поворота показался знакомый автомобиль.
Денис вышел с огромным букетом алых роз и корзиной (как выяснилось позже, полной праздничных угощений). Подойдя ближе, он сказал:
— Бабушка Алевтина, здравствуйте! Влюбился я в вашу Варю без памяти. Отдадите ее за меня?
— Отдам, Денис, коль она не против.
На крыльцо выбежала Варя. Такой сияющей улыбки Алевтина не видела с тех пор, как у девушки родителей не стало. Та нежно обняла Дениса за шею: «Пойдем в дом, мой суженый». С той минуты они уже не расставались.
А по селу еще долго ходили сплетни — мол, тронутая умом старуха приворожила внучке богатого жениха. Больше всех завидовал и злобствовал тот сосед, чьих дочерей Денис даже взглядом не удостоил.
