— Мам, можно я попрошу у вас с папой замок на дверь? — Анна отложила кисти и развернулась на стуле.
Мария Ивановна замерла в дверном проеме с невысказанной просьбой на губах.
— Какой еще замок? Ты что, от родителей запираться собралась? — брови матери взлетели вверх в искреннем возмущении. — И вообще, твой дядя Николай с семьей завтра приезжает, так что придется потесниться.
Анна тяжело вздохнула и отвернулась к недописанной картине. За окном хмурился апрельский вечер, во дворе привычно гудели машины, а в душе снова поднималась волна раздражения. Это была третья работа на конкурс, первые две она забраковала сама — слишком банально, слишком предсказуемо. А эта наконец-то начала получаться.
— Мам, мы уже говорили. Мне нужно закончить картину к пятнице. Это важно для меня.
— Для тебя важнее всего твои крючки и закорючки, а не семья! — в голосе матери звучала обида. — Мы все как-то жили без отдельных комнат и замков, и ничего. У дяди Коли дети еще маленькие, им будет интереснее с тобой.
— Мама. Саше и Мише по одиннадцать лет. Они не маленькие, они просто избалованные, — Анна повернулась и посмотрела в глаза матери. — И мое поступление в художественное училище было не для того, чтобы развлекать твоих бесконечных родственников.
— Ну вот опять! — всплеснула руками Мария Ивановна. — И в кого ты такая… такая черствая? В меня вот точно не пошла. Я в твоем возрасте дом вести умела, а не малевать целыми днями.
Стук входной двери прервал начинающуюся ссору. Сергей Петрович вернулся с работы. Привычно разуваясь в прихожей, он крикнул:
— Я дома! Что на ужин?
Мария Ивановна метнула в дочь тяжелый взгляд и пошла встречать мужа. Анна осталась одна, но настроение для работы было безнадежно испорчено. Она аккуратно накрыла холст тканью и достала телефон, пролистывая сообщения от Димы. Их отношения длились уже полгода, но родители до сих пор смотрели на парня с подозрением — «какой-то он несерьезный». Для Анны же Дмитрий был единственным, кто по-настоящему понимал ее стремление к творчеству.
«Завтра снова родственники приезжают, — написала она. — Будут жить у нас неделю».
Ответ пришел мгновенно: «Опять? Может, к нам переедешь на это время? Родители не против».
Анна грустно улыбнулась. Если бы все было так просто.
За ужином атмосфера была напряженной. Сергей Петрович, уставший после работы, молча ел, изредка поглядывая то на жену, то на дочь.
— Аня говорит, что ей замок на дверь нужен, — наконец нарушила молчание Мария Ивановна. — Представляешь?
Отец поднял взгляд от тарелки:
— А зачем?
— Чтобы иметь возможность спокойно работать, — твердо ответила Анна. — И чтобы мои вещи никто не трогал.
— Это из-за Коли и его семейства? — Сергей Петрович нахмурился. — Ты знаешь, твоя мать права. В семье не должно быть запертых дверей.
— Да? А когда вы с мамой запираетесь в спальне? Это что, не считается? — Анна резко встала из-за стола. — Почему у вас может быть личное пространство, а у меня нет?
— Аня! — строго одернул отец. — Не дерзи!
— Я не дерзю. Я просто хочу, чтобы вы поняли. Мне восемнадцать. Я учусь, работаю курьером, чтобы покупать материалы для рисования. А вы обращаетесь со мной как с ребенком.
Мария Ивановна всплеснула руками:
— Нет, ты это слышишь? Работает она! Три раза в неделю по два часа развозит какие-то коробки. А мы, между прочим, тебя кормим, поим и крышу над головой даем!
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Этот аргумент звучал всякий раз, когда ей хотелось немного свободы. Всякий раз, когда она пыталась объяснить, что ей нужно пространство для творчества.
— Хорошо, я поняла, — голос девушки дрогнул. — Я вам обуза. Может, мне вообще съехать, раз я такая неблагодарная?
— Не драматизируй, — устало вздохнул отец. — Никто тебя не выгоняет. Но ты действительно могла бы проявить больше уважения к семейным традициям. Родня приезжает раз в год, неужели нельзя потерпеть?
— Раз в год? — Анна горько усмехнулась. — Папа, в прошлом месяце тетя Вера жила у нас две недели. До этого были двоюродные братья мамы. Потом бабушкина подруга с внучкой. Наш дом превратился в проходной двор!
Сергей Петрович замолчал, явно что-то обдумывая. Кажется, он не замечал, насколько часто их дом использовали как бесплатную гостиницу.
— Послушай, Аня, — наконец сказал он. — Давай договоримся. Эта неделя с дядей Колей — последняя в этом году. Мы попросим их не беспокоить тебя, когда ты работаешь над картиной. Но замка не будет. В нашей семье не запираются друг от друга.
Анна поняла, что большего ей не добиться. По крайней мере, сейчас.
— Ладно, — кивнула она. — Но пусть это будет последний раз.
Утро следующего дня началось с суеты. Мария Ивановна с раннего утра готовила, накрывала стол, перестилала постели в гостиной — все должно было быть идеально для дорогих гостей. Сергей Петрович молча завтракал, собираясь на работу и стараясь не мешаться под ногами. Анна закрылась в своей комнате, пытаясь доделать картину, пока не приехали незваные родственники.
Дядя Николай с женой и детьми нагрянули к обеду — шумные, с огромными сумками и неизменными «гостинцами» в виде дешевого торта и бутылки вина. Саша и Миша, близнецы-пятиклассники, сразу же заполнили квартиру гвалтом. Анна слышала через дверь, как мать восторженно встречает гостей, как восхищается тем, как выросли мальчики, какими красивыми стали.
— А где наша художница? — громкий голос дяди прорвался сквозь тонкую дверь. — Опять в своей конуре сидит?
Анна поморщилась. Дядя Николай всегда отличался бестактностью, но сейчас ей было не до его шуток. На картине оставались последние штрихи.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Анечка, выходи, — голос матери звучал неестественно ласково, — гости приехали!
— Я закончу и выйду, — отозвалась Анна. — Мне нужно еще полчаса.
— Какие еще полчаса? — дверь распахнулась, и на пороге появилась Мария Ивановна. — Дядя спрашивает, где ты. Неудобно.
— Мам, я же просила… — начала Анна, но в комнату уже заглядывали любопытные лица близнецов.
— Ого, какие у нее краски! — воскликнул Саша.
— А можно нам тоже порисовать? — подхватил Миша.
— Нет! — Анна инстинктивно заслонила собой картину. — Мама, мы же договорились!
Мария Ивановна поджала губы:
— Что за тон? Ребята просто хотят посмотреть, что ты делаешь. Это ведь не государственная тайна.
— Это моя работа на конкурс, — процедила Анна. — И мне нужно ее закончить.
— Хорошо-хорошо, — примирительно сказала мать. — Мальчики, пойдемте, тетя Аня занята. Она потом вам все покажет.
Неохотно близнецы удалились вслед за Марией Ивановной, а Анна с облегчением закрыла дверь. Руки дрожали, настроение было испорчено. Она знала, что это только начало.
Вечером, когда Сергей Петрович вернулся с работы, квартира гудела как улей. Дядя Николай громко рассказывал какую-то историю, дети носились из комнаты в комнату, а жена дяди помогала Марии Ивановне накрывать на стол.
Анна успела закончить картину, но теперь оказалась в ловушке — ей нужно было выйти, чтобы поесть, а это означало неизбежное общение с гостями.
— А вот и наша звезда! — воскликнул дядя Николай, когда Анна появилась на кухне. — Что, великое искусство творишь?
— Просто рисую, — сдержанно ответила девушка.
— Да ладно тебе, Колька, отстань от ребенка, — вступился Сергей Петрович. — У нее конкурс важный.
— Конкурс, конкурс, — передразнила Мария Ивановна. — Только и слышу об этом конкурсе. А что это даст? Нормальную профессию надо получать, а не на художников учиться.
— Как что даст? — вмешалась в разговор бабушка Елена Васильевна, пришедшая на семейный ужин. — Если она победит, то получит грант на обучение в Москве. Разве это не стоит поддержки?
Мария Ивановна бросила быстрый взгляд на мать:
— Мама, ты как всегда ее защищаешь. Но реальность такова, что художники сейчас никому не нужны.
— А курьеры, значит, нужны? — тихо спросила Анна.
— Что? — не расслышала мать.
— Ничего, — Анна молча села за стол.
Ужин проходил в привычной атмосфере — дядя Николай хвастался какими-то сомнительными достижениями, мальчики периодически устраивали перепалки, Мария Ивановна услужливо подкладывала всем еду. Анна ела молча, думая только о том, как бы поскорее вернуться в свою комнату.
— Аня, а покажи мальчикам свои рисунки, — вдруг предложила мать. — Им же интересно.
— Мам, они на компьютере, просто в папке. Что там показывать? — попыталась отвертеться Анна.
— Ну а то, что ты сейчас рисуешь? Ту картину? — не унималась Мария Ивановна.
— Она еще не готова, — солгала Анна, хотя на самом деле картина была уже закончена. Просто ей не хотелось выслушивать комментарии дяди или видеть, как близнецы крутятся вокруг ее работы.
— Да ладно тебе, Анька, не жадничай, — хохотнул дядя Николай. — Может, у тебя там голые бабы нарисованы, вот и скрываешь!
— Коля! — одернула его жена, кивая на детей.
— А что такого? — развел руками тот. — Я шучу! Они у меня все равно в интернете и не такое видят.
Анна почувствовала, как ее щеки заливает краска — от гнева и стыда одновременно.
— Мне нужно идти, — она встала из-за стола. — Завтра рано вставать на учебу.
Не дожидаясь ответа, она ушла в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Следующий день прошел относительно спокойно. Анна ушла на занятия рано, когда все еще спали, а вернулась вечером, сразу закрывшись в своей комнате. Картина была бережно завернута в чистую ткань и спрятана в шкаф — завтра она отнесет ее в училище на предварительный просмотр.
Вечером ей позвонил Дмитрий.
— Как дела с родственничками? — спросил он.
— Пока держусь, — вздохнула Анна. — Завтра отнесу картину в училище, будет легче.
— Слушай, а может, все-таки к нам? Хотя бы на пару дней? — настаивал Дмитрий.
— Нет, — твердо ответила девушка. — Это мой дом, и я не собираюсь убегать из-за того, что кому-то вдруг приспичило в гости.
— Ты слишком упрямая.
— Знаю, — она невольно улыбнулась. — Но это ненадолго. Отец обещал, что это последние гости в этом году.
— И ты ему веришь?
Анна помолчала, затем тихо ответила:
— Хочу верить.
Утром, собираясь на учебу, Анна достала картину из шкафа. Аккуратно развернув ткань, она в последний раз посмотрела на свою работу. Это был городской пейзаж — старый двор с высокими домами, и девочка, запускающая бумажный самолетик в небо. Не гениально, но в этой картине было что-то настоящее, что-то личное.
Раздался стук в дверь.
— Аня, ты там? — голос матери. — Можно войти?
— Да, — Анна начала заворачивать картину обратно.
Мария Ивановна вошла, держа в руках корзинку с бельем.
— Я стираться буду, давай свои вещи.
— У меня ничего нет, — ответила Анна. — Я вчера сама постирала.
Мать заметила картину и подошла ближе:
— Это то, что ты рисовала? Можно посмотреть?
Анна на мгновение замешкалась, но затем кивнула:
— Да, я ее сегодня отнесу в училище.
Мария Ивановна оценивающе взглянула на работу:
— Хм, ну ничего так. Только мрачновато.
— Это не мрачно, — возразила Анна. — Это просто… настоящее.
— Как скажешь, — пожала плечами мать. — Ладно, я пойду. Кстати, мальчики просились к тебе в комнату, они говорят, им скучно.
— Нет, — твердо ответила Анна. — Я сейчас ухожу, и в комнате никого быть не должно.
Мария Ивановна вздохнула:
— Опять ты за свое. Ну ладно, иди уже на свою учебу.
В училище Анна почувствовала себя свободнее. Здесь ее понимали, здесь ее талант ценили. Преподаватель по композиции, посмотрев на картину, одобрительно кивнул:
— Хорошая работа, Смирнова. Есть в ней что-то… настоящее.
Анна просияла — услышать эти слова от строгого мастера дорогого стоило.
После занятий она отправилась на подработку — развозить заказы для небольшого интернет-магазина. Работа была несложной и позволяла ей хоть немного зарабатывать на материалы для творчества.
Вернулась домой Анна поздно, когда все уже поужинали. В квартире было непривычно тихо — наверное, дядя с семьей ушли гулять. Она прошла на кухню, разогрела оставленный ужин и только собралась отнести тарелку в свою комнату, как внезапно услышала странный звук.
Детский смех. Из ее комнаты.
Анна замерла, а затем почти бегом направилась к своей двери. Та была приоткрыта.
То, что она увидела, заставило ее сердце остановиться. Саша и Миша сидели на полу ее комнаты. Вокруг были разбросаны тюбики с красками, а на кровати… На кровати лежала ее картина. С огромным пятном синей краски посередине.
— Что вы сделали? — голос Анны был едва слышен от шока.
Мальчики испуганно подняли головы.
— Мы просто хотели посмотреть, — пробормотал Саша.
— И нарисовать тоже, — добавил Миша. — Мы думали, ты не заметишь…
Анна медленно подошла к кровати и взяла в руки испорченную картину. Синяя краска уже начала подсыхать, безнадежно уничтожив результат недель работы.
— Кто вас сюда впустил? — спросила она, все еще не веря в происходящее.
— Тетя Маша сказала, что можно, — ответил один из близнецов. — Она сказала, что ты все равно уже закончила рисовать.
В этот момент в дверях появилась Мария Ивановна.
— Аня, ты уже дома? А мы… — она запнулась, увидев картину в руках дочери. — Что случилось?
— Что случилось? — Анна наконец-то обрела голос, и он был полон ярости. — Ты впустила их в мою комнату? После всего, о чем мы говорили?
Мария Ивановна растерянно посмотрела на мальчиков:
— Я… ну да, они скучали, а ты сказала, что картина уже готова, я подумала…
— Ты не думала! — выкрикнула Анна. — Ты никогда не думаешь! Это была работа на конкурс, мама! Конкурс! Завтра был последний день подачи!
Мария Ивановна побледнела:
— Аня, не кричи, я не знала…
— Не знала? А если бы ты спросила? Если бы просто уважала мои границы? — Анна чувствовала, как слезы подступают к глазам. — Я просила тебя, я умоляла не пускать никого в мою комнату!
В этот момент в комнату вошли остальные — дядя Николай с женой и Сергей Петрович, привлеченные шумом.
— Что тут происходит? — нахмурился отец.
— Твои родственники испортили мою конкурсную работу, — Анна повернулась к нему, показывая испорченную картину. — А мама их пустила в мою комнату.
Сергей Петрович внимательно посмотрел на картину, затем перевел взгляд на жену.
— Маша, мы же договорились…
— Я думала, что ничего страшного, — пробормотала Мария Ивановна. — Аня сказала, что работа уже готова…
— И это давало право кому-то ее трогать? — отец повысил голос. — Это ее конкурс, ее будущее!
Дядя Николай неловко кашлянул:
— Ну, подумаешь, картина какая-то. Нарисует еще.
Сергей Петрович медленно повернулся к шурину:
— Коля, твои дети испортили работу моей дочери. Работу, над которой она трудилась недели. Я думаю, вы должны компенсировать ущерб.
— Какой еще ущерб? — возмутился дядя. — Это же просто баловство! Они дети!
— Им по одиннадцать лет, — холодно ответил Сергей Петрович. — Они прекрасно понимают, что чужие вещи трогать нельзя. Особенно, когда их об этом предупреждали.
— Сережа, ты чего? — вмешалась Мария Ивановна. — Это же родня!
— И что? — отец сверкнул глазами. — Именно поэтому они должны уважать наши правила. Аня просила не трогать ее вещи. Мы все ее просьбу проигнорировали. Теперь у нее испорчена работа на конкурс. Кто будет отвечать?
Дядя Николай покраснел:
— Слушай, не перегибай палку. Ну нарисует она новую картинку, делов-то!
— Конкурс завтра, — тихо сказала Анна. — Я не успею.
— Ой, ну хватит драматизировать, — отмахнулась жена дяди. — Мальчики не хотели ничего плохого.
Анна посмотрела на родителей:
— Видите? Им все равно. Им наплевать на меня, на мою работу, на мои границы. Им нужна только бесплатная гостиница и чтобы их детей развлекали!
Сергей Петрович вдруг вспомнил кое-что.
— Коля, помнишь, когда мы в 2018 ездили на море? Тогда у нас сломалась машина на трассе, и мы просили тебя помочь?
Дядя замялся:
— Ну… был какой-то звонок, да…
— Ты сказал, что занят. Что тебе некогда ехать за город, чтобы нас забрать. Мы с Машей и Аней просидели четыре часа на трассе, пока эвакуатор не приехал. А потом еще неделю чинили машину за свой счет. И это мы тоже все должны были понять и простить, да? Потому что ты родня?
В комнате повисла тяжелая тишина.
— И что ты предлагаешь? — наконец спросил дядя Николай.
— Я предлагаю вам собрать вещи и съехать, — спокойно ответил Сергей Петрович. — Прямо сейчас.
— Сережа! — ахнула Мария Ивановна.
— Что, Маша? Что? Ты хочешь, чтобы они остались? После всего этого?
Мария Ивановна беспомощно посмотрела на дочь:
— Аня, может, правда… Может, ты успеешь нарисовать что-то другое?
Анна почувствовала, как внутри что-то обрывается.
— Я не буду ничего перерисовывать, — твердо сказала она. — Я требую компенсации за испорченную работу. А если вы не согласны… — она перевела взгляд на отца, — то я завтра же съезжаю к Диме. И больше сюда не вернусь.
Сергей Петрович кивнул:
— Я тебя понимаю. И полностью поддерживаю, — он повернулся к дяде. — Коля, я не шучу. Собирайте вещи.
Дядя Николай побагровел:
— Да ты с ума сошел! Куда мы пойдем на ночь глядя?
— Это меня не волнует, — отрезал Сергей Петрович. — У вас был мой адрес, когда вам нужна была бесплатная гостиница. Значит, есть и другие адреса. Звоните, ищите, решайте свои проблемы. А сейчас — вон из моего дома.
Мария Ивановна была в шоке:
— Сережа, опомнись! Это же твоя родня!
— Нет, Маша, — покачал головой Сергей Петрович. — Это твоя родня. И честно говоря, я устал от вечных визитов твоих родственников, которые пользуются нашим гостеприимством, но никогда не отвечают тем же.
Дядя Николай и его семья переглянулись, явно не веря в происходящее.
— Ты это серьезно? — уточнил дядя.
— Абсолютно, — кивнул Сергей Петрович. — У вас есть час.
Через два часа в квартире снова была тишина. Дядя Николай с семьей спешно собрали вещи и уехали, бормоча что-то про неблагодарность и зазнайство. Мария Ивановна заперлась в спальне, отказываясь разговаривать с мужем. Анна сидела на кухне, механически помешивая чай.
Сергей Петрович сел напротив дочери:
— Ты как?
— Нормально, — пожала плечами Анна. — Просто… в шоке.
— Я тоже, — признался отец. — Не думал, что когда-нибудь выгоню родственников из дома.
Анна посмотрела на него с благодарностью:
— Спасибо, пап. За то, что встал на мою сторону.
Сергей Петрович вздохнул:
— Знаешь, я давно должен был это сделать. Мы с твоей мамой… мы так привыкли к этой бесконечной веренице гостей, что перестали замечать, как это влияет на тебя. На нас всех.
Анна отпила глоток остывшего чая:
— Мама не простит тебе этого.
— Простит, — уверенно сказал отец. — Ей нужно время. Она просто всегда считала, что семья — это святое. Что нельзя отказывать родственникам.
— А ты?
— А я… — Сергей Петрович помолчал. — Я сегодня понял, что моя настоящая семья — это ты и мама. И что я должен защищать в первую очередь вас, а не отношения с дальними родственниками, которые приходят только когда им что-то нужно.
В комнату вошла Елена Васильевна. Пожилая женщина, услышав шум, пришла узнать, что случилось.
— Я все слышала, — она поставила на стол корзинку с яблоками. — Давно пора было кому-то сказать это вслух.
— Мама будет злиться, — сказала Анна бабушке.
Елена Васильевна махнула рукой:
— Знаешь, моя девочка, твоя мама выросла в то время, когда личные границы считались чем-то зазорным, эгоистичным. Я сама отчасти виновата — воспитывала ее в уверенности, что для родни нужно делать все, даже если это в ущерб тебе.
— Но вы же меня поддерживаете? — удивилась Анна.
— Потому что я на своей шкуре испытала, к чему приводит такая безграничная доброта, — вздохнула бабушка. — Твой дедушка умер рано, мне пришлось одной поднимать твою маму. И сколько раз родственники пользовались моей добротой, а потом бросали в трудную минуту… Я не хочу, чтобы ты наступала на те же грабли.
В кухню неслышно вошла Мария Ивановна. Ее глаза были красными от слез.
— Так вот каким эгоистам вы меня тут считаете, — горько сказала она.
— Маша, никто не… — начал было Сергей Петрович.
— Нет, дай я договорю, — перебила его жена. — Я всегда считала, что семья — это самое важное. Что нужно помогать родственникам, быть гостеприимными, щедрыми. Думала, это правильно. Что по-другому нельзя.
Она перевела взгляд на дочь:
— Но сегодня я поняла, что за всей этой суетой с гостеприимством я совсем не замечала, как страдаешь ты. Как ты просишь о чем-то простом — о возможности творить, о личном пространстве. А я…
Голос Марии Ивановны дрогнул:
— Я была так занята чужими людьми, что не видела собственную дочь.
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает комок:
— Мам…
— Прости меня, — Мария Ивановна села рядом с дочерью. — Прости за то, что я не уважала твои границы. За то, что считала твое творчество блажью. Я была не права.
— Но картина… — начала Анна.
— Я знаю, что это не исправить, — кивнула мать. — Но, может быть… может быть, ты все-таки попробуешь сделать что-то новое к завтрашнему дню? Мы все тебе поможем. Я даже на работу Сережу не отпущу, если нужно.
Анна неуверенно улыбнулась:
— Даже если я буду рисовать всю ночь, я не успею. Это нереально.
— А если не новую картину? — вдруг спросила Елена Васильевна. — А ту, испорченную?
— Бабушка, там огромное пятно краски, это непоправимо, — покачала головой Анна.
— Непоправимо… — повторила бабушка. — А что, если сделать это частью картины? Превратить дефект в эффект?
Все посмотрели на пожилую женщину.
— Что ты имеешь в виду, мама? — спросила Мария Ивановна.
— Когда-то давно, еще до твоего рождения, я работала с одним художником. Он говорил: «Нет ошибок, есть только новые возможности». Анечка, милая, может быть, это синее пятно — это не конец твоей картины, а начало чего-то нового?
Анна задумалась, вспоминая свою работу — городской пейзаж, девочка с бумажным самолетиком…
— Может быть… — медленно произнесла она. — Может быть, это могло бы быть небо? Или озеро? Или…
Глаза девушки вдруг загорелись:
— Точно! Это будет не просто пейзаж. Это будет… другой мир. Мир, который видит та девочка. Мир ее фантазий!
Сергей Петрович улыбнулся:
— Ты сможешь это сделать за ночь?
— Я попробую, — решительно кивнула Анна. — Но мне нужно будет…
— Все, что угодно, — твердо сказала Мария Ивановна. — Я могу помочь чем-то?
— Да, — кивнула Анна. — Поставь, пожалуйста, чайник. Будет долгая ночь.
Утром, когда Анна наконец отложила кисть, за окном уже светало. Родители, поддерживавшие ее всю ночь — кто чаем, кто бутербродами, кто просто молчаливым присутствием — теперь смотрели на преображенную картину с восхищением.
То, что вчера было просто городским пейзажем, теперь превратилось в нечто волшебное. Синее пятно, оставленное близнецами, стало порталом в другой мир — яркий, фантастический, полный красок и чудес. И девочка с бумажным самолетиком словно заглядывала в этот портал, в этот иной мир, полный возможностей.
— Это… потрясающе, — выдохнул Сергей Петрович. — Честно говоря, я даже не представлял, что ты так умеешь.
— Это лучше, чем было, — сонно улыбнулась Анна. — Намного лучше.
Мария Ивановна обняла дочь за плечи:
— Ты молодец. Теперь иди спать, а я отвезу картину в училище.
— Нет, — покачала головой Анна. — Я сама. Это важно для меня.
Мать понимающе кивнула:
— Хорошо. Тогда поспи хотя бы пару часов. Я разбужу тебя вовремя.
Когда Анна ушла в свою комнату, Сергей Петрович обнял жену:
— Спасибо.
— За что? — удивилась Мария Ивановна.
— За то, что нашла в себе силы признать ошибку. Это было… мужественно.
Мария Ивановна грустно улыбнулась:
— Знаешь, я думаю, нам нужно многое пересмотреть. Насчет гостей, насчет личного пространства… насчет всего.
— Согласен, — кивнул Сергей Петрович. — Может быть, начнем с того, что поставим замок на дверь Аниной комнаты?
Мария Ивановна рассмеялась:
— Это будет правильно. И знаешь что? Если она победит в этом конкурсе и поедет учиться в Москву, я ее поддержу. Всеми силами.
— Я тоже, — кивнул Сергей Петрович. — Она талантлива. Гораздо талантливее, чем мы думали.
— И она наша дочь, — добавила Мария Ивановна. — Наша настоящая семья.
Через неделю пришли результаты конкурса. Анна сидела за компьютером, нервно обновляя страницу. Родители стояли рядом, не менее взволнованные.
Когда на экране появился список победителей, Анна сначала не поверила своим глазам. Ее имя было в самом верху списка.
— Я… я победила? — неверяще произнесла она.
— Победила! — закричал Сергей Петрович, обнимая дочь. — Ты сделала это!
Мария Ивановна прижала руки к лицу, не скрывая слез:
— Я так горжусь тобой, доченька. Так горжусь!
Зазвонил телефон — это был Дмитрий.
— Аня! Ты видела? Ты победила! — в трубке звучал его восторженный голос. — Это потрясающе!
— Да, я… я до сих пор не верю, — призналась Анна. — Дим, ты не представляешь, что тут было…
— Расскажешь при встрече. Я сейчас приеду, идет?
— Конечно!
Когда Анна отключила телефон, на кухню вошла Елена Васильевна, только что вернувшаяся с прогулки.
— Ну что, есть новости? — спросила она.
— Бабушка, я победила! — Анна бросилась обнимать пожилую женщину. — Я еду в Москву!
— Я знала, — улыбнулась бабушка. — Я всегда в тебя верила.
Сергей Петрович поднял чашку с чаем:
— Предлагаю тост! За Аню, за ее талант и за ее будущее!
Все подняли чашки, даже Мария Ивановна, которая еще несколько дней назад сомневалась в выборе дочери.
— И еще кое-что, — добавил отец, когда они выпили чай. — Вот.
Он протянул Анне небольшую коробочку. Внутри лежал дверной замок.
— Это тебе, — сказал Сергей Петрович. — Чтобы у тебя всегда было свое пространство. Свой мир.
Анна обняла отца, потом мать, потом бабушку:
— Спасибо вам. За все.
Мария Ивановна улыбнулась сквозь слезы:
— Знаешь, милая, иногда нужны испытания, чтобы понять самое важное. Как в твоей картине — иногда случайное пятно может открыть портал в новый мир. Мир, где мы все наконец-то понимаем друг друга.
