Людмила ожидала мужа из командировки с нетерпением, но и с некоторой опаской. Два дня назад Николай позвонил, сообщил, когда вернется, и предупредил, что в этот же день им придется серьезно поговорить. Мало кому такие предупреждения нравятся.
Но поскольку ничего плохого еще не случилось, да могло и вовсе не произойти, Людмила небезуспешно делала вид, что все прекрасно – не хотелось расстраивать дочерей. Валя и Карина папу любили и всегда с нетерпением ожидали из поездок. Хотя были давно не малыми детьми, а вполне себе подростками с претензиями на независимость.
Сама Людмила была о муже куда менее благоприятного мнения. Были у нее на то причины. Но все же она признавала, что и хорошие стороны у Коли имеются. Он не пил, никогда не поднимал на нее руку, охотно занимался детьми, умело и без споров исполнял мужскую работу по дому. И зарабатывал пусть и не миллионы, но все же довольно прилично.
Квартира, в которой они жили, принадлежала официально Людмиле – добрачная еще. Наследная, понятное дело, за свой кошт жилье ныне немногие купить в состоянии. Но хорошая – дед был главным инженером, а бабушка главным технологом на крупном заводе. Родное предприятие в свое время обеспечило ценных сотрудников отличной трешкой улучшенной планировки и приличного метража.
Но квартира квартирой, однако для нормальной жизни ее одной маловато! И все «остальное» лежало в основном на Коле, признаем честно. Людмила, конечно, работала, и лишними ее деньги для семьи не были. Но кем работала? Консультантом в страховой компании: полисы ОСАГО оформляла да страхование недвижимости. Тоже дело, и достаточно нужное. Но оплачивается относительно скромно.
Коля же зарабатывал достаточно, чтобы в семье избегали лишних трат, но не отказывали себе в необходимых. За годы совместной жизни с Людмилой муж сделал (и оплатил) приличный ремонт в квартире, они полностью обновили мебель, купили машину, несколько раз ездили отдыхать всей семьей и еще несколько раз отправляли на отдых девочек. В общем, жили получше большинства, и это была главным образом заслуга Коли.
Именно понимание Людмилой роли мужа в обеспечении семьи привело к главной в ее жизни личной драме. Людмиле пришлось отказаться от мечты иметь сына. Ну, точнее, мечта формулировалась иначе: трое детей в семье, и чтобы непременно и те, и другие. Ее искренне обрадовало рождение дочерей, ибо для мечты не имело значения, будет ли у нее два мальчика из трех детей или же две девочки. Есть дочки – великолепно! Но им еще надо братика!
Однако Коля не позволил. Сказал, что сейчас они живут неплохо, а еще один декрет и третьего ребенка он не потянет. Жизнь дорожает, а зарплату ему поднимают неохотно, начальство ныне тоже повсеместно экономное стало. Лучше хорошо жить с двумя детьми, чем плохо с тремя.
И Людмила его послушалась. Наступила, что называется, на горло собственной песне. Согласилась с разумными доводами. В конце концов, двое детей – тоже хорошо, и сейчас не то время, когда без сына семья и семьей-то не считается.
Но все же это решение не улучшило ее отношений с Колей. Не испортило, нет. Они нечасто ссорились, легко приходили к единому мнению по поводу разных мелочей домашней жизни.
Но все же какой-то холодок, какая-то недосказанность между ними повисла. Хотя не слишком благоприятное мнение Людмилы о муже основывалось не на этом.
Была причина поважнее.
***
Однако, когда в замке заскрежетал ключ, Людмила думала совсем о другом. О том, что борщ еще не доварился, что надо послать Колю с дороги сразу в душ, что девчонки сегодня будут весь вечер болтать с папой, и потому посуду придется мыть самой. Нормальные такие, рядовые, житейские мысли.
Но действительность была жестока. Дверь открылась, вошел Коля, почему-то с двумя чемоданами, хотя уезжал он с одним. А за Колей – маленький мальчик. Лет семи-восьми. У Людмилы, что называется, челюсть отпала.
– Коля, что случилось? Чей ребенок, откуда он взялся?
Валя и Карина, выскочившие папе навстречу, тоже остановились в нерешительности. А у Коли вид был, прямо скажем, не цветущий. Трусливый и виноватый был вид.
Однако он все же пересилил себя, подтолкнул мальчика вперед:
– Проходи, Денис. Люся, я же тебе сказал, что придется поговорить…
– Да уж, придется! И никакого «проходи», пока я не узнаю, что к чему! Откуда ребенок, кто он? Дальний родственник? Что случилось? Почему к нам? Почему ты мне сразу, по телефону, толком не сказал, в чем дело? – Людмила была ошарашена, и это выражалось у нее в повышенной разговорчивости. Но с другой стороны, все эти вопросы правда требовали ответов!
Николай неловко помялся:
– Нет, это не дальний родственник. Дениске теперь придется жить с нами. Понимаешь, он – мой сын.
Вот тут-то Людмила и узнала, что «сесть» от потрясения реально можно, да еще как! Потому что она села мимо кухонной табуретки, чудом не упав.
Причина, по которой Людмила была не слишком высокого мнения о Николае, формулировалась словом «бабник». Иными словами, Коля был любителем «сходить налево», и Людмила об этом знала.
Конечно же, она не считала такое поведение нормальным! Почему терпела? Нет, не из денежных соображений. Главным образом, из-за детей. Валя и Карина пострадали бы больше всех, затей она развод. Им-то папа ничего плохого не делал, и они его любили и доверяли ему!
К тому же положительные качества Коли в некоторой степени компенсировали его скверные стороны. Наличие у него интересов на стороне не делало его бесхозяйственным, грубым или безответственным. Его романы не мешали ему заботиться о законной семье и блюсти ее интересы.
Так, по крайней мере, Людмила думала до сих пор. Но сейчас перед нею стояло живое доказательство того, что она была совершенно неправа.
Мальчику Дениске было лет семь-восемь, а Карине двенадцать. Добрачного ребенка мужа вполне можно, а нередко и нужно принять, но тут, сами понимаете, о «добрачном» и речи не было. Это был ребенок любовницы, к которой Коля «гулял» от нее, Людмилы, своей законной жены. И сейчас Коля привел этого ребенка в ее, Людмилы, дом.
Очевидно, эти соображения были написаны на лице Людмилы большими буквами, ибо Коля заторопился с объяснениями:
– Да, ты имеешь право злиться! Но на меня! Я знаю, что ты в курсе того, что я себе позволял время от времени. Да, это не то, чем стоит гордиться. Но вот в результате родился Дениска. Света, его мать, до беременности не знала, что я женат. Я ей не говорил, честное слово! А потом не захотела избавляться от ребенка.
– А теперь, выходит, захотела? – буднично поинтересовалась Людмила. Коля замотал головой.
– Что ты! Света умерла неделю назад! Внезапно, тромб оторвался. Признаю, я не в командировку ездил, а ее похороны организовывать и Дениску забирать, мне позвонили. Больше некому было, одинокая она была. И теперь у Дениски только я и есть. И Валя с Кариной, его сестры. Вот я его и привез.
– Получается, что там не только Света, но и куча народу знала, что ты папа. Хотя Света была одинокой, без единой родной души. Откуда такая всеобщая осведомленность? – Людмила продолжала говорить мертвым, холодным голосом. Дочери с явным страхом переводили взгляды с матери на отца. Мальчик Дениска прятался за Колину ногу. Коля невнятно пожал плечами:
– Ну, Света не стала прерывание делать, а ребенок-то мой… конечно, я приезжал, помогал как-то… Оно и без скандала получилось в результате…
***
И тут Людмилу переклинило. Быстро и радикально.
Логические цепочки выстроились в мозгу моментально. Этот Дениска родился как раз тогда, когда третий раз забеременела она. Но ей-то Коля велел делать прерывание – не тянем, дескать! А какая-то Света, значит, не обязана была избавляться от ребенка, и ей следовало за это решение помогать! По доброй воле, без скандала, суда и тестов на отцовство. Это, значит, лично Людмила не могла позволить себе сына, потому что ее супруг Николай сына себе уже позволил, с какой-то Светой! Вот куда шли деньги, и не надо кивать на экономное начальство.
Перед ней стоял не просто ребенок особы, запросто покусившейся на чужого мужа – ну ни разу не верила Людмила в сказки про «не знала»! Этот ребенок лишил ее, Людмилу, ее мечты о троих детях, о собственном сыне. И теперь Коля притащил этого ребенка в ее дом и заявляет, что он теперь будет жить здесь! Ну уж нет! Может, она и приспособленка, не уважающая себя, но не настолько же!
– Что ж, Коля, раз это твой сын, продолжай помогать ему и дальше. Пусть он и правда живет с тобой. Но не здесь.
Она испытала настоящее удовлетворение, увидев, как вытянулась физиономия мужа! Николай даже заикаться стал!
– Т-то есть к-к-а-к не здесь? А где? Эт-то мой дом!
– Нет, не твой! Мой! – хладнокровно заявила Людмила. Николай в буквальном смысле открыл рот:
– Люся! Я не понимаю! Ты же хорошая женщина, ты любишь детей! Дениска сирота, где ему жить, как? У него, кроме папы, никого нет!
Людмила пожала плечами:
– Так папу я у него не отнимаю! Я ради него своих дочерей согласна папы лишить, во как! Продолжай заботиться о нем, я же сказала! Но не в моем доме! В моем доме ноги не будет сына не пойми какой девки!
– Люся! Ребенок же здесь, он все слышит! Как ты можешь так говорить?
– А почему меня должны волновать чувства этого ребенка? Он мне никто. И даже хуже того.
– Люся! Да что тебе мальчик-то сделал?
– Он отобрал у меня моего мальчика. Из-за него мне пришлось избавляться от своего родного ребенка.
Николай хлопал глазами и выглядел при этом очень глупо. И он явно ничего не понимал, что злило Людмилу все сильнее.
– Люся! Ну что ты такое говоришь! Как ребенок мог повлиять на твое решение прервать беременность? Ты тогда даже не знала о его существовании!
Ну знаете, граждане, это уже слишком! Людмила вскочила с табуретки:
– Не прикидывайся тупым, Коля! Зато ты знал! Ты знал о существовании этого ребенка! И сделать прерывание заставил меня, а не эту свою Светку! Да, мы действительно не смогли бы потянуть четверых детей. Четверых, а не троих, Коля! Ибо твоими стараниями третьим твоим ребенком стал вот этот, а мой был бы четвертым. И что, сейчас ты будешь говорить, что не ты заставил меня отказаться от мысли иметь третьего ребенка? Не ври, Коля, это было твое решение, а не мое. Я просто послушалась. А почему не послушалась та мерзавка? С нею ты был менее убедителен?
– Почему вы так нехорошо говорите про мою маму? – вдруг подал голос Дениска. Но Людмила была не в том настроении, чтобы считаться с чьей-то чувствительностью!
– Потому что твоя мама этого заслуживает, мальчик! – отрезала она.
– Люся, ладно! Света заслуживает любых слов, я заслуживаю любого наказания, но Дениска-то? Его что, в детдом?
– А почему меня должно интересовать, куда он попадет? Ты его отец, вот и думай. Но не здесь, понимаешь! Идите в гостиницу, снимайте квартиру, делайте все, что хотите. Живите семьей, отец и сын. Только не забывайте, что с отца в этой семье еще алименты на дочерей полагаются! Я их спрошу, не забуду. У тебя ведь, Коля, денег явно немало, раз ты так запросто еще вторую семью содержал!
Упоминание о дочерях заставило и Николая вспомнить о них. Он повернулся к девочкам, сжавшимся посередине коридора:
– Валюша, Карина! Смотрите, это ваш младший братик! Попросите маму, пусть позволит ему жить с нами! Дениска послушный, не хулиганит, ничего не берет без спросу!
Если бы Николай в ходе этого спича внимательней присмотрелся к дочерям, он бы оборвал его, едва начав. У Карины все время кривилось лицо, а когда отец договорил, она судорожно всхлипнула, развернулась и убежала, громко хлопнув дверью «детской» комнаты.
Четырнадцатилетняя Валя не двинулась с места. Она стояла, смотрела на отца, и читалось на ее лице одновременно сожаление, отвращение и обида.
– Валюша… – несмело обратился Николай к старшей дочери. Но она его прервала:
– Не трать силы на рассусоливание ерунды! Какой это нам брат? Это не пойми откуда взявшийся не пойми чей пацан. И ты приволок его в наш дом! Знаешь, папа, а я ведь тебя всегда образцом считала! Мечтала, что муж у меня будет такой, как ты! Что ж мне теперь, замуж не выходить? Чтобы предателей рядом со мной не было. Так, что ли?
Отец ничего не ответил, и Валя обратилась к матери:
– Мам, ты все правильно делаешь! И Карка со мной согласна, поверь. Просто она еще мелкая, хребет у нее слабоват для того, чтобы честной быть в таких вещах! Мама, мы с Каркой тебя уважать перестанем, если ты это в дом примешь!
И Николай не решился сделать дочери замечание за ее грубый отзыв о его сыне. Валентина молча ушла следом за сестрой.
***
– Твои вещи я могу сама собрать, придешь за ними, скажем, послезавтра. Только один придешь, слышишь! Или можешь прийти и собираться самостоятельно, но тоже один, – сказала Людмила почти уже бывшему мужу.
– Куда мы пойдем? – обреченно поинтересовался Николай и робко попросил: – Дай мы хоть переночуем, пусть Дениска поспит, поест, мальчик ведь устал, он маленький!
– Вот веди его куда-нибудь, и там ешьте и отдыхайте! На здоровье. Ресторанов в городе много, и гостиниц тоже хватает. А я готовила для своей семьи, и имею полное право не делиться не пойми с кем. Как и не пускать не пойми кого в квартиру, которая, напомню, принадлежит мне и только мне. На развод я подам сама, машину возьмешь себе, за то, что в квартиру вкладывался.
И тут снова подал голос мальчишка. Людмиле некстати подумалось, что вряд ли он послушный и не хулиганит, такой бы в столь дикой ситуации молчал бы однозначно.
— Тетя, а почему вы такая злая? Я же ничего плохого не сделал, почему вы меня не любите?
Людмила серьезно посмотрела на Дениску:
— Я зла на твоих папу и маму, и они как раз сделали кое-что ну очень плохое. Тебе я зла не хочу. Но и добра делать не собираюсь. Потому что ты мне чужой. Совершенно чужой, и никогда своим не будешь. Любить, Денис, просто так не получается. Ты, парень, вот что мне сделал: ты родился. Не у тех родителей. И из-за этого в моей жизни случилось плохое. Я понимаю, ты этого не хотел, ты не виноват. И потому живи себе дальше счастливо. С папой. А я тебе никто. Ты чужой мне. И мои дочери тебе чужие.
Когда за Николаем закрылась дверь, с Людмилой случилась истерика. Валя принесла ей стакан воды, щедро наплюхав туда валерьянки.
— Держись, мам. Карку я немного успокоила, она в норме будет. И я тоже. Не надо такое прощать, это настолько противно, что все равно ничего уже так, как раньше, не будет. И ничего, если у нас денег меньше будет, переживем!
Людмила обняла дочь, за час ставшую по-настоящему взрослой:
— Спасибо, Валюша! Конечно, мы справимся. И вот что я тебе скажу: ты обязательно выйдешь замуж! За отличного парня. И я с удовольствием помогу вам растить ваших деток. И все у вас будет отлично, ибо что бы там ни болтали, но так, как папа, поступают очень немногие мужчины! Недостатки у всех есть, но до предательства мало кто скатывается!
Людмила понимала: дочери спустя какое-то время простят отца. Пусть не полностью, но в основном. И она была не против, все же Коля сделал для девочек много хорошего. Но вот она сама не простит.
