— Лена Соколова! Опять опоздание?! — голос математички разнесся по притихшему классу.
— Простите, Марина Викторовна… Транспорт подвел.
Лена проскользнула за парту, чувствуя на себе любопытные взгляды одноклассников.
Рядом сочувственно вздохнула лучшая подруга Ксюша.
— Родители все еще не выходят на связь? — шепнула она, пока учительница писала на доске формулы.
— Нет… Там же боевые действия, — Лена отвела взгляд. — Им нельзя часто звонить.
Очередная ложь далась с трудом.
Каждый раз, выдумывая новые подробности о родителях-военкорах, Лена чувствовала, что когда-нибудь все узнают правду..
На самом деле её отец, Николай Петрович, в это время готовился к ночной смене на овощебазе.
Высокий, с натруженными руками и добрыми глазами, он был простым человеком.
Слишком простым для амбициозной дочери-подростка.
А мама…
Татьяна Сергеевна пекла свои знаменитые пирожки с капустой, напевая старые песни.
Её больное сердце не позволяло работать, но любви в нем было для десятерых.
После школы Лена брела домой, волоча тяжелый рюкзак.
В подъезде пахло жареной картошкой и капустой.
— Леночка! — мама выглянула из кухни. — Я тут пирожков напекла…
— Опять?! — раздраженно бросила дочь. — Сколько можно кормить этими пирожками…
— Но ты же любила…
— В детстве любила! А сейчас… сейчас все нормальные люди суши едят и смузи пьют!
Мама тихо вздохнула.
Она не понимала, когда её девочка стала такой колючей.
В последнее время каждый разговор превращался в конфликт.
— Кстати, антресоли надо бы разобрать, — осторожно начала Татьяна Сергеевна. — Поможешь?
— Позже… — нехотя согласилась Лена. — Только homework сделаю.
Вечером они вдвоем перебирали старые вещи.
Пыльные коробки, старые игрушки, альбомы с фотографиями…
— Мам, а это что за папка?
Сердце Татьяны Сергеевны ёкнуло.
Та самая папка с документами…
— Потом посмотрим, — попыталась она забрать бумаги, но Лена уже открыла первый лист.
«Свидетельство об усыновлении»… Строчки плыли перед глазами. «Биологическая мать — Анна Викторовна Рогова»… «Отец неизвестен»…
— Что это? — голос Лены дрожал. — Я… я что, не ваша?! Вы мне не родные?!
— Доченька…я сейчас все объясню…
— Не называй меня так! Ты же мне не мать, как оказалось!! Вы… вы всё врали?!
Она выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Всю ночь просидела в интернете, выискивая информацию.
Анна Рогова… Окраина города… Старые бараки…
Утром собралась рано, пока родители спали.
— Куда ты? — мама появилась на пороге кухни.
— В библиотеку. Проект делать, — соврала Лена.
Дорога заняла больше часа.
Старый барак нашелся в самом конце улицы.
Облупившиеся стены, разбитые окна…
Лена долго стояла перед обшарпанной дверью. Наконец решилась постучать.
— Кого там черти принесли?! — раздался хриплый женский голос.
Дверь открылась со скрипом.
На пороге стояла женщина лет сорока, но выглядевшая на все шестьдесят.
Спутанные седые волосы, опухшее лицо, затравленный взгляд.
— Вы… Анна Викторовна?
— Ну я. А ты кто?
— Я ваша дочь. Лена.
Женщина прищурилась, разглядывая девочку.
— Дочь, говоришь? — она хрипло рассмеялась. — У меня их много было. Всех забрали… Заходи уж.
В комнате царил хаос.
Грязные обои, пустые бутылки, на продавленном диване храпел небритый мужчина.
— Петька! — Анна пнула его. — Вставай, к нам гости!
Мужчина что-то промычал и перевернулся на другой бок.
— Присаживайся, — Анна махнула на шаткий стул. — Рассказывай, как живешь-то?
Но Лену вдруг накрыло волной воспоминаний: холодная комната, пустой желудок, лай огромной собаки за окном… Она отчетливо помнила этот страх.
— А я ведь тоже детдомовская, — продолжала Анна, разливая мутную жидкость по стаканам. — Меня дворник Виктор подобрал, фамилию свою дал — Рогова. Хороший был мужик…
В горле встал ком. Лена попятилась к двери.
— Куда ты? Посиди с мамкой!
— Нееет, Вы… вы мне не мамка.
Выскочив на улицу, она долго бежала, не разбирая дороги.
В кармане телефон с десятком пропущенных от родителей…
Дома её ждал удар — мама лежала на диване, держась за сердце.
— Доченька… — прошептала она. — Прости, что не сказали раньше…
— Скорую! — закричала Лена. — Папа, «скорую» вызывай!
В больничной палате пахло лекарствами.
Лена держала маму за руку, глотая слёзы.
— Я такая дура…мам. Простите меня. Вы — мои настоящие родители. Только вы.
Татьяна Сергеевна слабо улыбнулась:
— Мы так боялись этого момента. Хотели дождаться, пока повзрослеешь…
— Я уже взрослая, мам. Сегодня поняла.
Через месяц Лена случайно узнала — у Анны есть ещё одна дочь.
Восьмилетняя Маша жила в том же детдоме, откуда когда-то забрали Лену.
— Пап, мам… Можно с вами серьёзно поговорить?
— Конечно, доченька.
— Помните дядю Сашу с тётей Ирой? Они ведь давно хотели ребёнка…а моя сестра сейчас в том же детдоме, что и я когда-то, может они захотят ее взять…?
Николай Петрович понимающе кивнул:
— Я завтра же им позвоню.
В школе тоже всё изменилось. Ксюша первая заметила перемены в подруге.
— А как там твои родители-журналисты?
— Знаешь… Я соврала. Никакие они не журналисты! И никогда ими не были! Мой папа – простой сторож на овощебазе. А мама – мама самая лучшая в мире. И я ими очень горжусь.
Прошло пятнадцать лет.
Лена выучилась и стала психологом, помогая семьям с приемными детьми.
Маша, сестра ее, выросла прекрасной девушкой в семье дяди Саши, и поступила в медицинский.
Каждое воскресенье вся семья собиралась за большим столом.
Мамины пирожки, папины истории с работы, смех детей…
А Анна… Лена помогла ей встать на путь лечения. Не из чувства долга — из сострадания. Ведь она тоже когда-то была маленькой девочкой, которую нашёл добрый дворник.
— Знаешь, — часто говорила Татьяна Сергеевна, — родителями становятся не от крови, а от любви.
И Лена знала — она самая богатая: у неё два комплекта родителей
