– Слушай, а давай сегодня пешком? – Кристина остановилась у выхода из бара, придерживая дверь. Музыка и голоса стали тише, уличный воздух приятно охлаждал разгорячённое лицо.
Борис замешкался, доставая телефон: – До дома минут сорок…
– Ну и что? Погода чудесная. – Она наклонилась, стягивая туфли. – Ноги гудят от этих каблуков.
Их команда заняла второе место в викторине. Радость от почти-победы смешивалась с лёгким головокружением от пива и желанием продлить этот вечер. Такие моменты случались редко – когда они вдруг становились просто парнем и девушкой, без должностей и дедлайнов.
Асфальт остыл после жаркого дня. Кристина шла, держа туфли за ремешки, изредка наступая на прохладные газоны. Она что-то напевала себе под нос – кажется, песню из последнего раунда викторины. Борис искоса поглядывал на жену: распущенные волосы, улыбка, летящая походка. В свете фонарей она казалась совсем юной – как тогда, в студенческие годы.
– Помнишь, как познакомились? – спросил он, когда они проходили мимо университетского корпуса.
– На защите диплома? – Кристина рассмеялась. – Ты ещё перепутал аудитории и попал на мою презентацию.
– И остался до конца.
– Потому что постеснялся выйти посреди доклада!
– Вовсе нет. – Борис приобнял её за плечи. – Просто засмотрелся.
Дома они открыли бутылку вина, забытую после новогодних праздников. Кристина зажгла свечи – электрический свет резал глаза. Устроились на диване, говорили обо всём сразу: вспоминали университет, обсуждали сегодняшнюю игру, строили планы на лето.
– Может, съездим куда-нибудь? – Кристина подтянула ноги под себя, устраиваясь удобнее. – В прошлом году так и не выбрались.
– Куда хочешь?
– На море. Или в горы. Или… – она задумалась, покручивая бокал. – Главное, вместе. А то видимся только по вечерам, да и то не всегда.
Борис кивнул. Работа действительно занимала почти всё время – у обоих. Иногда они не успевали даже толком поговорить за день. Ужин перед телевизором, новости в телефоне, быстрое «спокойной ночи» – и снова утро, совещания, встречи, документы…
Они проговорили до рассвета. Кристина уснула прямо на диване, положив голову Борису на колени. Он осторожно укрыл её пледом и тоже задремал, откинувшись на спинку.
Утро началось поздно – около одиннадцати. Солнце било в окна, на кухне до сих пор пахло свечами. Борис сидел за ноутбуком, просматривая рабочую почту. Кристина варила кофе, морщась от резких звуков кофемолки.
– Закажем что-нибудь на завтрак? – спросила она, протягивая мужу чашку.
– Давай. – Борис не отрывался от экрана. – Только мне что-нибудь лёгкое, желудок побаливает.
День тянулся медленно. После вчерашнего не хотелось ни думать, ни двигаться. Борис углубился в какие-то документы, Кристина листала ленту в телефоне. За окном шумел город – машины, обрывки разговоров, музыка из проезжающих автомобилей.
Телефон Бориса завибрировал около четырёх. Он нахмурился, глядя на экран, и сбросил вызов. Через минуту пришло сообщение – и его лицо изменилось.
– Мне нужно отъехать. – Он встал, торопливо собирая бумаги со стола.
– Куда? Сейчас же воскресенье.
– Срочное дело на работе.
– В воскресенье вечером? – Кристина приподнялась с дивана. – Что случилось?
– Ничего страшного. – Борис уже надевал ботинки в прихожей. – Просто нужно уточнить кое-что по проекту.
– Ты какой-то встревоженный…
– Всё нормально. – Он чмокнул её в щёку. – Не жди меня с ужином.
Хлопнула входная дверь. Кристина подошла к окну – Борис быстрым шагом пересёк двор и сел в машину. В последнее время он часто задерживался на работе, но обычно предупреждал заранее. И не уезжал вот так, внезапно, с встревоженным лицом.
Она достала телефон, открыла диалог с мужем. Пальцы зависли над клавиатурой – что написать? «Где ты?» прозвучит как допрос. «Всё в порядке?» – банально и бессмысленно. Если бы всё было в порядке, он бы не умчался среди выходного дня.
Кристина промаялась до вечера, пытаясь отвлечься уборкой и сериалом. Телефон молчал. Около девяти она не выдержала и написала: «Ты скоро?»
«Задерживаюсь», – пришёл ответ через полчаса.
В голове крутились непрошеные мысли. Может, у него появилась другая? Коллега из нового проекта? Или та рыжая из бухгалтерии, которая вечно забегает к нему с какими-то вопросами?
Кристина помотала головой, отгоняя подозрения. Нет, только не Борис. Он не из таких. Просто работа, действительно срочная. Ничего больше.
Она уснула на диване под бормотание телевизора. Проснулась от звука ключа в замке – было далеко за полночь. В прихожей щёлкнул выключатель. Борис, стараясь двигаться тихо, разувался в темноте.
– Я не сплю, – сказала Кристина, включая торшер.
Муж замер, как застигнутый врасплох подросток. На его лице отражалась усталость – и что-то ещё, похожее на вину.
– Боря, – голос дрогнул. – Ты мне изменяешь?
Борис моргнул, словно не сразу понял вопрос. Потом его лицо сделалось растерянным: – Господи, Кристин, о чём ты?
– А о чём мне думать? – Она поднялась с дивана. – Странные звонки, сообщения, срочные дела в воскресенье…
– Присядь. – Борис устало опустился в кресло. – Я всё объясню.
Он помолчал, собираясь с мыслями. В открытое окно доносился шум ночного города – далёкие гудки машин, музыка из бара на углу, чей-то смех.
– Мама разводится с отцом.
Кристина замерла: – Что? Валентина Ивановна? Но почему?
– У отца… – Борис провёл рукой по лицу. – У него другая женщина. Уже давно, оказывается. И она беременна.
– Георгий Васильевич? – Кристина не могла поверить. – Но они же… Сколько лет вместе?
– Тридцать два. – Борис невесело усмехнулся. – Знаешь, что самое паршивое? Мама, все это время, догадывалась. Говорит, он последние годы всё время задерживался, ездил в командировки. А она делала вид, что верит.
Кристина молчала, переваривая новости. Валентина Ивановна и Георгий Васильевич всегда казались идеальной парой. Она – заведующая библиотекой, интеллигентная, начитанная. Он – успешный бизнесмен, души не чаял в жене. По крайней мере, так думали все.
– И что теперь?
– Мама хочет отсудить всё имущество. – Борис понизил голос. – Она нашла хорошего адвоката, но он намекнул, что нужно… дополнительное вознаграждение на дополнительные расходы. Чтобы гарантированно выиграть дело.
– Взятка? – Кристина похолодела. – Боря, нет. Только не впутывайся в это.
– А что делать? – Он встал, прошёлся по комнате. – Мама всю жизнь работала за копейки. Всё, что у неё есть – от отца. Квартира, машина, дача… Он может оставить её ни с чем.
– Закон на её стороне. Тридцать лет брака, имущество общее…
– Закон, – Борис поморщился. – У отца деньги, связи. Он уже нанял дорогого юриста. Говорит, всё оформлено так, что маме достанется минимум.
Кристина подошла к мужу, обняла его сзади. Он стоял у окна, глядя на ночной город.
– Я понимаю, ты хочешь помочь. Но не такой ценой. Взятки, подкуп – это преступление. Ты можешь потерять работу, репутацию…
– Знаю. – Борис накрыл её руки своими. – Но это же мама.
– Мы поможем ей по-другому. Найдём честного адвоката, соберём доказательства. В конце концов, твой отец не железный – может, удастся поговорить с ним.
Борис покачал головой: – Ты не знаешь его. Когда дело касается денег, он становится… другим. Я пытался сегодня встретиться – он даже слушать не стал. Сказал, что мать истеричка, а я… – Он запнулся. – В общем, разговора не вышло.
Они просидели на кухне до утра. Кристина заварила чай, достала печенье – то самое, любимое, которое покупает только по праздникам. Борис рассказывал: как мать позвонила в слезах, как приехал к ней и не узнал всегда собранную, элегантную Валентину Ивановну. Как она металась по квартире, собирая вещи мужа в коробки…
– Она хотела выбросить их в окно, – горько усмехнулся Борис. – Еле отговорил. Сложили в гараже.
Рассвет застал их за разговором. Солнце медленно поднималось над городом, окрашивая стены домов в розовый. На улице появились первые прохожие – собачники, бегуны, те, кто спешил на раннюю смену.
– Тебе на работу сегодня, – спохватилась Кристина.
– Возьму отгул. – Борис потёр глаза. – Нужно съездить к маме, проверить как она.
– Я с тобой.
– Не стоит, у тебя своих дел по горло…
– Подождут мои дела. – Кристина начала собирать посуду со стола. – Твоя мама сейчас важнее.
Валентина Ивановна открыла не сразу. На пороге квартиры пахло валерьянкой и чем-то палёным – кажется, она пыталась готовить и забыла про плиту.
– Боренька… – Она прижалась к сыну, всхлипнула. – Кристиночка…
В доме царил хаос. На полу валялись книги, фотографии, какие-то бумаги. В углу громоздились коробки с вещами Георгия Васильевича. Пахло несвежим воздухом – шторы были задёрнуты, окна закрыты.
– Мам, давай проветрим. – Борис распахнул окна. – И поедим нормально. Кристина щи умеет готовить – пальчики оближешь.
– Не хочу есть. – Валентина Ивановна опустилась на диван. – Не могу…
– Нужно, мам. Нельзя себя так загонять.
Пока Кристина хозяйничала на кухне – мыла посуду, разбирала холодильник, варила суп – Борис с матерью говорили в комнате. Голоса доносились приглушённо: то спокойные, то срывающиеся на крик.
– Пусть подавится своей молоденькой! – донеслось вдруг отчётливо. – Я ему покажу, как с порядочными женщинами поступать!
Кристина помешивала суп, думая о странностях жизни. Вот живут люди годами, десятилетиями – и вдруг всё рушится. Казалось бы, что может быть прочнее семьи с тридцатилетним стажем? А выходит – всё зыбко, ненадёжно…
К обеду Валентина Ивановна немного успокоилась. Поела супа, даже похвалила: – Вкусно, доченька. Как у моей мамы, царствие ей небесное.
После обеда она прилегла отдохнуть, а Борис с Кристиной занялись уборкой. Собирали разбросанные вещи, раскладывали по местам, протирали пыль. В ящике стола нашлись старые фотографии – ещё чёрно-белые, с пожелтевшими краями.
– Смотри. – Борис показал снимок: молодые Валентина Ивановна и Георгий Васильевич на фоне моря. – Медовый месяц, Сочи. Мама рассказывала – отец копил на эту поездку полгода.
Кристина разглядывала фотографию. Счастливые лица, сплетённые руки. Кто бы мог подумать тогда…
– Знаешь, – сказала она осторожно. – Может, не стоит торопиться с этим… адвокатом?
Борис напрягся: – Опять начинаешь?
– Послушай. Сейчас все на эмоциях. Твоя мама в шоке, отец… Может, дать им время остыть? Поговорить спокойно?
– О чём говорить? – Борис бросил фотографии обратно в ящик. – Отец уже всё решил. У него новая жизнь, новая семья…
– Но ты-то причём? Зачем марать руки?
– А что делать? – Он понизил голос, оглядываясь на дверь спальни. – Мама не справится одна. У неё, кроме меня, никого…
– У неё есть закон. И мы – поможем нормально, честно. Боря, – Кристина взяла мужа за руку. – Ты же знаешь, это неправильно.
Борис молчал, глядя в окно. За стеклом качались ветки старого тополя – того самого, который он помнил с детства. Сколько раз забирался на него мальчишкой, пугая мать…
– Ладно, – сказал он наконец. – Я подумаю.
Домой вернулись поздно вечером. Валентина Ивановна не хотела их отпускать, прощалась со слезами: – Спасибо, детки. Вы у меня… – Она всхлипнула. – Вы у меня самые…
– Мам, мы завтра приедем. – Борис обнял мать. – Держись.
В машине молчали. Каждый думал о своём: Борис – о разговоре с адвокатом, назначенном на завтра; Кристина – о том, как удержать мужа от рокового шага.
– Я тебя люблю, – сказала она вдруг. – Что бы ни случилось – мы справимся. Вместе.
Борис кивнул, не отрывая взгляда от дороги. Его пальцы крепче сжали руль.
Следующие недели превратились в водоворот событий. Борис разрывался между работой и судебными заседаниями. Кристина взяла на себя заботу о Валентине Ивановне – привозила продукты, готовила, просто сидела рядом по вечерам.
Георгий Васильевич на связь не выходил. Через адвоката передал документы, по которым большая часть имущества числилась на подставных фирмах и дальних родственниках. Технически – не семейная собственность.
– Всё продумал, гад, – шептала Валентина Ивановна, комкая бумаги. – Всё заранее просчитал.
Она осунулась, постарела, но держалась. Даже начала ходить на работу – говорила, что дома с ума сойдёт. Борис каждый день звонил, приезжал. Кристина видела, как его раздирает выбор: помочь матери любой ценой или остаться честным.
Развязка наступила неожиданно. В очередное заседание Георгий Васильевич явился сам – впервые за всё время. Холёный, уверенный, в дорогом костюме. Даже кивнул сыну: – Здравствуй, Борис.
Заседание шло своим чередом: документы, экспертизы, свидетельские показания. Валентина Ивановна сидела прямо, расправив плечи, только пальцы дрожали, комкая платок. Борис устроился рядом, придерживая мать за локоть.
И тут Георгий Васильевич не выдержал: – Что, маменькин сынок, всё за юбку держишься?
В зале повисла тишина. Борис медленно поднялся: – Что, папа?
– Ты плохо слышешь? – Георгий Васильевич побагровел. – Всю жизнь – то мама сказала, то мама велела. Никакой самостоятельности! Я-то думал, может, поумнеешь, а ты…
– Георгий Васильевич, – вмешалась судья. – Прошу вернуться к делу.
Но его уже несло: – Да какой из него мужик? Тридцать лет, а всё как мальчишка – за материну юбку цепляется! Позорище!
– Довольно! – Судья стукнула молотком. – Ещё одно замечание, и я объявлю перерыв.
Борис стоял неподвижно. Только желваки ходили на скулах – совсем как у отца в минуты гнева. Потом медленно произнёс: – Знаешь, папа… Ты прав. Я всегда буду на стороне мамы. А вообще, пошёл бы ты сам знаешь куда… – Борис стиснул кулаки. – Ты семью предал, а теперь мне нотации читаешь? Не тебе меня судить.
В тот вечер они сидели дома втроём – Борис, Кристина и Валентина Ивановна. На столе стыл чай, в окно барабанил дождь.
– Не могу поверить, – говорила Валентина Ивановна. – Половина имущества… Как судья решилась?
– По закону, мам. – Борис придвинул к ней чашку. – Просто по закону.
Кристина молчала, грея руки о чашку. Она знала – муж не стал встречаться с тем адвокатом. Отказался от схемы с взяткой. И выиграл – честно, открыто.
– Знаете что? – Валентина Ивановна вдруг распрямила плечи. – А я рада, что так вышло.
– Рада? – Борис удивлённо посмотрел на мать.
– Конечно. – Она отхлебнула чаю. – Теперь хоть ясность появилась. Сколько лет жила в иллюзиях, а тут – раз, и всё на своих местах.
Кристина переглянулась с мужем. После той истерики в начале развода Валентина Ивановна как будто переродилась. Взгляд стал твёрже, движения увереннее.
– И знаете что? – Она поставила чашку. – Я, пожалуй, в отпуск поеду. Давно мечтала в Париж…
– Одна? – встревожился Борис.
– Почему одна? С группой. В турфирме как раз набирают желающих на групповые поездки…
Кристина улыбнулась, глядя на свекровь. Та словно помолодела, рассказывая о планах на путешествие. В глазах появился блеск, щёки порозовели.
Позже, когда Валентина Ивановна уехала домой, они остались вдвоём. За окном всё так же шумел дождь, но казалось, что в квартире стало светлее.
– Гордишься собой? – Кристина обняла мужа.
– Чем?
– Тем, что всё сделал правильно.
Борис пожал плечами: – Просто поступил как должен был. Как отец учил когда-то – в старые времена, до всего этого…
– И как мама научила, – добавила Кристина.
– И как ты подсказала.
Он помолчал, глядя в окно на мокрый город.
– Знаешь, – сказал задумчиво. – А ведь мы с тобой давно в баре не были. На викторине.
– Хочешь сходить?
– Почему бы нет? В эту субботу как раз игра.
– И домой пойдём пешком? – Кристина лукаво прищурилась.
– Если ты снова разуешься посреди улицы – обязательно.
Она рассмеялась и прижалась к его плечу. За окном продолжал шуметь дождь, но они его уже не слышали.
