Третий день меня мучила бессонница и еще более одолевали думы. Воспоминания обо всем том, из чего состояла моя прошлая жизнь, а ей, этой моей судьбе, было чем занять мою бедную голову. В последнее время я все чаще мысленно возвращалась к тем временам, когда передо мной стоял один из самых сложных выборов. Тот самый перекресток, где нужно было определиться, по которому пути тебе придется следовать дальше. И самым трудным испытанием для меня в тот момент было то, что я хотя и была еще ребенком, но уже прекрасно осознавала — возврата к этой точке для меня уже не будет…
***
— Мариша, солнышко, просыпайся, — донесся сквозь сон голос отца. Сколько я себя помнила, каждое мое утро начиналось с этих слов, произнесенных густым басом.
Детей чаще всего по утрам будят мамы, а вот у меня мамы не было. Нет, она, моя мама, конечно, где-то была. И даже пребывала в отличном здравии, как я позже узнала. Но до этого я видела ее лишь на фото, которые по вечерам разглядывал мой отец, листая старенький альбом.
Мой мать отказалась от меня, едва я сделала свой первый вздох. Врачи еще пытались уговорить женщину передумать, надеялись, что она опомнится и изменит свое решение. Но все было тщетно. Решение было принято моей матерью задолго до моего рождения.
Так уж вышло, что мой отец пылал в отношении моей матери безответной любовью. Это продолжалось много лет. Да и сейчас его любовь никуда не делась. Жила внутри этого обычно серьезного и вдумчивого человека и терзала его душу. Моя мама, безусловно, была очень красива, а рядом с такими женщинами неизбежно происходят события настолько драматические, что с ними не сравнимы никакие душевные муки. Взять хотя бы историю Елены Троянской, из-за красоты которой полегло столько людей! И это далеко не единственный пример в мировой истории. Женщина, поражающая своей красотой, привлекает к себе всегда гораздо больше мужчин, чем ей нужно. И моему отцу не повезло оказаться в числе тем самых отвергнутых, коим не было места рядом с красавицей.
Мое зачатие произошло в короткий момент отчаяния, когда мама поссорилась с более везучим претендентом на ее сердце и решила при помощи моего папы потешить свое самолюбие. Вскоре после этого мама помирилась со своим возлюбленным, и ее беременность была крайне неприятным сюрпризом для них обоих. Однако дело было сделано, а врачи запретили делать аборт. Доктора в один голос советовали родить этого ребенка, чтобы и в дальнейшем моя мама могла иметь детей.
Лишить любимого мужчину возможности иметь наследников мать не могла, и они совместно с ним приняли решение поступить со мной так, как поступили. А именно отказаться от ребенка непосредственно после его рождения.
Папа мой узнал обо всем совершенно случайно. Одна из маминых менее симпатичных подруг проговорилась. Меня к тому моменту уже чуть было не отправили в новую семью. Но папа, пройдя все круги ада, все же сумел забрать меня к себе.
Так мы и жили с тех пор вдвоем. Мать ни разу не поинтересовалась мною, не попыталась разузнать, что со мной стало и жива ли я вообще. Моя мама давно вышла замуж за того самого мужчину, что был ее возлюбленным, и жили они сейчас где-то в южных краях, о чем я вскоре и узнала.
В тот самый описываемый мною день папа, как обычно, разбудил меня словами:
— Мариша, солнышко, просыпайся!
Мне было десять лет. Тот возраст, когда ты уже вовсе не ребенок, но все вокруг отчего-то еще относятся к тебе, словно ты маленькая. И это очень обидно, потому что ты все уже воспринимаешь как взрослая и оцениваешь происходящее вполне по-взрослому. То есть имеешь свою точку зрения и собственное мнение обо всем, что происходит.
— Папа, ты сегодня какой-то задумчивый, что-то случилось? — спросила я за завтраком.
— Ничего, дочка, не обращай внимания, — ответил папа, став при этом еще мрачнее.
Вот и пример такого отношения взрослых к тебе, считающей себя вполне способной выслушать все проблемы отца. Отчего было папе тогда не поделиться со мной тем, что случилось? Тем более что произошедшее напрямую касалось и меня.
А дело было в том, что спустя десять лет моя мать решила разыскать меня, и вполне естественно поиски привели ее к моему отцу. Женщина, конечно, не ожидала такого развития событий. Никак не думала, что мой папа поступит таким образом и заберет ненужного родной матери ребенка. В идеале моя мать рассчитывала на то, что я воспитываюсь в детском доме и у нее не возникнет проблем, чтобы отмотать все назад и забрать меня. А именно за этим она и ее муж и приехали в наш город. Свои дети у них не получились. Уж не знаю, по каким причинам. И пара справедливо решила, что если уж брать ребенка из детдома, то пусть он будет хотя бы на половину родным для них.
Я ничего этого не знала и поэтому недоумевала, отчего это папе приспичило каждый день встречать меня из школы, словно я первоклассница. В тот день папы возле школы не было, вероятно, он просто задержался, и я решила некоторое время подождать его у входа.
— Марина, здравствуй! — услышала я тихий мелодичный голос и обернулась. — Прости, ты меня, конечно, не знаешь, но…,
Нет. Я не знала ее. Но я ее сразу узнала! По тем фото, которыми почти каждый вечер любовался мой отец. В жизни она была еще красивее, это точно. Мне самой, к сожалению, а может быть, и к счастью, красоту матери унаследовать не удалось. Я была копией своего отца, все вокруг это подмечали.
— Вы Валерия, моя мать, — договорила я неоконченную ею фразу.
— Точно!
Женщина улыбнулась самой обворожительной на свете улыбкой. Такой, на которую невозможно не ответить, поэтому я тоже улыбнулась в ответ.
— Мы могли бы с тобой поговорить? — посмотрев в сторону школьных ворот, спросила Валерия.
— О чем?
Честно, я не понимала, о чем нам с ней разговаривать? Никакие мои насущные вопросы не могли волновать эту чужую мне женщину. Равно как и ее дела не касались меня.
— Поверь, нам есть что обсудить. Вот только папа твой не подпускает меня к тебе, а мне бы не хотелось его расстраивать.
— Вы виделись с папой? — удивилась я, не понимая, как отец мог не рассказать мне об этом.
— Марина, давай встретимся у вас во дворе сегодня чуть позже? Ты сможешь спуститься? Только папе пока не говори. Расскажешь после нашего разговора. Хорошо?
Ее слова очень заинтриговали меня. Мне стало очень любопытно, о чем таком эта женщина хочет поговорить со мной. И хотя у меня фактически не было секретов от папы, я решила, что так будет вполне справедливо. Ведь отец тоже не рассказал мне о том, что виделся с ней.
И я промолчала. Не сказала отцу о своей встрече с матерью ни слова. Дождалась, когда он усядется перед телевизором, и выскользнула во двор. Валерия уже была там, и, увидев меня, она очень обрадовалась.
— Пойдем съедим по мороженому? — предложила женщина. — Тут буквально за углом есть кафе.
— Я знаю, — фыркнула я, — мы с папой часто там бываем.
— Вот и здорово, тогда ты знаешь, что это недалеко.
Мы купили мороженое и присели за столик, что выбрала я. Странное у меня было чувство. Мне было жутко приятно сидеть рядом с этой женщиной и представлять, что теперь так будет постоянно. То есть я буду прогуливаться по улицам в обществе своей мамы, сидеть с ней в кафе или на лавочке в парке. А может быть, мы даже пойдем в магазин одежды покупать мне наряды, как это бывает у моих подружек с их мамами!
— Мариша, ты бы хотела поехать к морю? — спросила Валерия, когда принесли наш заказ.
— Я была на море. В прошлом году мы с папой ездили на Азовское побережье.
— И как? Тебе понравилось?
— Ага, — кивнула я, отправляя в рот полную с верхом ложку мороженого.
— А я живу прямо на побережье, море видно из окна. Скажи, Мариша, если бы я пригласила тебя пожить у нас, ты бы согласилась?
— У кого это у вас?
— У меня и моего мужа. Его зовут Гриша, он очень любит детей.
Я задумалась, прежде чем ответить на ее вопрос. Не знаю, как было у других людей в десятилетнем возрасте, но мое мышление уже тогда позволяло сложить воедино все разрозненные кусочки мозаики. Я совершенно точно осознала, что именно происходит и почему папа не рассказал мне о появлении матери. И для чего он встречал меня из школы, в последнее время я тоже поняла.
— А зачем это я вам вдруг понадобилась? — спросила я, отодвигая в сторону вазочку с мороженым.
Валерия немного опешила и даже замешкалась с ответом на мой вопрос.
— Потому что я бы хотела познакомиться с тобой поближе и может быть даже подружиться, если ты этого захочешь. Все люди совершают ошибки и я тоже поступила очень плохо, когда оставила тебя и так долго тянула с тем, чтобы увидеться с тобой. Поэтому я хочу попросить у тебя прощения за свое поведение и попытаться все исправить. Прости меня, Мариша, если сможешь, прости!
Никогда в жизни никто из взрослых не просил у меня прощения. Вот наоборот, случалось. Например, когда я случайно попала мячом в центр сервированного к ужину стола, находясь в гостях у папиной коллеги. Я тогда очень искренне попросила прощения за свой поступок, и, мне казалось, хозяйка дома приняла мои извинения. Вот только в гости в этот дом нас с папой больше никогда не приглашали. Сейчас мне думается, что та женщина имела некоторые виды на моего отца, но, воочию познакомившись с его приданным, в виде дочери хулиганки, решила не рисковать собственным спокойствием.
Было и еще несколько случаев, когда мне приходилось просить прощения. И действие это ничуть не напрягало меня. Наоборот, после того, как ты искренне раскаиваешься в содеянном, тебе становится так легко, что кажется, ты вот-вот воспаришь над землей.
А вот принимать извинения оказалось не так просто. Я бы тогда даже сказала, что когда у тебя просят прощения, это вовсе неприятно. Хочется уже поскорее простить этого человека, и чтобы он больше не смущал тебя своим виноватым взглядом.
— Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — снова спросила Валерия.
— Конечно! — тут же воскликнула я, лишь бы она перестала мучить меня, глядя таким вот взором, полным отчаяния.
В тот момент меня уже абсолютно не волновало то, о чем я догадалась до этого. И про то, что причиной расстройства папы в последнее являлось именно появление этой женщины. И сама она, моя настоящая мать, и все, что было с нею связано, как-то прошлое или будущее, казались мне вещами простыми и очень даже решаемыми. Что тут особенного, если у меня будут оба родителя? Это же абсолютно никому не мешает!
— Мариша, а может быть, ты еще пообещаешь мне подумать над тем, чтобы когда-нибудь приехать ко мне в гости? — немного самодовольно улыбаясь, спросила Валерия.
— На море? — уточнила я.
— Да.
— Обещаю! — не дав себе времени подумать, сказала я.
Так я стала заложницей собственных обещаний, данных мною в момент, когда я не сумела противостоять харизме собственной матери. Когда папа узнал о том, что мы виделись, он буквально спал с лица. Я впервые видела его таким, словно потерявшим веру в будущее. Отец не ругал меня за мои действия, тем более не согласованные с ним. Он просто выглядел крайне подавленным, и это продолжалось очень долго. Все время, пока Валерия и ее муж Гриша находились в нашем городе.
Реакция отца на то, что я несколько сблизилась со своей матерью за это время сыграла с нами плохую шутку. До сих пор мне кажется, что если папа тогда не изменился бы настолько, не замкнулся в себе, а продолжал быть самим собой, мы бы с ним так не отдалились друг от друга.
Спустя годы я поняла, что Валерия могла бы и не заморачиваться настолько сильно. У них с Григорием было достаточно денег, чтобы решить возникшую проблему и отобрать меня у отца. Но моя мать хотела не просто забрать меня, она желала завладеть моей душой и сердцем, и для этого она использовала все свое обаяние.
Прежде чем меня поставили перед выбором, я несколько раз гостила у матери. В том самом доме на побережье, о котором она рассказывала. Бесспорно, мне очень нравилось бывать там. Дом был очень большой, и у меня была своя комната, окна которой выходили прямо на море, так что я могла даже иногда услышать шум прибоя, если ветер дул в нужном направлении.
Мать окружала меня такой заботой и вниманием, что мне порой казалось, что она на самом деле полюбила меня. Все же в нас текла одна кровь, а это хоть что-то да значило.
Гриша, ее муж, тоже не вызывал во мне антипатии. Он был спокойным и улыбчивым. Этакий добродушный медведь, к тому же готовый ради меня на все. В общем, не скрою, мне нравилось у них, и я даже частенько мечтала о том, чтобы мне остаться жить здесь.
Невзирая ни на что, предложение матери на самом деле навсегда остаться с ней и с Гришей было для меня полной неожиданностью.
— А как же папа там один? — растерянно спросила я.
— Не беспокойся, Мариша. Папа найдет себе жену и не будет одинок. Уж поверь мне. Твой папа еще довольно молод и нравится женщинам.
— Жену? — удивилась я. За все время, что мы жили с отцом, вопрос о его женитьбе ни разу не обсуждался нами. Я тогда не понимала, что отец не женится только ради меня, и считала его положение неженатого мужчины чем-то само собой разумеющимся.
Сейчас же я впервые задумалась об этом, и мысли, возникшие в моей голове, мне не понравились.
— Ты думаешь, папа не женился раньше, потому, что я ему мешала? — спросила я, с тоской посмотрев в глаза матери.
Она не ответила, но ее снисходительная улыбка говорила сама за себя.
Я любила отца больше всего на свете. Иначе и быть не могло, ведь он заменил мне обоих родителей. И поэтому, именно поэтому мне бы не хотелось становиться той, ради кого отец отказался от личного счастья.
Я долго размышляла над всем этим и пришла к выводу, что мне стоит принять предложение Валерии. Я, кстати, упорно называла мать по имени, хотя она не единожды просила называть ее мамой. Я сообщила о своем решении матери, и та, конечно, очень обрадовалась.
Вернувшись в наш город, мы отчего-то сразу поехали в гостиницу. Мать сказала, будто я увижу отца на следующий день. А уже следующим утром мы отправились в здание суда. По дороге Валерия сказала мне, что это всего лишь формальность, и я должна буду подтвердить свое решение остаться с ней и Гришей перед судьей.
Наверняка до этого момента Валерия уже предпринимала какие-то действия, и сегодня был, так сказать, завершающий этап. Отца я увидела, лишь когда меня ввели в какой-то кабинет. Папа сидел на стуле, низко опустив голову. Сердце мое сжалось от тоски, я страшно соскучилась по нему.
Когда мне задали тот самый вопрос, хочу ли я начать новую жизнь с Валерией и ее мужем, мои глаза невольно наполнились слезами. Я стояла и молчала. Я делала свой выбор. Самый трудный на свете выбор. Сердце мое бунтовало против желания оставить отца, но разум твердил, что папа и без того много сделал для меня, жертвуя своей личной жизнью. Эти слова мне бесконечно повторяла Валерия, и я выучила их наизусть.
— Марина, скажи нам что-нибудь, — решила поторопить меня женщина, что явно была здесь главной.
Я внутренне собралась и, осмотрев присутствующих, твердо произнесла:
— Я хочу жить с папой.
Я понимала, что поступаю сейчас безответственно. Осознавала, что Валерия в чем-то была права и папа имеет право почувствовать себя свободным. Но я не могла иначе! Я была ребенком, и все, чего мне самой хотелось слышать каждое утро: — Мариша, солнышко, просыпайся, — произнесенное густым басом.
Больше всего мне запомнились глаза папы в тот момент, когда я это сказала. Вопреки моим ожиданиям, в них была написана такая радость, словно папа был безмерно счастлив.
Самое интересное, что Валерия после этого попросту пропала из моей жизни. Она ни разу не приехала навестить меня и даже не позвонила. Я думала, что мама обиделась на меня, а на самом деле у нее просто пропал интерес в отношении меня. И без того на меня ею было потрачено немало сил и времени.
Честно, о своем решении я не пожалела ни разу, и об отсутствии в моей жизни матери, как это было и раньше, я ничуть не горевала. Мы с папой жили, как и прежде. А когда я выросла и стала уже самостоятельной, папа все-таки встретил свою любовь. Возможно, запоздалую, отец все же потратил на меня гораздо больше времени и сил, чем моя мать. Но зато его избранница Оксана сумела сделать папу по-настоящему счастливым. Я чувствовала это на протяжении всех тех лет, что они прожили вместе.
Папу я потеряла, когда мне едва исполнилось сорок пять лет. Было так тяжело прощаться с ним, как будто я все еще была маленькой десятилетней девочкой, нуждающейся в нем больше, чем в ком-либо еще. Если бы не поддержка Оксаны и моей семьи, я даже не знаю, как пережила бы все это.
А потом, спустя еще три года, произошло нечто странное для меня. Наверное, это плохо, но я как-то уже успела позабыть о том, что у меня есть мать. И вот в моей жизни снова возникла Валерия. Нужно сказать, что папа после того, как моя мать попыталась забрать меня, больше не разглядывал ее фотографии по вечерам. По-моему, он их даже выбросил. Поэтому образ Валерии постепенно стерся из моей памяти настолько, что я даже ее не узнала.
— Мариша, здравствуй! — поздоровалась со мной возле подъезда совершенно незнакомая старушка.
— Здравствуйте, — произнесла я, силясь вспомнить, где мы могли видеться.
— Пригласишь меня в дом?
— Ну конечно, проходите.
Отказать человеку было бы невежливо с моей стороны. Мы явно были знакомы, раз она знает мое имя.
— Ты не узнала меня, Марина? — догадалась женщина, когда мы поднялись в нашу квартиру.
— Простите, но я действительно не могу вспомнить, где мы встречались.
— Ну что же… Это справедливо, столько лет прошло. Я Валерия, твоя мама, — проговорила она, улыбнувшись одними уголками губ.
Я ошарашено смотрела на нее, пытаясь отыскать следы былой ее красоты. Но передо мной стояла совершенно обычная пожилая женщина с редкими волосами на голове и очень морщинистым лицом. Старость многих меняет до неузнаваемости, но в случае с Валерией она обошлась даже несколько жестоко, абсолютно стерев всю былую привлекательность этой некогда безумно красивой женщины.
— Простите, я совершенно растерялась. Не думала, что когда-то еще увижу вас, — пролепетала я, пытаясь справиться с собственным волнением.
— Перестань мне выкать. И, если можно, угости меня чаем. Я с дороги.
Валерия поджала губы и, не спросив разрешения, прошла в гостиную. Когда я принесла туда чай, моя неожиданная гостья как раз разглядывала фотографии, расставленные на полках.
— Это твои дети? — спросила Валерия, указав на одно из фото.
— Да. Это Степа, старший сын. А это двойняшки, Маша и Саша. Они не так уж и похожи меж собой, хотя и родились с разницей в несколько минут.
— Дети живут с вами?
— Только младший, Саша. Он учится в институте. Его сестра недавно вышла замуж, а Степа живет и работает в Питере.
— А муж?
— А что муж?
— Вы с ним вместе живете?
— Ну конечно, а как еще?
— Сейчас бывает по-разному. Люди предпочитают жить в свое удовольствие, им более комфортно, когда имеется личное пространство.
— Не знаю, нам с Гошей комфортно вместе, — как будто оправдываясь, произнесла я.
Я так и не поняла в тот вечер, для чего Валерия оказалась здесь. Она все время выспрашивала меня о моей жизни и ничего не рассказывала о себе. Когда приехал с работы Гоша, мой муж, она попросила его забрать ее вещи, оставленные в камере хранения на вокзале. Гоша не возражал, однако был несколько удивлен количеством вещей. Создавалось впечатление, что Валерия приехала очень надолго и привезла с собой весь свой скарб.
Мы разместили Валерию в комнате, где еще недавно жила наша дочка. Машка вышла замуж всего месяц назад, и половина ее вещей еще находилась дома.
— Марин, а ты выяснила, с какой целью заявилась к нам твоя, так сказать, мамаша? — спросил шепотом муж, когда мы уже лежали в кровати.
— Завтра спрошу. Как-то к слову пока не пришлось, а сама она молчит об этом.
— Очень странно, — задумчиво проговорил Гоша. Затем, развернувшись на другой бок, произнес, — чувствую, неспроста это, и мы еще хлебнем с ней горя.
Меня и саму ничуть не радовала перспектива видеть Валерию даже короткое время. Став старше, она приобрела некоторую циничность в высказываниях и весь вечер пыталась научить меня уму разуму.
На следующий день был выходной. Сашка еще с вечера сбежал к друзьям, не выдержав присутствия нашей гостьи. Увидев его последнюю тату площадью во всю руку, отчего я и сама до сих пор пребывала в некотором шоке, Валерия не преминула высказать свое мнение. А сыну терпеть поучения от незнакомой ему бабушки, внезапно возникшей из небытия, не понравилось.
Муж тоже рано утром сбежал из дома, сославшись на какие-то срочные дела. Поэтому мы с Валерией остались один на один, и я решилась спросить у нее, что, собственно, она забыла в нашем городе и, в частности, у меня в доме? Настроение с самого утра у меня было так себе, потому что Валерия уже успела высказаться насчет Оксаны, вдовы моего отца. Она сказала, что папа нашел-таки женщину себе под стать, такую же безликую и, судя по фото, бесхитростную. Причем определение «бесхитростная» звучало вовсе не как похвала.
— Мне больше некуда пойти, — нехотя заявила Валерия.
— Что ты имеешь в виду? — растерялась я.
Валерия вздохнула и, устремив взор куда-то вдаль, поведала мне все, что с ней случилось.
— Через год после того, как ты отказалась стать моей дочерью в полном смысле этого слова, — начала свой рассказ моя мать, — мы с Гришей удочерили девочку. Малышке был всего годик, и мы с мужем души в ней не чаяли. Так были счастливы от того, что у нас теперь полная семья! — Валерия тяжело вздохнула. — А потом, не понимаю, как так вышло, но Гриша стал любить нашу дочь намного сильнее, чем меня саму. Я страшно ревновала его к ребенку и постепенно буквально возненавидела Алену. Тем более что росла она капризной и своевольной. Совершенно не поддавалась никакому воспитанию. А Гриша к тому же во всем потакал ей. Столько я в жизни вытерпела от этой девчонки, что просто кошмар! Мы не стали ближе и когда Алена выросла, а вот мой муж до самой смерти относился к ней как к самому родному человеку.
Валерия надолго замолчала, как будто собираясь с мыслями. Ее поблекшие глаза горели каким-то недобрым светом, а щеки стали еще бледнее. Сейчас она напоминала саму смерть, с виду величественную и грозную, а на самом деле всего лишь одинокую и никому не нужную старуху.
Я уже примерно представляла, чем окончится ее рассказ, но все равно удивилась, услышав его продолжение.
— Незадолго до кончины Гриши между нами произошел очень серьезный конфликт, причиной которого стала, конечно же, наша дочь. Принцесса решила, что нам с мужем пора переписать на нее наш дом на побережье. Я была категорически против, но Григорий заявил, что, либо я сделаю так, как он решил, либо он со мной разведется. Глупая угроза в нашем возрасте, но развод выглядел бы не менее глупо. Просто не представляю, что об этом подумали бы люди. Григорий убедил меня в том, что он будто бы договорился с Аленой о том, что пока мы живы, дом останется в нашем распоряжении. Он лишь по бумагам будет принадлежать дочери. Я подчинилась ему, поставив свою подпись на документах, но все равно потом долгое время не разговаривала с мужем. А в однажды утром Гриша просто не проснулся. Мы даже не попрощались с ним, а накануне вечером муж, сделав очередную попытку помириться со мной, сказал, что он меня ненавидит. Так и ушел в небытие с этой ненавистью ко мне. Хозяйка нашего дома, наша приемная дочь, не успев похоронить отца, предложила мне поселиться в доме престарелых. Сказала, что так будет для всех лучше. На дом у нее свои планы, а жить вместе мы с ней все равно не сможем. Я напомнила бесстыжей ее обещание, данное отцу. На что она ответила, что ее обещание на меня не распространяется. Как ты понимаешь, Марина, в дом престарелых я ехать не хочу. У меня есть целых две дочери, и это хоть что-то да должно значить!
Пока Валерия вела свое повествование, я ни разу не перебила ее, хотя мне было что сказать ей. На душе было так горько, что горечь даже как будто ощущалась во рту. Я знаю, что каждый из нас, людей, населяющих планету, себялюбив и для каждого, даже самого отзывчивого человека, он сам является центром вселенной. Но есть такие люди, для которых собственная значимость пересиливает все вокруг.
— Мама, — тихим голосом произнесла я, — помню, ты как-то просила, чтобы я называла тебя так. Так вот, скажи мне, мама, как я могу считаться твоей дочерью, если ты никогда меня таковой не считала? Ты отвергла меня сразу, даже еще до того, как я родилась. Ты не видела моих первых шагов, ты не знаешь, чем я болела в детстве. Ты не знаешь, во сколько лет я стала девушкой, и ты не поздравляла меня с днем моей свадьбы. До вчерашнего дня ты не знала имен моих детей и даже не знала об их существовании. И заметь, ты не знала о моей жизни не из-за того, что не имела такой возможности, а потому, что не хотела знать. Разыскала же ты меня сейчас, когда тебе самой это потребовалось. И как же после этого ты называешь меня дочерью?
Мне было очень важно услышать ее ответ! Потому что сама я просто не понимала, как она может быть настолько жестокой и эгоистичной.
— Вот так, значит? — усмехнувшись, Валерия посмотрела мне прямо в глаза. — А когда-то ты дала мне обещание и уверяла, что простила меня.
— Мое прощение не сделало нас родными, как видишь.
— Хорошо, я и не надеялась на то, что ты примешь меня как родную. Но и прогнать на улицу пожилую мать у тебя не хватит духу! — Валерия произнесла эту фразу как будто с вызовом, но в голосе ее все равно звучала неуверенность. Я встретилась с ней взглядом и прочла в ее глазах такой страх, что мне стало буквально не по себе. Валерия выглядела как затравленный зверь.
Вечером я пересказала все мужу, и Гоша, так же как и я, не знал, что и сказать на все это. Выставить мою мать на улицу вместе со всеми ее вещами мы оба не могли. Не представляли, как можно сделать это. Все же она была человеком, тем более пожилым человеком.
Валерия прожила у нас два месяца, изрядно потрепав нам нервы своими придирками. Сашка так и вовсе почти не появлялся дома за это время, всячески избегая встреч со своей биологической бабушкой, как сын называл мою мать.
Ситуацию разрешила Маша, наша дочка. Она попросту отыскала в социальных сетях ту самую Алену, что стала дочерью Валерии и Гриши вместо меня, и написала ей обо всем. В тот же день Алена связалась со мной и еще больше удивила меня, объяснив, что никакой дом она у своих родителей не отбирала. Просто Алена незадолго до смерти своего отца развелась с мужем и была вынуждена вернуться в дом родителей и жить бок о бок со своей матерью. А это пожилой женщине очень не нравилось.
— Когда папа был жив, мы с матерью еще хоть как-то ладили, а после его смерти мать словно сошла с ума. Вбила себе в голову, что я хочу ее отравить. Вот тогда она и заявила, что уезжает к своей родной дочери. Сказала, что вы ее давно к себе приглашали. Я, если честно, до этого вообще не знала о существовании у нее какой-то родной дочери. Подумала, что матери просто нужно успокоиться, и она поехала в какой-нибудь дом отдыха. Она часто так ни с того ни с сего отправлялась на отдых. Вот я особо и не беспокоилась из-за ее отсутствия.
Алена мне даже понравилась. Она была как раз довольно бесхитростной и даже очень позитивной молодой женщиной. На прощание она сказала, что вылетит ближайшим рейсом и заберет мать домой.
— Возможно, это первые признаки деменции, нужно пройти обследование, — заявила Алена.
Покидая нашу квартиру, мать назвала меня неблагодарной и сказала, что больше не желает меня видеть. Это на самом деле выглядело как помешательство, поэтому я особо и не обратила внимания на ее слова.
Сейчас я частенько звоню Алене, чтобы узнать о состоянии нашей с ней матери. Ничего страшного с ней не происходит. «Иногда чудит», — как говорит Алена, но в основном все в порядке. Сама Валерия разговаривать со мной отказывается, видимо я во второй раз обидела ее, не откликнувшись на ее порыв и желание стать для меня настоящей, а не просто биологической матерью.
