Она проиграла, нужно было признать это. Но признавать не хотелось. Ида представляла, как вернётся домой, перевезёт вещи в свою старую детскую комнату, завешенную постерами с корейскими айдолами. Мачеха высокомерно вскинет брови и посмотрит на папу: я же говорила! А папа, как обычно, посмотрит в сторону – Иде всегда казалось, что там, за своим плечом, он надеется увидеть маму – и скажет: «это и твой дом, дочка, живи, сколько будет нужно».
Мамы не стало, когда Иде было девять. Она её хорошо помнит, словно мама ещё вчера жарила на кухне сырники, подпевала песням на радио: «вишня, вишня, зимняя вишня…». Помнит Ида и то, как маме пришлось состричь её прекрасные рыжие волосы, какой она стала бледной, почти прозрачной, и как папа плакал, держа маму за её тонкую, исчезающую руку.
Женился он из-за Иды, потому что все говорили, что Иде нужна мама. Он специально нашёл бездетную женщину, которая не могла иметь детей, в надежде на то, что Ида станет для мачехи дочерью. Но как Ида не смогла принять мачеху, так и та не смогла полюбить Иду. Их совместная жизнь была похожа на вечное противостояние, и мачеха делала всё так, что Ида не могла пожаловаться отцу. Например, выдавала ей ровно пачку прокладок в месяц, а если Ида просила ещё, велела ей не разбазаривать попусту и пользоваться марлей.
-Я в детстве пользовалась, и ничего! – говорила она.
Понятно, что папе о таком не скажешь.
Если Ида возвращалась домой позже десяти, сразу становилась гулящей, не успевала помыть за собой тарелку – неряхой. Это из-за мачехи Ида после девятого класса пошла в училище, лишь бы поскорее получить профессию и идти работать.
-Мама бы хотела, чтобы ты училась в вузе, – вздыхала прабабушка.
Прабабушка была единственной родственницей со стороны мамы. Жила она в однокомнатной квартире на окраине города, куда приходилось ездить с двумя пересадками, поэтому Ида не сильно часто её навещала. И навещала только из-за того, что прабабушка всегда давала Иде денег и покупала разные вкусности, спрашивая каждый раз: что тебе купить, деточка? Мачеха Иду не баловала, и поэтому Ида заказывала прабабушке самые любимые блюда. Когда Ида решила съехать, прабабушка предложила:
-Можешь жить у меня, деточка. Заодно будешь помогать мне, а то я уже старенькая, не всё могу сама сделать.
Ида ни за что не хотела жить с прабабушкой: в квартире пахло чем-то кислым, телевизор вечно включён на полную громкость, потому что прабабушка плохо слышит, а уж эти её разговоры…
-В наше время девушки так себя не вели…
-В наше время жили скромнее…
-В наше время все работали, никто не жаловался…
Ида сняла комнату, устроилась на работу и вроде всё рассчитала. Не рассчитала она одного: что когда заболеет, больничный будет минимальный, а на лекарства уйдёт половина зарплаты, что готовить будет некогда и велик соблазн купить готовую еду в супермаркете, что привычный кофе навынос каждый день выльется в кругленькую сумму. Просить деньги у отца было стыдно, и Ида оформила кредитную карту, решив, что в следующем месяце подзатянет пояс и всё вернёт.
Не получилось. В следующем месяце у лучшей подруги был день рождения, и пришлось покупать подарок и платье для вечеринки, осенние ботинки прохудились, и даже самые дешёвые пришлось покупать с кредитки, потому что полученный аванс Ида отдала за комнату. Два выходных она потратилась на то, чтобы съездить к прабабушке – та сунула ей две тысячи и потом ещё три, и это немного спасло ситуацию, но не совсем.
-Что тебе купить, милая? – спросила прабабушка.
-Ну… Сыр бри, с плесенью который. Манго. И рыбку солёную, типа форели.
Давно Ида не ела так вкусно – может, прабабушка и права, что в их время все хорошо работали и могли откладывать деньги: вон какая бабушка богатая! Правда, когда бабушка позвонила и попросила приехать ещё – шторы ей нужно было повесить, Ида отказалась, сославшись на занятость: две тысячи того не стоили, она как раз получила зарплату.
С каждым месяцем долг рос: случалось то одно, то другое. Зуб заболел, и только у стоматолога она оставила половину зарплаты. Пришлось взять ещё одну кредитную карту, потом оформить кредит, чтобы их закрыть и сделать рефинансирование, но подруга позвала поехать в Калининград, и Ида согласилась, потому что в той компании ехал Павлик, который ей очень нравился. Понятно, что кредитные деньги ушли на путешествие.
Настал день, когда Ида не смогла внести обязательный платёж, и ей стали звонить из банка. Сначала просто звонили, потом стали угрожать. Ида понимала, что она проиграла: придётся съезжать из съёмной комнаты и возвращаться к папе и мачехе. Если они ещё узнают про её долги… Ида представляла торжествующее выражение лица мачехи, осуждающее у папы… Может, у прабабушки занять денег? Раз уж она такая богатая…
До прабабушки Ида не дозвонилась. И позвонила папе.
-Ты не знаешь, что там с бабой Дусей? Дозвониться до неё не могу.
-А ты разве не знаешь? – удивился папа. – Её в больницу положили, сердце.
Ида вспомнила, что пару дней назад прабабушка звонила, но она, расстроенная своими проблемами, не взяла трубку. Ей стало ужасно стыдно.
-А в какую? Надо её проведать, наверное.
Ида купила фруктов и сока с кредитной карты и поехала к бабушке. Долго бродила между корпусами, пока нашла нужный, и чуть не опоздала на часы приёма. Прабабушка даже заплакала от радости.
-Милая моя, ну зачем ты… Так далеко… Ещё деньги потратила…
Ида слушала рассказы прабабушки, как её госпитализировали, почистила ей яблоко и пообещала привезти тапочки и очки. Прабабушка выдала Иде ключи, и она, ругаясь на себя, что вообще сюда потащилась, поехала к прабабушке в квартиру.
Там привычно пахло кислым, но без прабабушки было как-то пусто. Ида собрала вещи по списку, заглянула в холодильник, чтобы что-нибудь съесть. На полке лежала начатая пачка маргарина, шесть яиц, банка солёных огурцов, самый дешёвый сыр, который сама Ида даже есть бы не стала. Ида удивилась: а где же все вкусности, которыми её обычно угощала бабушка? Ида порылась в шкафах: большой мешок муки первого сорта, дешёвые макароны, горох, сечка… В ванной – хозяйственное мыло и тот самый шампунь, который она дарила бабушке на Восьмое марта. До Иды стало доходить – все эти вкусности бабушка покупала не потому, что у неё были деньги, а потому, что хотела порадовать Иду. На глаза навернулись слёзы.
Ида собрала вещи и увезла их бабушке. По дороге купила ещё пачку печенья, которое так любила прабабушка, упаковку с нарезанным сыром и свежую чиабатту. На вахте передала пакет для прабабушки и поехала к отцу.
-Я хочу переехать к прабабушке, – твёрдо сказала она. – Ей будет сложно одной сейчас. Буду искать работу поближе к ней, не одолжишь мне денег на первое время?
Папа дал ей двадцать тысяч и сказал, что можно не возвращать. Мачеха, конечно, вскинула свои брови, но Иде было всё равно. Ида забрала все свои самые дорогие вещи и в тот же вечер выставила их на продажу. Сообщила хозяйке, что съезжает, открыла сайт с объявлениями и принялась искать новую работу – поближе к прабабушке и чтобы оклад был получше. Нашла через три дня – её позвали на собеседование и взяли с испытательным сроком.
Прабабушке новость она сообщила сама: приехала к ней в больницу, спросила, когда выписывают, и сказала:
-Баб, я к тебе перееду, можно? У меня с деньгами не очень, может, хоть ты научишь меня экономить.
Бабушка так улыбнулась, что на душе у Иды впервые за долгое время стало так хорошо, словно не было всех этих проблем.
-Милая моя, конечно! Я и мечтать о таком не могла!
У Иды звякнул телефон. Она посмотрела: писал Павлик.
«Слышал, ты переезжаешь. Тебе помочь с переездом?».
И тут Ида тоже улыбнулась. И в палате стало светло, как в самый ясный, солнечный день.
