— Эй, малолетка! Куда без шапки в такой мороз? Мозги отморозить решил?
Парнишка лет четырнадцати вздрогнул и обернулся. На лавочке у подъезда сидела бабка в пуховом платке — Анна Ивановна, гроза местной детворы.
— Не ваше дело, — буркнул он и пошел дальше.
— Это как же не мое? — она встала, опираясь на палочку. — Потом будете по больницам шастать, а мы, налогоплательщики, лечение оплачивать! Шапку надень, я сказала!
Парень ускорил шаг. Анна Ивановна довольно хмыкнула. Вот так-то. Молодежь нынче распустилась, никакого уважения к старшим. Хорошо хоть слушаются еще.
Она села обратно на лавку. Январский мороз щипал щеки, но домой идти не хотелось. Там пусто, тихо. Телевизор да кот Васька — вот и вся компания.
Мимо прошла девчонка в короткой юбке.
— Ноги-то прикрой! — крикнула Анна Ивановна. — Цистит заработаешь, потом детей не родишь!
Девчонка показала ей язык и убежала. Бабка покачала головой. И чего только в головах у них? Мода, видите ли. В ее время за такое мать ремнем бы отходила.
Так она сидела еще час, делая замечания всем подряд. Кому-то про сигареты, кому-то про громкую музыку в наушниках. Подростки огрызались, но Анна Ивановна только радовалась — хоть какое-то развлечение.
Дома-то что? Сыновья давно разъехались. Старший, Витька, в Москве. Младший, Санька, хоть и в том же городе живет, но является раз в месяц — деньги клянчить. Внуков нет. Невестки стервы, только и ждут, когда она копыта откинет.
Вот и развлекается, как может. Не со зла — от тоски. Хоть поругаешься с кем-то, глядишь, и полегче.
Солнце село, холод усилился. Анна Ивановна поднялась, чтобы идти домой, и тут увидела того самого парнишку без шапки. Он сидел на корточках у соседнего подъезда, обхватив колени руками.
— Ты чего тут? — она подошла ближе. — Домой иди, замерзнешь.
Парень поднял голову. Глаза красные, по щекам — дорожки от слез.
— Нет у меня дома.
— Как это нет? А родители?
— Мать выгнала. Сказала — катись куда хочешь.
Анна Ивановна нахмурилась. Вот времена настали — родные дети на улицу выкидывают.
— За что выгнала-то?
— За двойку по математике. И за то, что курить начал. Сказала — не нужен ей такой сын.
— А отец?
— Какой отец? Его отродясь не было.
Бабка постояла, глядя на съежившегося мальчишку. Худой, бледный, губы синие от холода. Куртка тонкая, не по погоде.
— Вставай, — скомандовала она. — Пойдем ко мне.
— Зачем?
— Чаю напьешься, согреешься. А там видно будет.
Парень недоверчиво посмотрел на нее.
— А вы кто?
— Анна Ивановна. Живу вон в том подъезде. Ну, идешь или нет? Мне тут с тобой мерзнуть некогда.
Он поднялся. Ноги плохо слушались — видно, долго сидел.
— Меня Артем зовут.
— Ну, Артем так Артем. Пошли.
Квартира у Анны Ивановны была старая, но чистая. Кот Васька встретил их недовольным мяуканьем — ужин задерживался.
— Проходи на кухню, — велела хозяйка. — Сейчас чайник поставлю.
Артем сел за стол, огляделся. На стенах — фотографии. Молодая женщина с двумя мальчишками. Мужчина в военной форме.
— Это вы? — спросил он, показывая на фото.
— Я. Сорок лет назад. А это сыновья мои — Витька и Санька. Вон тот, в форме — муж покойный, Иван Петрович.
— А где они сейчас?
Анна Ивановна поставила чайник, достала из холодильника котлеты.
— Муж помер пятнадцать лет назад. Сердце. А сыновья… Витька в Москве, большой начальник. Санька здесь, но толку от него…
Она замолчала, разогревая еду. Артем сидел тихо, грея руки о чашку.
— Ешь, — бабка поставила перед ним тарелку. — Небось с утра маковой росинки во рту не было.
Парень набросился на еду. Анна Ивановна села напротив, наблюдая.
— Сколько тебе лет?
— Четырнадцать.
— В школе учишься?
— В восьмом классе.
— И что, из-за одной двойки выгнала?
Артем отложил вилку.
— Не из-за одной. У меня их много. Мать говорит — позор семьи. Что от меня одни проблемы.
— А ты старался?
— Старался. Но у меня не получается. Математика особенно. Я тупой, наверное.
— Не говори глупостей. Не бывает тупых детей. Бывают плохие учителя.
Она встала, пошла в комнату. Вернулась с пледом.
— На диване ляжешь. Утром разберемся, что делать.
— Я… я не могу у вас остаться.
— Почему это?
— Ну… вы же меня не знаете. Вдруг я вор какой?
Анна Ивановна рассмеялась.
— Вор? Ты? Да у тебя все на лице написано. К тому же, воровать у меня нечего. Пенсия маленькая, ценностей нет. Разве что Ваську украдешь.
Кот, услышав свое имя, важно прошествовал на кухню.
— Я завтра уйду, — пообещал Артем.
— Куда?
— Не знаю. Куда-нибудь.
— Вот и оставайся, пока не придумаешь куда. А сейчас — спать. Завтра в школу надо.
— Меня же мать…
— Что мать? В школу ходить — твоя обязанность. Из-за дуры-матери образование бросать?
Утром Анна Ивановна разбудила Артема в семь.
— Вставай, в школу пора. Умывайся, завтрак на столе.
Парень сел, протирая глаза.
— А если мать увидит?
— И что? Имеет право видеть. Ты же не в розыске.
— Она скандал устроит.
— Пусть устраивает. Мы с ней побеседуем.
После завтрака пошли в школу вместе. Артем нервничал, оглядывался. Анна Ивановна шла спокойно, постукивая палочкой.
У школьных ворот их встретила учительница.
— Артем! Где ты был? Мать звонила, сказала, что ты сбежал!
— Никуда он не сбегал, — вмешалась Анна Ивановна. — Его выгнали из дома. Теперь живет у меня.
— А вы кто?
— Временный опекун. Пойдемте к директору, оформим все как положено.
В кабинете директора был долгий разговор. Звонили матери Артема. Та кричала в трубку, что сын ей не нужен, пусть живет где хочет.
— Вот и славно, — сказала Анна Ивановна. — Значит, не будете возражать против временной опеки?
— Да хоть усыновляйте! Мне все равно!
Директор покачала головой.
— Ужас какой. Родная мать от ребенка отказывается.
— Бывает и хуже, — философски заметила бабка. — Так что насчет документов?
Оформление заняло несколько дней. Органы опеки, заявления, справки. Мать Артема подписала все не глядя — лишь бы отвязались.
И вот Артем официально поселился у Анны Ивановны.
Жизнь потекла по-новому. Утром — школа, вечером — уроки за кухонным столом. Бабка сидела рядом, помогала с математикой.
— Я же учительницей была, — объяснила она. — Сорок лет детей учила. Так что не отвертишься.
Оказалось, что Артем вовсе не тупой. Просто никто раньше не объяснял ему толком. Анна Ивановна терпеливо разбирала каждую задачу, каждое уравнение.
— Видишь? Получается же!
— Получается, — удивлялся парень. — Бабушка Аня, а почему вы мне помогаете?
— А почему бы и нет? Мне не трудно, тебе польза.
На самом деле ей просто нравилось снова быть нужной. Готовить не на одного, а на двоих. Проверять дневник, ругать за беспорядок в комнате. Чувствовать себя бабушкой.
Соседи удивлялись — куда это Анна Ивановна внука взяла? Она отшучивалась — мол, родственник дальний, приехал учиться.
Только Артем знал правду. И был благодарен.
Прошло полгода. Артем подтянулся по всем предметам, даже похвальную грамоту получил. Анна Ивановна повесила ее на стену, рядом с фотографиями.
— Теперь ты тоже часть семьи, — сказала она.
В тот же вечер приехал Санька. Младший сын заявлялся редко, но метко — когда деньги кончались.
— Мам, дай пять тысяч!
— На что?
— Да какая разница? Дай и все!
— Не дам. У самой пенсия маленькая.
— Да ладно врать! У тебя заначка есть, я знаю!
Он полез в шкаф, начал шарить по полкам. Артем встал в дверях.
— Не надо так с бабушкой.
Санька обернулся.
— Ты кто?
— Артем. Живу здесь.
— Артем? Это еще что за фрукт?
— Это мой внук, — спокойно сказала Анна Ивановна. — Приемный.
— Внук?! — Санька покраснел. — Какой еще внук? Ты спятила?
— Не спятила. Мальчик сирота, я оформила опеку. Теперь он здесь живет.
— А меня спросить? Я же сын!
— Который появляется раз в месяц за деньгами. Какое тебе дело, кто у меня живет?
Санька зашипел:
— Это моя квартира! Моё наследство!
— Пока я жива — моя квартира. А там посмотрим.
— Что значит «посмотрим»?
Анна Ивановна села в кресло, сложила руки на коленях.
— Сань, давай начистоту. Ты мне сын, это факт. Но когда ты последний раз интересовался, как я живу? Чем болею? Нужна ли помощь?
— Я работаю!
— И Витька работает. Но он хоть раз в полгода звонит. А ты только деньги клянчить приходишь.
— Значит, этому пацану можно, а родному сыну нельзя?
— Этот пацан, как ты выразился, каждый день со мной. Помогает по дому, в магазин ходит, уроки при мне делает. А ты?
Санька молчал, сжимая кулаки.
— Так что с квартирой? — процедил он.
— А ничего. Пока я жива — моя. А после… Артему оставлю.
— Что?!
— Что слышал. Завещание уже написала. Нотариус заверил.
Санька побагровел.
— Ты… ты не имеешь права! Я твой сын!
— Имею. Мое имущество — что хочу, то и делаю.
— Я в суд подам! Докажу, что ты невменяемая!
— Подавай. У меня все справки есть — от психиатра, от невролога. Полностью дееспособна.
Санька схватил куртку, пошел к двери.
— Пожалеешь! Вот помрешь — никто стакан воды не подаст!
— Артем подаст, — спокойно ответила Анна Ивановна. — Он хороший мальчик.
Дверь хлопнула. Бабка вздохнула, откинулась в кресле. Артем подошел, сел рядом на пол.
— Бабушка Аня, зачем вы так? Из-за меня с сыном поссорились.
— Не из-за тебя, милый. Мы давно в ссоре. Просто я устала притворяться, что все хорошо.
— Но квартира… Это же серьезно.
— А что мне еще тебе оставить? Пенсию? Так ее после меня платить не будут. А квартира — это крыша над головой. Чтобы не оказался снова на улице.
Артем обнял ее колени.
— Я не хочу, чтобы вы умирали.
— И я не хочу. Но когда-нибудь это случится. Хорошо, что теперь есть кому глаза закрыть.
После того случая Санька больше не появлялся. Витька позвонил раз — кричал, что мать сошла с ума. Анна Ивановна спокойно объяснила ситуацию и попросила не звонить, если нет желания общаться по-человечески.
Родственники осуждали. Соседи шептались. Но бабке было все равно. У нее появился внук — пусть не кровный, но любящий. Это дороже всех пересудов.
Артем старался изо всех сил. Учился на пятерки, помогал по дому, читал бабушке вслух, когда у той болели глаза. По выходным они гуляли в парке, кормили голубей, ели мороженое.
— Знаешь, — сказала как-то Анна Ивановна, — я думала, что доживу свой век в одиночестве. А оказалось — лучшее было впереди.
— Бабушка Аня, а вы не жалеете? Ну, про сыновей?
— Жалею. Но не о том, что сделала. А о том, что они такими выросли. Может, я виновата — мало внимания уделяла, на работе пропадала. А может, такие уродились. Кто знает?
— Они еще могут передумать. Попросить прощения.
— Могут. Но вряд ли попросят. Гордые они у меня. В отца пошли.
Вечером того же дня раздался звонок в дверь. Артем пошел открывать. На пороге стояла его мать.
— Где бабка? — спросила она вместо приветствия.
— Зачем вам?
— Не твое дело. Зови ее.
Анна Ивановна вышла в прихожую.
— Здравствуйте. Чем обязана?
— Слышала, вы Артемке квартиру завещали. Это правда?
— Допустим. И что?
— Так он же мой сын! Значит, квартира моя!
Бабка рассмеялась.
— Вот как? А не вы ли полгода назад от сына отказались? Все бумаги подписали?
— Ну… это я погорячилась. Он же трудный подросток!
— Был трудный. Сейчас — отличник. Помощник мой.
— Так я заберу его! Он же мой!
— Попробуйте. Только сначала в суд придется идти. Объяснять, почему бросили ребенка. Почему не платили алименты. Почему не интересовались полгода.
Мать Артема замялась.
— Может, договоримся? Вы мне — процент от квартиры, я вам — пацана?
— Вон отсюда, — тихо сказала Анна Ивановна. — Пока я милицию не вызвала.
— Старая карга! Пожалеешь!
Но ушла. Артем стоял бледный, сжимая кулаки.
— Она правда может меня забрать?
— Теоретически — да. Практически — вряд ли. Ей нужны не ты, а квартира. Поняла, что может поживиться. Но мы ей этого не позволим.
— Как?
— У меня есть знакомый адвокат. Хороший. Он поможет.
Адвокат действительно помог. Собрал документы, свидетельские показания. Соседи подтвердили — мать Артема пьет, скандалит, сына выгнала. Школа дала характеристику — при Анне Ивановне мальчик расцвел.
Суд оставил опеку за бабушкой. Мать лишили родительских прав.
После суда они шли домой молча. Потом Артем сказал:
— Спасибо вам.
— За что?
— За все. За то, что подобрали. Накормили. Защитили. Полюбили.
— Глупый ты, — Анна Ивановна смахнула слезу. — Это тебе спасибо. За то, что вернул мне смысл жизни.
Дома их ждал праздничный торт — бабка заранее купила, предчувствуя победу. Сидели на кухне, пили чай, смеялись. Кот Васька терся о ноги, выпрашивая кусочек.
— Бабушка Аня, а можно вопрос?
— Спрашивай.
— Почему вы меня тогда позвали? Ну, в первый раз?
Анна Ивановна задумалась.
— Не знаю. Наверное, сердце подсказало. Увидела тебя — и поняла: мой человек. Как внук родной.
— Я вас тоже сразу… как будто всю жизнь знал.
— Значит, судьба. Нашли друг друга.
За окном шел снег. В квартире было тепло, уютно. На стене висели фотографии — старые и новые. На новых — Анна Ивановна и Артем в парке, в школе на выпускном, дома за шахматами.
Настоящая семья. Пусть не по крови — по душе.
И плевать, что думают другие. Главное — они есть друг у друга. Бабушка и внук. Навсегда.
