-Людк, а ты куды это намылилась? А? Куды, спрашиваю собраласи?
Бабушка стояла в дверях подперев бока.
-Ба, ну, что ты, как эта…
-Как котора? Куды спрашиваю?
-Да к Верке, мы там задание делаем. Нам в техникуме задали.
-К Веееркеее? А точно?
-Да точно, ба, ну не веришь, пошли со мной, спросишь у тёть Маши.
-Не пойду я никуды, не фатало ишшо, пойди, спроси, — передразнила бабушка внучку, — пойдительница- спросительница кака, иди ужо, штоб в восемь дома была, как штык.
-Хорошо, бабулечка, — Люда прыгала на одной ноге, пытаясь одновременно одеть сапог и просунуть руку в рукав пальто.
-А ты куды в сапогах? Вот ишшо, а ну дай суды.
-Да, баба, — Люда чуть не заплакала.
-Не бакай, бакаить она мне, иди вон, пимы на печке возьми и иди, ишшо придумала. Мать тебе не для баловства прислала, а на дело, в техикум твой ходить, али тама в больницу.
-Баба, а мы с Веркой…в больницу пойдём, — попыталась схитрить Людмила.
-В каку таку больницу? Што ты из бабки д у р у — то делашь, в больницу, иди давай, пока не передумала, а Верке скажи своей, нехай до нас ходить, што тама у них, каких уроков наделашь? Челядни полон дом, иди, не вой сказала, ишь, выпендрилась, новые сапоги наденеть, ага, щас.
Они деньгИ-то хучь знаешь как зарабатываются? От, то-то и оно, мать тама батрачит, штобы ты королевишной тута ходила, а ты…
-Какой королеишной, баба, какой королевишной, ты меня вон, как крепостную какую девку, в чёрном теле держишь, мама сказала носить сапоги, а ты забираешь, я не пойду в валенках.
-Ишь та, расхорохорилась, ну не ходи, мене -то ково, сиди на печи, жувай калачи, да чай дудонь. Будешь с Дунькой — д.у.р.о.ч.к.о.й по улицам ходить, пластинки выклянчивать, неучем -то, а как ишшо -то, задарма -то хто тебя будеть держать.
-Ну баба!
Людмиле ооочень нужны были сапоги, ну очень. Как? Вот как она в валенках подшитых перед Сашей предстанет, что за позорище -то.
-Ууууу, — начала плакать девчонка, — отдай сапоги.
-Не отдам! Иди ужо, пока я не надрала тебе косы.
-Не пойду, никуда не пойду, а учителям скажу, что ты не пустила, пусть тебя накажут, -Люда продолжала рыдать.
Это был весомый аргумент, он должен был сработать, бабушка была неграмотная и как все неграмотные благоговела перед обладающими знаниями, но только ни перед Людой, Люду она могла и за волосы потрепать, и вообще…
-Говори, — равнодушно сказала бабушка, — мине то чё? Ты же и опростоволосишьси, не захотела в пимах до подружки добежать.
Эх, бабушка, бабушка, не понять тебе, слишком давно ты была в Людмилином возрасте, слишком давно твои глаза смотрят на этот мир, а сердце не бьётся радостно, едва заслышав звук шагов любимого…
Как? Ну как Люда предстанет перед Сашкой в этих дурацких пимах?
Поняв, что слезами ничего не добьёшься, Людмила начинает молчком натягивать валенки и тянется за новым пальто, хоть так…
-Куды, вон овчинка, иё и надевай, ишь та, шустрая.
У Люды нет уже сил спорить с бабушкой, натянув старую, перешитую из дедовой дохи овчинку, надев старые, подшитые валенки, намотав на голову шаль, Людмила горестно вздыхая поплелась к подружке.
-Ну и пусть, пусть, — думала девчонка яростно шмыгая носом, — не увидит меня Саша в новом пальто и в новых сапожках, пойдёт к Нинке Думкиной, а я…я так и останусь одна…замуж никогда не выйду, буду одна век вековать, иииии.
Люда споткнулась и полетела вперёд головой, от слёз её глаза ничего не видели.
-Люська, ты что ли?
Люда чуть не потеряла сознание, ведь поднял её Сашка, Сашка! От стыда за свой вид, она готова была провалится сквозь землю.
-Я, — сипло прошептала, а что ей ещё делать оставалось?
-А ты чего ревёшь? Обидел кто?
Люся помотала головой.
-А что? Случилось что- то? С бабушкой?
-Волк, — прошептала Люда.
-Чего? Какой волк, ты что?
-Там.
-Где? Да то собака Нечаевых, глупая, какой же это волк, успокойся.
Людмила рада была бы успокоится, да слёзы лились ручьём и сделать с собой девушка ничего не могла.
-Ну- ну, чего ты, идём…идём я тебя провожу до дома. Я пораньше сегодня, отпросился, соревнования у нас…Эх ты, кулёма, волка напугалась, тоже Черныш, иди, иди сюда, доходяга, ну, ты чего хороших девчонок пугаешь?
Люда знала Черныша и мысленно попросила у него прощения.
Довёл Саша Людмилу до дома, подтолкнул тихонечко к калитке.
-Ну беги, кулёма. Не бойся больше волков-то, да они сами тебя могут напугаться, вон ты какая, вся изрёванная, замотана, как колобок…Ну беги.
Опустив голову, Людмила поплелась к дому на крыльце стояла бабушка.
— Эт чего же, девка, так быстро нагостилась. А ну стой, иде была?
-Отстань, баба…
-Ах, язви тебя в черепушку, — бабушка засеменила следом за Людой, — ты что же, окаянная, ты к ему что ли собиралась? А? К ему, я тя спрашиваю? Ах, ты ж…Людка ты брось это, слыхала, Сашка не про тебя парень, брось. Ве знають, к Нинке бегат Сашка, то ись за Нинкою. А она им крутить, как хочеть. Да и старше он тебя, брось.
Скажи яму, а то я скажу, скажи, мол, антиресы наши с вами Саша, не совпадають, а ежели не поймёть то по другому объясни, с матерными словами.
Слышишь, нет? Оёёёй, горе -то какое. Што делать? Надо матерю твою вызывать.
Мать Людмилы, с мужем и двумя детьми, жила в Ленинграде.
Оттуда она высылала посылки для Людмилы с бабулей.
Так получилось, что Люда не жила с матерью и почти не знала братьев. Отца своего Люда тоже не знала, Григорий Петрович, был отчим Люды.
Вотчим, как называла его бабушка.
Отчим был хороший, наверное.
Люда приезжала к ним домой, каждое лето на две или три недели.
Мать с отчимом водили её по музеям, гуляли.
На минуточку, на самую малость, Людмила представила себе, что живёт с мамой и отчимом, с братьями…только на минуточку, но столкнувшись с холодным, ледяным взглядом Григория Петровича, который, казалось, прочитал её мысли…Люда перестала об этом мечтать и запретила себе думать.
Люда знает, отчим сразу поставил матери условие, помогать будет, но рядом видеть не хочет, это про Люду.
Мать плакала бабуле в колени, бабушка гладила её по голове и успокаивала.
-Иди, доча, ничё не поделать…ну што теперя? Мы с Люсей проживём как — нибудь, к тому жа он обещал помогать, а ты иди. Иди, да радуйси, порченая, а стокмо тебе, это за все твои страдания…Иди доча, не переживай.
Люда знала, мать родила её в «девках», отец от Людмилы отказался ещё до её рождения.
От позора, спровадила бабушку юную мать к знакомым, в Ленинград, там она выучилась, пошла работать на завод, там и встретила Григория Петровича.
-Мам, он старый, — шептала она своей матери.
-Ну и што? Тебе што исти его што ли?Не дури девка, соглашайси, тебе ли выбирать? Девчонку как раз поможеть воспитать.
Не помог…Но помогает деньгами.
Вот мать -то и собралась вызывать бабушка, а зачем? Что такого случилось? Да он и внимания не обращает на Люду, а тут ещё в таком виде, ууууу.
Кое как бабушка добилась от Людмилы, что не было ничего, что просто проводил до дома Сашка, потому что упала.
Не сказала Люда главного, каждый вечер, убегает от Веры в семь часов, двадцать минут стоит на холоде, а потом, когда выходят рабочие, забегает вперёд и идёт тихонечко, ожидая, что Сашка её догонит…Обратит внимание. А он и догоняет, даже здоровается и всё…
Прошла зима, наступила весна.
Да-да, прям наступила, залила все дороги, разбушлатила всю спящую зелень, полезла мать- мачеха, зацвела буйным цветом сон — трава, в народе именуемая подснежниками.
Всё цветёт и пышет, хочется и Людмиле так расцвести, так…чтобы Саша и думать забыл про эту Нинку.
Смотрит в зеркало девчонка на себя, нос курносый, с веснушками, глазки маленькие, белёсые реснички, косички торчат в разные стороны.
Эх, вот взять бы, да и превратиться в такую красавицу, как Нина…
Каждый вечер ходит Люда встречать Сашку, на танцы стала бегать так и там стоит, за ним смотрит…Да только он не обращает внимания.
А тут, слух прошёл, будто бы Нина, замуж выходит и не за Сашку, нет…за городского какого-то.
Оёёёй, что же с Сашкой-то будет, думает Люда…
Пришла на танцы, а он там, пьяненький, ходит, на всех задирается.
В глаза ему сказать боятся, понимает Люда, а как только выйдет на улицу, так и навалятся, всем гуртом…
Пошла к Сашке.
Он узнал её.
— Ааа, кулёма…ты что тут? Волков боишься, ик…пойдём, до дома провожу.
Сердце у Людмилы чуть не выпрыгнуло, сам, сам Сашка -то предложил, а у калитки…ой, баттюшшки, поцеловал.
Всю ночь уснуть не могла, ворочалась, трогала пальчиками то место, где поцеловал Сашка.
Мииилый, любимый, родной…
Так шептала девчонка.
Дождалась…
Еле как вечера дождалась, нарядилась, бабушка слова не сказала, когда Люда новые туфельки надела и пошла Сашку встречать.
Он мимо прошёл, кивнул только и пошагал прочь, потом опять и опять.
Не выдержала, подошла сама.
-Здравствуй, Саша.
-Привет, Люсь…
-Саша, — зажмурив глаза говорит Люда, — а пойдём в кино? Там фильм новый…
-Я его смотрел уже, Люсь…да и ты тоже…я тебя видел.
Люда покраснела.
-Ты знаешь что? Ты не ходи за мной, ладно? Надо мной мужики уже смеются, что ты как…Не надо, не ходи…
-Я, я…Саша…
— Я не хороший, Люда, я плохой, слышишь? И у нас с тобой, как в том кино, в которое ты зовёшь, ничего не будет, понимаешь? Я не такой, я не герой, я простой мужик, от меня ушла недавно любимая женщина.
Я не смогу, как в том кино…понимаешь, это только у них так, а в жизни по другому.
Я не могу сердце заставить забыть красавицу Анфису и полюбить мышку Тосю, понимаешь?
В жизни всё по- другому, имена тоже другие, но ты поняла о чём я.
-Она не любит тебя, понял, не любит и никогда не любила, а я люблю, — Люда заревела.
-Я — то тебя не люблю, Люсь…мне та нужна, любимая. Ну начну я с тобой, просто, чтобы забыть ту, а она позовёт и я пойду, понимаешь? Уйду и не оглянусь.
Я же тебе жизнь сломаю, пойми.
-Ну и пусть, Саша…
-Нет, не пусть, уходи, слышишь? Уходи…и никогда не попадайся мне на глаза, я тебя терпеть не могу, маленькая, уродливая, девчонка.
Люда заревела и убежала.
Она заболела.
Целую неделю лежала с температурой, даже мать пришлось вызывать.
А потом прошло, будто и не было ничего, раз и прошло и любовь та…она будто прошла.
Нина, как и гооврил Сашка, вернулась и поманила, а он пошёл.
Люда вышла замуж, за хорошего парня, мать её в Ленинраде устроила, комнату дали, с помощью отчима конечно, с братьями даже сдружилась.
Живёт, работает, бабушку схоронила к себе в Ленинград забирала, оттуда и провожали её.
Однажды приехала продавать дом бабушкин, мать отказалась в её пользу и встретила Сашку.
Защемило что -то и тут же прошло.
-Здравствуй, Люда.
-Привет, Саш.
-Смотрю цветёшь, молодец девочка.
Люда вскинула подбородок, смотри, мол, любуйся, грызи локти, от когоотказался.
-Молодец, — повторил Саша, — а я тебе Люда, этого бы не дал, не смог бы дать. Я вон, со своей любовью мучаюсь, то позовёт, я тогда на крыльях летаю, то опять в пучину бросит…лечу опять в пропасть.
Я тогда, когда слова те злые тебе сказал, таким подлецом себя почувствовал, но иначе нельзя тебя было в чувство привести…Погубил бы я тебя, несчастной сделал бы, а так…смотрю у тебя всё хорошо…
-А ты…у тебя?
-У меня тоже Люда.
-А ты сейчас как…ну где?
-Я то…сейчас летаю…
-Спасибо тебе, Саша, за всё спасибо…
