Лидия сидела у окна, рассеянно глядя на опадающие осенние листья. Телефон в её руке казался неожиданно тяжелым. Наконец, собравшись с духом, она набрала номер.
— Алло, Тань? Это я, Лида, — голос её звучал устало.
— Лидочка! Как я рада тебя слышать! Как ты? Как Ксюша? — голос подруги был полон искреннего тепла.
Лидия вздохнула: — Ох, Тань… Не знаю даже, с чего начать. Помнишь, я тебе про свадьбу Ксюши рассказывала?
— Конечно! Как такое забыть? Ты же так радовалась.
— Да… — Лидия помолчала. — Знаешь, кажется, я всё испортила.
— Что ты такое говоришь? — удивилась Таня.
— Понимаешь, я подарила им серебряные ложечки. Старинные, ещё от моей бабушки остались. Думала, Ксюше будет приятно…
— И что? Чудесный подарок!
Лидия горько усмехнулась:
— Как бы не так. Ксюша… она даже не взглянула на них. Сказала, что это старьё, и что ей стыдно перед свекровью за такой подарок.
— Да ты что! — возмутилась Таня. — И это твоя Ксюша? Которая всегда такой доброй девочкой была?
— Вот и я не понимаю, Тань. Она теперь со мной почти не разговаривает. Всё намекает, что я ей не помогаю, что денег не даю…
— Лидочка, но ты же пенсионерка! Откуда у тебя большие деньги?
— Вот и я о том же, — вздохнула Лидия. — Но Ксюша словно с цепи сорвалась. Всё родителей Вовы нахваливает, мол, они и квартиру им подарили, и на свадьбу кучу денег дали. А я… я, получается, плохая мать.
— Ну что ты такое говоришь! — воскликнула Таня. — Ты всю жизнь на Ксюшу положила! Неужели она этого не ценит?
Лидия помолчала, затем тихо произнесла: — Знаешь, Тань, мне кажется, я свою девочку теряю. И не знаю, что делать…
Осеннее солнце лениво ползло по небу, бросая тусклые лучи на пожелтевшие листья за окном. Лидия сидела в своей маленькой кухне, медленно помешивая ложечкой давно остывший чай. Она ждала. Ждала, сама не зная чего — звонка, стука в дверь, какого-то знака. Чего угодно, что могло бы нарушить эту гнетущую тишину.
Звонок в дверь раздался так внезапно, что Лидия вздрогнула, расплескав чай. Сердце забилось быстрее. «Неужели Ксюша?» — промелькнула надежда. Но нет, это была всего лишь соседка, пришедшая одолжить соли.
— Лидия Петровна, вы какая-то бледная сегодня, — заметила соседка, внимательно глядя на женщину. — Всё хорошо?
Лидия натянуто улыбнулась:
— Да-да, всё в порядке. Просто… не выспалась.
Соседка понимающе кивнула, но в её глазах читалось сомнение. Когда за ней закрылась дверь, Лидия прислонилась к стене, чувствуя, как накатывает волна усталости.
Внезапно раздался звук открывающейся двери. Лидия замерла, не веря своим ушам. В прихожей послышались знакомые шаги.
— Мам, мне с тобой нужно поговорить, — с порога начала Ксения, не отрывая глаз от пола.
Лидия присела на диван, насторожённо ожидая продолжения. В последнее время их общение с дочерью стало каким-то натянутым, но она и подумать не могла, что сейчас произойдёт.
— Мне, если честно, стыдно перед Вовой и его родителями. Они нам так помогают. Квартиру подарили, деньги на медовый месяц дали. А ты? Ничего. От тебя помощи не дождёшься… — Ксения наконец подняла глаза, и в них сверкнуло что-то злое, почти незнакомое.
Лидия почувствовала, как внутри всё сжалось. Она смотрела на дочь и не узнавала её. Куда делась её маленькая Ксюша, всегда такая добрая и понимающая?
— Что ты хочешь, Ксюша? — тихо спросила Лидия, чувствуя, как дрожит её голос. — Ты ведь знаешь, что я пенсионерка… Чем я могу помочь?
В памяти Лидии одна за другой всплывали картины из прошлого. Она родила Ксению в 43 года, когда уже и не надеялась на детей. Врачи уверяли, что это невозможно, но судьба подарила ей дочь.
— Помнишь, Ксюша, — начала Лидия, пытаясь достучаться до дочери, — как мы с твоим отцом радовались, когда ты родилась? Врачи говорили, что у нас не может быть детей, а ты появилась… как чудо.
Ксения нетерпеливо покачала головой: — Мам, при чём тут это? Я о другом говорю.
Лидия продолжила, словно не слыша дочь: — Мы с твоим отцом старались дать тебе всё: красивую одежду, вкусную еду, лучшие игрушки. Для этого мы оба работали на износ. Твой отец… — голос Лидии дрогнул, — он не выдержал такой гонки. Умер в 50, оставив меня вдовой.
— Мы ведь всё для тебя делали, — тихо сказала мать. — Я работала на двух работах, чтобы тебе было лучше. А сейчас я осталась одна, и помогать тебе больше не могу.
Но эти слова, казалось, не произвели на Ксению никакого впечатления. Она словно не слышала мать, погрузившись в свои собственные мысли.
— Мам, ты понимаешь, — продолжала Ксения, всё больше закипая, — они всё для нас делают, а от тебя никакой помощи. Я перед ними как сирота! Ты могла бы хоть как-то поучаствовать, но нет… Даже эти твои сорок тысяч не спасут ситуацию!
Лидия почувствовала, как у неё сжалось сердце. Она всё копила эти деньги на случай, если понадобится что-то важное для дочери. А теперь Ксения смотрела на неё с раздражением и пренебрежением.
— Ксюша, я ведь всё делала для тебя, — произнесла Лидия дрожащим голосом. — Я готова отдать тебе эти деньги, но ты же понимаешь, что у меня больше ничего нет. Мне уже скоро семьдесят, пенсия — это всё, на что я могу рассчитывать.
Дочь лишь раздражённо вздохнула и ушла, оставив Лидию наедине с тяжёлыми мыслями. В следующий раз, когда мать попыталась позвонить, Ксения не подняла трубку. На сообщения она отвечала коротко и холодно.
Дни тянулись медленно и мучительно. Лидия часами сидела у окна, вглядываясь в прохожих, надеясь увидеть знакомую фигуру дочери. Но Ксения не приходила.
Однажды вечером, когда тоска стала совсем невыносимой, Лидия достала старый фотоальбом. Вот Ксюша совсем маленькая, делает свои первые шаги. А здесь — её первый день в школе, глаза сияют от волнения и радости. Выпускной вечер — красивая, взрослая, но всё ещё её маленькая девочка.
— Где же я ошиблась? — прошептала Лидия, гладя фотографию. — Когда ты стала такой… чужой?
Прошло две недели, и Ксения так и не позвонила. Лидия решила, что больше не будет ждать. Она не могла оставить это недопонимание между ними. В один из дней она набралась смелости и позвонила сама.
— Алло, — голос Ксении звучал холодно и отстранённо.
— Ксюшенька, это я, — начала Лидия, чувствуя, как сердце колотится в груди. — Я знаю, что тебе тяжело. Но я не могу соревноваться со сватами. Они моложе, у них деньги… А я ведь делала всё, что могла. Ради тебя я отдала свою жизнь. Я не могу больше, не обессудь.
В ответ снова было молчание.
— Если ты действительно считаешь, что я теперь тебе не нужна, что я только позорю тебя перед твоими свёкрами… — голос Лидии задрожал, — тогда так и скажи. Но я всегда любила тебя, и всегда буду любить.
Ксения тяжело вздохнула, но ничего не ответила. Разговор на этом закончился.
Лидия осталась одна в своей маленькой квартире, чувствуя, что их отношения с дочерью уже никогда не будут прежними. Она готова была простить, готова была понять, но время идёт, и не всё можно вернуть.
Прошло ещё несколько недель. Жизнь Лидии превратилась в монотонное существование, наполненное тоской и ожиданием. Каждый звонок телефона заставлял её сердце замирать в надежде, что это Ксения. Но дочь молчала.
Однажды вечером раздался стук в дверь. Лидия, ничего не ожидая, открыла и замерла от удивления. На пороге стоял Вова, муж Ксении.
— Здравствуйте, Лидия Петровна, — сказал он, явно чувствуя себя неловко. — Можно войти? Нам нужно поговорить.
Лидия молча кивнула, пропуская зятя в квартиру. Они сели на кухне, и Вова начал говорить:
— Я… я случайно услышал ваш разговор с Ксенией тогда, когда она приходила к вам. И потом, когда вы звонили. Я не мог поверить своим ушам.
Лидия смотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
— Понимаете, — продолжил Вова, — я всегда думал, что у Ксении прекрасные отношения с вами. Она говорила, что вы не можете помочь финансово, и я это понимал. Но то, как она с вами обращалась… Это неправильно.
Лидия почувствовала, как к горлу подступает комок:
— Вова, ты не должен вмешиваться. Это наши с Ксюшей дела.
— Нет, должен, — твердо сказал Вова. — Потому что я не могу быть с человеком, который так относится к своей матери. Я ушел от Ксении.
Эти слова ударили Лидию как обухом. Она не знала, что сказать, что чувствовать.
— Но… как же так? А где же она? — только и смогла выдавить Лидия.
— Она сейчас у подруги, — ответил Вова. — Но я думаю, она скоро придет к вам. Ей больше некуда идти.
Когда Вова ушел, Лидия долго сидела в тишине, пытаясь осмыслить всё произошедшее. И действительно, через несколько часов в дверь снова постучали. На пороге стояла Ксения, с красными от слез глазами и чемоданом в руке.
— Мам, — всхлипнула она, — можно я у тебя поживу?
Лидия молча обняла дочь, впуская её в квартиру. Когда они сели на кухне, Ксения начала говорить:
— Вова ушел от меня. Сказал, что не может быть с человеком, который так относится к своей матери. Но я не понимаю, что я сделала не так! Я просто хотела, чтобы ты тоже участвовала в нашей жизни, помогала нам…
Лидия слушала дочь и понимала, что Ксения так и не осознала своей ошибки. Она всё ещё считала, что была права в своих требованиях.
— Эх, доченька, — тихо сказала Лидия, — мать всегда простит своего ребенка. Ты можешь жить здесь сколько нужно.
Ксения благодарно кивнула, не замечая грусти в глазах матери.
На следующее утро Лидия не проснулась. Врачи сказали — сердце. Оно просто остановилось во сне, тихо и без боли…
Ксения стояла у гроба матери, не в силах поверить в произошедшее. Только сейчас, глядя на спокойное лицо Лидии, она начала понимать, что натворила. Все те слова, которые она говорила матери, все обиды и претензии — всё это казалось теперь таким мелким и незначительным.
— Прости меня, мама, — шептала Ксения, но было уже поздно.
С того дня жизнь Ксении изменилась. Она осталась жить в маленькой квартире матери, каждый день вспоминая о своей вине. Фотографии Лидии стояли на всех полках, как немой укор.
Годы шли, но боль и чувство вины не утихали. Ксения так и не смогла простить себе того, как обращалась с матерью в последние дни её жизни. Она часто просыпалась по ночам, вспоминая последние слова Лидии: «Мать всегда простит своего ребенка». Но сможет ли она когда-нибудь простить саму себя?
Каждый раз, глядя в зеркало, Ксения видела черты матери в своем лице и понимала, что упустила самое главное в жизни — возможность ценить и любить тех, кто рядом, пока они ещё живы.
Дни складывались в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. Ксения жила в квартире матери, окруженная вещами и воспоминаниями. Каждый уголок напоминал о Лидии, о её любви и заботе, которые Ксения так небрежно отвергла.
Однажды, разбирая старый шкаф, Ксения нашла коробку с письмами. Это были письма от Лидии, которые она писала, но так и не отправила. С дрожащими руками Ксения открыла первое:
«Дорогая моя Ксюшенька,
Я знаю, что ты сейчас злишься на меня. Знаю, что тебе кажется, будто я не делаю достаточно для тебя. Но поверь, если бы у меня было больше, я бы отдала тебе всё без остатка. Ты — мое самое большое сокровище, мой самый дорогой человек на свете…»
Слезы потекли по щекам Ксении. Она читала письмо за письмом, открывая для себя глубину материнской любви, которую раньше не замечала или принимала как должное.
В одном из писем она нашла старую фотографию. На ней были Лидия и маленькая Ксения, обе улыбающиеся и счастливые. На обороте была надпись: «Моей Ксюше. Помни, что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.»
Ксения прижала фотографию к груди и разрыдалась. Только сейчас она по-настоящему осознала, что потеряла. Не просто мать, но лучшего друга, самого преданного человека в её жизни.
Годы шли, а чувство вины не отпускало. Ксения пыталась искупить свою вину, помогая другим. Она стала волонтером в доме престарелых, где часто думала о том, что её мать могла бы быть одной из этих одиноких пожилых людей, если бы не ушла так рано.
Однажды к ней подошла пожилая женщина, удивительно похожая на Лидию.
— Знаете, — сказала женщина, глядя Ксении прямо в глаза, — моя дочь тоже не навещает меня. Говорит, что ей некогда, что у неё своя жизнь. А я всё жду и жду…
Ксения почувствовала, как к горлу подступает комок. Она взяла руку женщины в свои:
— Я уверена, что ваша дочь любит вас. Просто… иногда мы, дети, бываем слепы к самому важному. Но поверьте, однажды она поймет, как вы ей дороги.
Женщина улыбнулась, и в этой улыбке Ксения увидела отражение своей матери.
Вечером того же дня Ксения сидела дома, перебирая старые фотографии. Она остановилась на снимке, где они с матерью стояли обнявшись на фоне моря. Это была их последняя совместная поездка, незадолго до того, как всё пошло наперекосяк.
— Мама, — прошептала Ксения, глядя на фотографию, — если бы ты только знала, как я жалею. Как хочу всё исправить. Но уже слишком поздно, правда?
В комнате стояла тишина, но Ксении казалось, что она слышит мягкий голос матери: «Никогда не поздно начать жить правильно, доченька.»
С того дня Ксения решила изменить свою жизнь. Она начала ценить каждый момент, каждого человека в своей жизни. Она помирилась с Вовой, хотя их отношения уже нельзя было восстановить. Но они остались друзьями, и Ксения была благодарна ему за то, что он открыл ей глаза, пусть и слишком поздно.
Каждый год в день рождения матери и в день её смерти Ксения приходила на кладбище. Она приносила любимые цветы Лидии — белые лилии — и подолгу разговаривала с ней, рассказывая о своей жизни, о своих мыслях и чувствах.
— Знаешь, мама, — говорила она однажды, сидя у могилы, — я наконец поняла, что ты хотела мне сказать все эти годы. Любовь не измеряется деньгами или подарками. Она в заботе, в понимании, в готовности отдать всё, даже если у тебя ничего нет. Ты дала мне самый ценный подарок — свою безусловную любовь. А я… я не смогла это оценить вовремя.
Ветер легко коснулся её щеки, словно нежное прикосновение матери. Ксения закрыла глаза, представляя, что мама рядом, что она всё ещё может обнять её, услышать её голос.
— Я люблю тебя, мама, — прошептала Ксения. — И буду любить всегда. Прости меня за всё.
Она знала, что эта вина и боль останутся с ней до конца жизни. Но теперь она научилась жить с этим, превращая свое раскаяние в действия, помогая другим и ценя каждый момент жизни.
Ксения поняла, что самый важный урок, который дала ей мать, она усвоила слишком поздно: любовь и забота — это не то, что можно купить за деньги или измерить материальными ценностями. Это то, что даётся безвозмездно, от чистого сердца. И теперь она старалась жить по этому принципу, надеясь, что где-то там, наверху, мама смотрит на неё и улыбается, гордясь тем, какой человек выросла из её маленькой Ксюши.
