– Повтори, что ты сказала? – голос Ирины Витальевны дрогнул, кофе, что она держала в руке, расплескался на блузку.
Даша, её дочка, глубоко вздохнула, собираясь с силами и мыслями. Она знала, что этот разговор будет непростым, но решение уже принято.
– Я увольняюсь, мам. И уезжаю в Нижний.
– Ты… что? – Ирина Витальевна медленно опустила чашку. – Ты хоть понимаешь, чего мне стоило устроить тебя в эту фирму?
– Именно об этом я и говорю, – Дарья нервно поправила прядь волос. – Это всё твои связи, твои знакомства. Я хочу чего-то своего.
– Своего? – мать издала короткий нервный смешок. – И что же это будет? Продавать картинки?
– Это называется художественная галерея, – твёрдо произнесла Даша. – У меня уже есть бизнес-план, его одобрили уже там…
– Бизнес-план? – Ирина Витальевна резко встала. – Ты пять лет училась на юриста! Мы с отцом потратили состояние на твоё образование!
– Которое я не просила! – вырвалось у Даши.
В кабинете матери повисла тяжёлая тишина. Она медленно подошла к окну, её плечи заметно напряглись.
– Значит, вот как? – произнесла она, не оборачиваясь. – Мы тебя заставили?
– Нет, мам, не заставили, – Даша устало потёрла виски. – Но ты никогда не спрашивала, чего хочу я. А я…
– А чего ты хочешь, доченька? Прожигать жизнь? Стать очередной неудачницей с «творческой душой», пустым кошельком и бесполезным мужиком?
– Я хочу быть счастливой!
– Счастливой? – Ирина Витальевна резко развернулась. – А как ты собираешься быть счастливой без денег? Без статуса? Без будущего?
– Господи, мама! – Даша вскочила с кресла. – Неужели для тебя это единственные критерии счастья?
– Нет, доченька, – голос матери стал обманчиво мягким. – Это критерии выживания. Я не для того пахала двадцать лет, чтобы ты…
– Чтобы я что? – перебила Дарья её. – Стала твоей копией?
– Чтобы ты не повторила моих ошибок! – выкрикнула Ирина Витальевна. – Думаешь, мне не хотелось в твоём возрасте всё бросить? Но я думала о будущем!
– О моём будущем или о своём? – тихо спросила Дарья.
Ирина Витальевна побледнела:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты всегда хотела, чтобы я стала продолжением тебя. Твоей гордостью. Твоим трофеем.
– Как ты смеешь… – начала мать, но Даша уже достала из сумки документы.
– Вот моё заявление об уходе. Я уже всё решила.
– Нет, – Ирина Витальевна порвала конверт, не открывая. – Ты никуда не уйдёшь.
– Это копия, – спокойно ответила ей дочка. – Оригинал я уже отдала в отдел кадров.
Повисла звенящая тишина. Где-то за окном взревела сирена скорой помощи, но обе женщины словно оглохли.
– Если ты сделаешь это, – медленно произнесла Ирина Витальевна, – можешь забыть о моей помощи. Навсегда.
Даша улыбнулась, но в глазах блеснули слёзы:
– Знаешь, мам, именно этого я и хочу. Быть собой. Без твоей помощи.
Спустя неделю семейный ужин в доме родителей превратился в настоящее поле битвы. Отец, Игорь Петрович, нервно постукивал вилкой по краю тарелки, переводя встревоженный взгляд с жены на дочь. Бабушка Вера Михайловна, приехавшая погостить из Подмосковья, качала головой, поджав губы.
– Ты себя слышишь вообще? – кричала Ирина Витальевна, отодвинув нетронутый салат. – Какой Нижний Новгород? Какая галерея? У тебя же нет никакого опыта!
– А откуда ему взяться? – вспыхнула Дарья в ответ. – Ты же с детства решала, чем мне заниматься!
– И правильно делала! – мать стукнула ладонью по столу. – Посмотри на себя – квартира, машина, стабильная работа. Всё благодаря мне!
– Благодаря тебе я просыпаюсь каждое утро с ощущением, что живу чужую жизнь!
Игорь Петрович попытался вмешаться:
– Девочки, может…
– Молчи! – одновременно крикнули мать и дочь.
– Вот оно, современное воспитание, – вздохнула бабушка. – В наше время…
– Мама, пожалуйста! – оборвала её Ирина Витальевна. – Не начинай, прошу тебя!
– А что, не начинай? – бабушка выпрямилась. – Ты сама-то помнишь, как в институт поступала? Как я тебе говорила – иди в педагогический, душа у тебя к детям лежит. А ты что? «Экономист престижнее!»
– Не впутывай сюда мое прошлое!
– А, по-моему, самое время, – вдруг тихо произнес отец Даши. – Ир, помнишь, как ты плакала первые годы на работе?
– Игорь! – в голосе Ирины Витальевны зазвенела сталь.
– Что «Игорь»? – он впервые за вечер повысил голос. – Ты же сама говорила, что ненавидишь эти цифры, отчёты…
– Я была молодой и глупой! – она вскочила из-за стола. – И слава богу, что хватило ума не наделать глупостей!
– Глупостей? – Даша горько усмехнулась. – То есть, быть счастливой – это глупость?
– Счастье не накормит тебя в старости!
– Зато накормит нелюбимая работа и пустая душа, да, мам? – кричала девушка в ответ.
Ирина Витальевна побелела:
– Ты… ты… – она задохнулась от возмущения. – Да как ты смеешь?!
– А что, правда глаза колет? – вмешалась бабушка. – Дашенька права. Нельзя всю жизнь…
– Ах так?! – Ирина Витальевна резко развернулась к матери. – Тогда пусть живёт у тебя! И корми её своей пенсией! Обувай, одевай!
– Да перестань ты уже попрекать дочь! – не выдержал отец. – Ты же просто боишься, что она окажется счастливее тебя!
На кухне повисла оглушительная тишина. Ирина Витальевна медленно опустилась на стул, глядя на мужа так, словно видела его впервые.
– Значит, вот как? – её голос дрожал. – Все против меня? Я, значит, тиран? Чудовище?
– Мама… – начала было Даша.
– Нет уж, договаривайте! – Ирина Витальевна истерически рассмеялась. – Давайте, расскажите, какая я ужасная мать! Жена! Дочь! Как сломала вам всем жизнь!
Через два дня после скандального ужина Даша сидела в своей квартире, разбирая коробки с вещами для переезда. В дверь позвонили. На пороге стоял отец – осунувшийся, с покрасневшими глазами.
– Можно? – спросил он хрипло.
– Конечно, пап, – Даша посторонилась. – Что случилось?
Игорь Петрович тяжело опустился на диван:
– Мать подала на развод.
Дарья выронила статуэтку, которую держала в руках. Фарфоровая балерина разлетелась на осколки.
– Что?! – она опустилась рядом с отцом. – Когда?
– Сегодня утром, – он провёл рукой по лицу. – Сказала, что больше не может жить с предателем.
– Господи, пап… – дочка обняла его за плечи. – Это же из-за меня всё…
– Нет, Дашуль, – он грустно улыбнулся. – Это началось давно. Просто твой отъезд… Он как последняя капля стал для неё, для нас.
В этот момент снова раздался звонок. На пороге стояла заплаканная бабушка.
– Вы уже знаете? – спросила она, проходя в квартиру. – Ира совсем с ума сошла! Звонила мне, кричала, что мы все её предали…
– Ба, а ты когда приехать успела? – удивилась девушка. – Я думала, ты дома…
– Была! Но твоя мать мне позвонила и… Столько всего наговорила…
– А потом что? – тихо спросила Даша, ожидая продолжения.
– А потом… – бабушка всхлипнула. – Сказала, что продаёт дачу.
– Какую дачу? – не поняла внучка.
– Нашу! Которую ещё дед строил! – бабушка разрыдалась. – Говорит, раз я на твоей стороне, на вашей, а значит, мне там делать больше нечего!
– Да она просто шантажирует! – возмутилась Дарья.
– Нет, – покачал головой отец. – Я видел документы. Она уже нашла покупателя.
Бабушка сидела всхлипывала, потому что больше не знала, что сказать, что делать. Она не столько переживала за дачу, хотя она её тоже была дорога, как память о муже, сколько за дочку.
– И что теперь делать будем? – наконец спросила Даша отца и бабушку.
Телефон разразился трелью. На экране высветилось, что звонила мать.
– Алло! – Дарья включила громкую связь.
– Надеюсь, ты довольна? – голос Ирины Витальевны звенел от ярости. – Разрушила семью, довела отца до развода, бабушку до инфаркта…
– Мама, прекрати! Давай поговорим спокойно…
– Поговорим? – истерический смех. – О чём? О том, как ты растоптала всё, что я строила годами? Я… Для тебя… Для всех вас…
– Ир, – не выдержал отец. – Одумайся…
– А, ты там? – голос стал ледяным. – Прекрасно. Тогда слушайте все. Я подаю в суд.
– Что?! – воскликнули все трое.
– На раздел имущества. Всего имущества! – с нажимом произнесла Ирина Витальевна. – Включая твою квартиру, дорогая доченька. Ты же помнишь, на чьи деньги она куплена?
– Мама, ты не можешь…
– Могу! – крикнула мать. – И сделаю! Раз вы все решили меня уничтожить, я отвечу тем же!
– Ира… Ирочка… – дрожащим голосом произнесла бабушка. – Доченька…
– Не называй меня так! – в трубке послышались рыдания. – Вы все… Все против меня… Но я вам покажу…
Связь оборвалась. Даша в оцепенении смотрела на телефон.
– Что же я наделала? – прошептала она.
Спустя какое-то время семья собралась в зале суда. Ирина Витальевна сидела отдельно, с незнакомым адвокатом в дорогом костюме. Её обычно безупречная прическа растрепалась, под глазами залегли тёмные круги. Даша, отец и бабушка расположились на противоположной стороне.
– Прошу всех встать, суд идёт! – раздался голос секретаря.
Началось слушание. Адвокат Ирины Витальевны выложил на стол внушительную стопку документов.
– Ваша честь, – начал он. – Моя клиентка требует…
Внезапно двери зала распахнулись. На пороге стоял дядя Миша – младший брат Ирины Витальевны, которого не видели уже пять лет после крупной ссоры с сестрой, как раз после того, когда она купила квартиру Даше.
– Ира, остановись! – крикнул он.
– Молодой человек, – начала судья.
– Извините, ваша честь, – Михаил быстро прошёл вперёд. – Но я должен кое-что сказать.
Ирина Витальевна побелела:
– Не смей!
– Нет, сестрёнка, – он покачал головой. – Хватит! – Он повернулся к судье: – У меня есть документы, аудиозапись, доказательства того, что моя сестра получила наследство отца обманным путём.
– Закрой рот! – завизжала Ирина Витальевна, вскакивая.
– Дача, которую она пытается продать, – продолжал дядя Миша, – записана на маму. А деньги на квартиру Даши – это часть наследства, которое должно было быть разделено между нами! Но она не стала его делить тогда, а я не хотел ещё больше ссориться с ней! Но сейчас… Когда такое происходит…
В зале поднялся шум. Бабушка схватилась за сердце.
– Лжец! – Ирина Витальевна бросилась к брату. – Предатель!
– Нет, Ира, – он перехватил её руки. – Предатель здесь ты. Ты украла у собственной семьи, а теперь пытаешься уничтожить дочь!
– Мама? – голос Даши дрожал. – Это правда?
Ирина Витальевна обвела всех безумным взглядом:
– Да! Да, это правда! – она истерически рассмеялась. – И знаете, что? Я не жалею! Вы все… Вы этого не заслужили! Не заслужили ни копейки папиных денег! Только я!
– Господи, Ирочка, – простонала бабушка. – За что же ты так с нами?
– За что?! – Ирина Витальевна развернулась к матери. – За то, что всю жизнь пыталась быть идеальной! Правильной! А вы… Вы все только и делали, что осуждали меня!
– Ира, – тихо произнёс Игорь Петрович. – Мы просто хотели, чтобы ты была счастлива.
– Счастлива?! – она схватила со стола папку с документами и швырнула её в мужа. – Вот моё счастье! Власть! Контроль! Деньги!
– Прошу всех успокоиться! – судья ударила молотком.
Но Ирина Витальевна уже не слышала:
– А ты, – она ткнула пальцем в Дарью. – Ты… Моя главная ошибка! Я всё для тебя делала, а ты…
– Охрана! – крикнула судья.
– Пусть забирают! – Ирина Витальевна разрыдалась. – Забирайте всё! Я всё равно уже всё потеряла!
Двое охранников вывели её из зала. В наступившей тишине было слышно, как всхлипывает бабушка.
Через неделю после того, как Ирина проиграла суд, который сама же и затеяла, Даша стояла перед дверью квартиры родителей. Ключ в замок она вставила с трудом, потому что руки тряслись от страха встретиться впервые после того её срыва. Внутри квартиры царил хаос: разбросанные вещи, распахнутые шкафы, перевёрнутые фотографии, а ещё много порванных документов валялись везде.
– Мама? – позвала она.
Ирина Витальевна появилась из спальни с чемоданом:
– А, явилась, – её голос звучал безжизненно. – Что, пришла посмотреть на свою победу?
– Мама, давай поговорим…
– О чём? – Ирина Витальевна швырнула в дочь фотоальбом. – О том, как ты разрушила мою жизнь? Или о том, как предала меня?
Даша увернулась от летящего альбома:
– Это ты предала всех нас! Обманула, украла…
– Заткнись! – закричала мать и схватила вазу. – Ты ничего не понимаешь! Я делала всё ради тебя!
– Ради меня?! – Даша почувствовала, как внутри закипает ярость. – Ты контролировала каждый мой шаг! Ты пыталась отнять у меня будущее!
– Будущее? – Ирина Викторовна истерически рассмеялась. – Какое будущее? С этим… Этим неудачником?
– Не смей! – закричала Даша. – Не смей говорить так о Саше!
– А то что? – мать подошла вплотную. – Ударишь меня? Давай! Покажи, какая ты стала «самостоятельная» теперь стала!
Вслед за Дашей в квартиру вошли её отец и бабушка. Они сначала стояли в подъезде, но, услышав крики, решили вмешаться.
– Ира! Прекрати, пожалуйста! – Игорь Петрович попытался схватить жену за руки, пока она не натворила чего-то непоправимого, размахивая вазой.
– Не смей прикасаться ко мне! – она оттолкнула его с силой, которой муж никак не ожидал, и он врезался в стену. – Вы все… И Мишечка ваш! Все против меня! Но я вам покажу!
Ирина Витальевна метнулась к серванту и выхватила папку с документами:
– Вот! – она начала рвать какие-то бумаги. – Это документы на квартиру! На машину! На всё! Пусть ничего не достанется!
– Мама, прекрати! – Даша бросилась к ней.
– Не подходи! – Ирина Витальевна схватила со стола ножницы. – Клянусь, я…
– Ирочка! – бабушка схватилась за сердце и осела на пол.
– Бабушка! – закричала Дарья и кинулась к ней.
Пока Игорь Петрович вызывал скорую, Ирина Витальевна стояла, застыв с ножницами в руках. Потом медленно опустила их:
– Вот видите… – прошептала она. – Даже это вы используете теперь против меня…
– Бабушке плохо, а ты всё про себя любимую говоришь! Неужели ты настолько эгоистична? – Даша не могла поверить своим ушам.
– Убирайтесь, – тихо сказала Ирина Витальевна. – Все. Убирайтесь из моей жизни.
– С удовольствием, – процедила дочка. – Ты… ты больше не моя мать.
– Да я никогда и не считала тебя своей дочерью! Ты бы не смогла добиться всего того, чего добилась я! Ты такая же жалкая, как и твой папаша!
Когда приехала скорая, Ирина Витальевна попыталась закрыться в спальне, но муж её не пустил, потому что увидел уже, что там настежь открыто окно, как будто к чему-то приготовлено уже… Ира начала истерить, когда увозили бабушку, кричала на всех проклятия, обвиняла во всех мыслимых и немыслимых грехах. Врач вколола ей успокоительное и предложила вызвать ещё одну скорую сразу, потому что такое само по себе редко проходит. Семья Ирины так и поступила…
Последнее, что увидела Даша, выходя из квартиры, когда увозили мать уже, – разорванные фотографии на полу. На одной из них счастливая семья, которая праздновала её шестнадцатилетие. Но такого больше никогда не будет, а всё из-за того, что у неё, наконец, прорезался голос…
