— Ром, встреть меня, пожалуйста! Тут так темно! — Арина прижимала телефон к уху, ускоряя шаг.
В трубке слышались звуки стрельбы и взрывов.
— Да ладно тебе! Десять минут всего! Ты уже дошла бы! — голос мужа звучал раздраженно.
— Рома, я серьезно! Тут ни души, фонари половина не горят!
— Ари, я сейчас рейд прохожу! Не могу бросить! Тима разозлится!
Арина оглянулась. Позади — пустая улица, впереди — такая же. До дома три квартала.
— Тима разозлится… — повторила она. — А я, значит, не разозлюсь?
— Не драматизируй! Иди быстрее и все!
Гудки. Он сбросил.
Арина остановилась посреди тротуара. В горле встал ком. Хотелось заплакать от обиды. Вечно эти игры важнее.
Пошла дальше. Каблуки громко цокали по асфальту. Слишком громко в этой тишине.
Полчаса назад все было прекрасно. Дашка наконец-то позвала в гости — показать малыша. Три месяца после родов сидела дома, никого не хотела видеть.
— Ариш, прости, что так долго не звала. Я просто… не готова была.
— Да ладно тебе! Я все понимаю!
Сидели на кухне, пили чай. Малыш спал в кроватке — такой крошечный, беззащитный.
— Хочешь подержать?
Арина взяла на руки. Тепленький комочек засопел, причмокнул губами.
— Какой хорошенький…
— Мы с Сережей не нарадуемся. Он такой заботливый стал! Ночами встает, памперсы меняет.
Арина улыбнулась. А внутри кольнуло — Рома бы встал? Или сказал бы «я завтра на работу»?
В десять собралась домой.
— Давай такси вызову? — предложила Даша.
— Да ладно! Тут десять минут пешком!
— Темно же!
— Ничего, дойду!
Дура. Надо было согласиться.
Шаги позади. Арина ускорилась. Шаги тоже ускорились.
Сердце забилось быстрее. Не оборачиваться. Просто идти.
Телефон в руке. Набрать Рому? Он же все равно не придет. Скажет — параноишь.
Шаги ближе. Совсем близко.
Резко обернулась. Мужчина в грязной куртке. Глаза мутные, дергается весь.
— Девушка, закурить есть?
— Нет, извините.
— А денег одолжите?
— Нет у меня денег.
Попятилась. Он шагнул вперед.
— Ну телефончик тогда. На один звонок.
— Нет!
Побежала. Каблуки скользили, сумка билась о бедро. Позади — топот.
Телефон задрожал в руке. Набрать 112? Рому? Мама далеко, Даша с ребенком…
Не успела. Удар в затылок. Вспышка боли. Темнота.
— Але! Аринка! Ты дошла? — голос Даши в трубке звучал встревоженно.
Рома оторвался от монитора.
— Что? Даш, это я, Рома.
— А где Арина? Она полчаса назад ушла! Обещала написать, как дойдет!
Полчаса. Холод пробежал по спине.
— Она… она не пришла еще.
— Как не пришла?! Там десять минут!
Рома вскочил. Игра забыта. На экране мелькали сообщения от команды — где он, что случилось.
— Я… я сейчас! Я ее найду!
Выбежал из квартиры. Даже куртку не накинул. Бежал по темным улицам, набирая ее номер. Гудки. Никто не отвечает.
— Арина! Арина!
Фонари и правда половина не горит. Как он ее отпустил? Как не встретил?
За углом — темная фигура на асфальте.
— Нет… Нет, нет, нет!
Упал на колени рядом. Арина лежала на боку. Из-под волос текла кровь. Сумки нет, телефона нет.
— Аринка! Солнышко! Открой глаза!
Не открывала. Дышит? Вроде дышит. Слабо, но дышит.
Трясущимися руками набрал скорую.
— Пожалуйста! Быстрее! Моя жена! На нее напали!
Сдернул футболку, прижал к ране. Кровь просачивалась сквозь ткань.
— Прости меня. Прости. Я дурак! Я должен был встретить!
Скорая приехала через вечность. Или через пять минут — время остановилось.
— Травма головы. Возможно, сотрясение. Грабеж?
— Да… наверное… сумки нет…
— В больницу ее. Вы с нами?
— Да! Конечно!
В машине держал ее за руку. Холодную, безвольную.
— Она будет жить? Скажите, будет?!
— Делаем все возможное.
Больничный коридор. Белые стены, запах лекарств. Рома сидел на лавке, уткнувшись лицом в ладони.
— Это моя вина. Моя вина.
Позвонил Даше. Та примчалась, оставив ребенка с мужем.
— Как она?
— Не знаю. Врачи ничего не говорят.
— Рома, что случилось? Почему ты ее не встретил?
Молчал. Что сказать? Что рейд в игре был важнее?
— Я… я играл.
Даша смотрела с таким презрением, что хотелось провалиться.
— Она звонила тебе?
— Да.
— И ты не пошел?
— Я… я думал, она преувеличивает…
— Придурок.
Не спорил. Придурок — это еще мягко.
Врач вышел через два часа.
— Родственники Арины Сергеевны?
— Я муж!
— Сотрясение мозга средней тяжести. Рваная рана затылочной области. Множественные ушибы. Но жизни ничего не угрожает.
— Можно к ней?
— Она без сознания. Но можете посидеть рядом.
Палата. Арина на кровати — бледная, с забинтованной головой. Капельница, мониторы.
Сел рядом, взял за руку.
— Прости меня. Слышишь? Прости.
Открыла глаза на следующий день. Мутные, непонимающие.
— Где я?
— В больнице. Ты… на тебя напали.
Память возвращалась медленно. Темная улица, шаги, удар.
— Ты не пришел.
Три слова. Но в них столько боли, что Рома сжался.
— Прости. Я… у меня нет оправданий.
— Игра была важнее.
— Нет! Ничего не важнее тебя! Я просто… я дурак!
Арина отвернулась к стене.
— Уйди.
— Арин…
— Уйди, пожалуйста.
Вышел. В коридоре ждала Даша.
— Ну как?
— Она не хочет меня видеть.
— А ты чего хотел? Что простит и забудет?
— Я не знаю… Я готов на все! Что угодно сделаю!
— Время назад не вернешь.
Наркомана поймали в тот же день. Местный наркоман, нужны были деньги на дозу. Камеры зафиксировали, опознали быстро.
— Повезло вашей жене, — сказал следователь. — Могло быть хуже. Намного хуже.
Повезло. Рома смотрел на протокол и думал — это везение? Жена с травмой головы, потому что муж-придурок не встретил?
Выписали через неделю. Рома приехал забирать.
— Давай помогу.
— Справлюсь.
Но идти было тяжело. Голова кружилась, тошнило.
— Обопрись на меня.
— Не надо.
Дома устроил ее на диване. Бегал вокруг — то воды, то таблетки, то плед.
— Рома, прекрати. Ты меня утомляешь.
— Я просто хочу помочь.
— Где ты был, когда помощь была нужна?
Молчал. Что тут скажешь?
С работы взял отпуск. Готовил, убирал, ходил в аптеку. Комп даже не включал.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Арина через несколько дней.
— Что?
— Изображаешь идеального мужа.
— Я не изображаю. Я правда хочу измениться.
— Поздно.
Но не выгоняла. Терпела его заботу молча.
Ночами не спала. Рома слышал — ворочается, вздыхает.
— Снова голова болит?
— Нет.
— Тогда что?
— Вспоминаю. Как звонила тебе. Как просила. А ты сказал — не драматизируй.
— Арин…
— Знаешь, что самое страшное? Я лежала там и думала — неужели игра важнее меня? Неужели какой-то рейд дороже?
— Нет! Ничего не дороже!
— Но тогда был дороже.
Заплакала. Тихо, в подушку.
Рома обнял. Она не отстранилась, но и не прижалась.
— Я прощу тебя. Со временем. Но забыть… не смогу.
— Я понимаю.
— Нет, не понимаешь. Ты не лежал на асфальте с разбитой головой. Не думал — а вдруг меня найдут только утром? Не просыпался в больнице в одиночестве.
— Я рядом был! Все время!
— Когда уже случилось. А надо было — до.
Прошел месяц. Арина поправилась физически. Шрам на затылке скрывали волосы. На работу вышла, с подругами встречалась.
Рома изменился. Встречал, провожал, звонил каждый час. Игры удалил все.
— Хватит меня контролировать, — сказала как-то Арина.
— Я просто волнуюсь.
— Теперь волнуешься.
Вечерами сидели рядом. Смотрели сериалы, ужинали. Почти как раньше.
Почти.
Потому что иногда Арина замирала. Смотрела в пустоту. И Рома знал — она снова там, на темной улице. Звонит мужу. А он говорит — не драматизируй.
— О чем думаешь?
— Так. Ни о чем.
Врала. Думала о том же, о чем он. О десяти минутах, которые изменили все.
— Арин, мы справимся? Правда?
— Не знаю. Время покажет.
Даша иногда заходила. С малышом.
— Как вы?
— Нормально, — отвечала Арина.
Но Даша видела. Нормально — это не то слово.
— Простила его?
— Вроде да.
— Но?
— Но по ночам просыпаюсь. И первая мысль — а если снова? Если снова позову, а он не придет?
— Он изменился.
— Знаю. Но страх остался.
Однажды Арина задержалась на работе. Стемнело.
Позвонила Роме.
— Встреть меня.
— Конечно! Уже выхожу!
— Спасибо.
Ждал у входа. Нервничал, переминался с ноги на ногу.
— Пойдем.
Шли молча. Арина думала — сможет ли когда-нибудь идти по темной улице без страха? Без воспоминаний?
— Знаешь, — сказала вдруг. — Я тебя люблю.
— И я тебя!
— Но этого мало. Любовь — это не только слова. Это поступки. Каждый день, каждую минуту.
— Я понял. Правда понял.
— Надеюсь.
Дома обнялись. Крепко.
— Мы справимся, — прошептал Рома. — Обещаю.
— Не обещай. Просто будь рядом. Когда нужно, а не когда удобно.
— Буду.
И был. Каждый день доказывал — игры не важнее, рейды не дороже, команда в сети не ближе жены.
Но шрам остался. Не только на затылке. В душе тоже.
И каждый раз, оставаясь одна на темной улице, Арина вспоминала те десять минут. Которых хватило, чтобы понять — в самый важный момент она была одна.
Простить можно. Забыть — никогда.
