Он был большим и неуклюжим.
Все ребята были маленькими и щуплыми, а он был крупным, с двумя подбородками и походкой пингвина.
Толстый, так мы прозвали его, Толстый.
Он всегда с улыбкой был, наш Толстый.
В третьем классе, Толстый был ростом с нашу учительницу, Марию Фёдоровну, на физкультуре ему было особенно тяжело.
Наш физрук Дим Димыч, всегда подшучивал над Толстым, он декламировал Горького,немного переделав слова, когда Толстый пытался залезть на канал или запрыгнуть на козла.
-Толстый пингвин робко прячет тело жирное в утесах…-Мы все смеялись, а Дим Димыч, ловко подпрыгивал, хватаясь за кончик каната и сделав ноги под углом сорок пять градусов, быстро перебирая руками, спокойно передвигался по канату, продолжая читать стихи.- Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Димыч добирался до самого верха и молодцевато прикрикнув, спускался по канату, все были в восторге.
Громче всех хлопал Толстый.
Он стоял раскрасневшийся, пот лился по его пухлому лицу, он яростно хлопал в ладоши, большой и добрый наш толстяк.
-Покатай меня, большая черепаха, — кричали мы и запрыгивали на спину толстому, он добродушно катал нас на себе.
-Толстенький, я замёрзла, согрей меня…
-И меня,
-И меня, — пищали девчонки, осенью, когда не было ещё включено отопление или ранней весной когда батареи уже не были такими горячими и он грел их, обнимал обеими руками и прижимал к себе.
Мы совали ему булки и котлеты, думая, что он много ест, оттого такой толстый, а он…складывал их в пакет и говорил, что съест дома, потому что родители не могут его прокормить…
-Толстый, там «Ашки»на нас в драку кидаются, помоги, — пищат младшеклассники и Толстый, словно большая и грозная птица, расставив руки, словно крылья, идёт в наступление, а за ним, пищА и выглядывая, прячутся малыши.
В этот раз они вперёд «Ашек» заполучили себе в подмогу Толстого.
Он разрешал мальчикам использовать себя как грушу и говорил смеясь, что ему совсем не больно, он был классным, тёплым, уютным, смешным и задорным, наш Толстый.
Когда пришла пора влюбляться, все мальчишки тайно грезили о Леночке Марковой из десятого «Б» или Людочке Сорокиной из девятого «А», ваш покорный слуга был влюблён в Веронику Самойлову, из собственного класса.
Вероника была яркая, модная, острая на язык, я же был мммм, ботаном, да.
Очки, жилетка, связанная бабушкой, выглаженные брюки и до блеска начищенные туфли или ботинки.
Мне легко давалась учёба, я с удовольствием давал списывать ребятам, потому что легко мог решить любую задачу, а для своего друга Толстого, а он был моим другом, я был просто спасением.
Я делал его вариант, намеренно совершая пару ошибок, чтобы учительница, Надежда Григорьевна, не сильно придиралась к нему, а она придиралась, спрашивая почему на уроках он молчит, словно рыба об стол, это её любимые слова, а контрольные щёлкает словно орешки?
Так вот, когда пришла пора влюбляться Толстый не пошёл лёгким путём, он полюбил маленькую худенькую болезненную Лизу, с гордой фамилией Орлова.
Лиза боялась Толстого, вздрагивала при каждом его приближении, а он…положив ей на парту жвачку, конфетку, яблоко или шоколадку, убегал с грацией слона на своё место.
И всё же он её покорил, я ни один раз видел, как они гуляли вместе после школы, Толстый нёс маленький дипломатик Лизы в своей большой руке и о чём -то рассказывал, размахивая руками и краснея от натуги.
Ни у кого из нас не возникло даже мысли посмеяться над Толстым и не потому, что мы его боялись, нет, мы наоборот любили нашего друга и переживали, чтобы Лиза не оттолкнула его, ведь он такой классный наш Толстый и такой ранимый, несмотря на кажущуюся безразличность.
С Лизой у них была нежная дружба он был её рыцарем, она его дамой.
И никто не смеялся над ними никто. Мы даже немного завидовали их нежной дружбе.
Он ходил с нами в походы, наш Толстый, он тащил кучу рюкзаков, пыхтя и обливаясь пОтом, но никому не разрешал помочь ему, показывая большой и круглый кулак.
Он очень мало ел, он не ел практически с нами, говоря, что с утра съел дома огромный таз пельменей, сковородку жареной картошки, три булки хлеба, восемнадцать пирожков с повидлом и запил это всё сладким компотом…
Его любимыми предметами были литература история и география, он мог часами рассказывать про историю какой — нибудь страны, читал книги и мечтал, когда вырастет, стать великим путешествинником.
На выпускном, он топтался около стенки, большой, крупный, в белом строгом костюме, неуклюжий и большой, он отнекивался от наших предложений потанцевать.
Первый раз я увидел, что Толстый стесняется.
Но, вот к нему подошла Лиза, всё такая же маленькая, худенькая, в миленьком платьице, она взяла за руку стесняющегося Толстого и повела его на середину танцпола.
И не было красивее пары, честное слово…
***
Сегодня тридцать лет выпуска, мы собираемся в стенах родной школы.
Как так получилось, что большая с высокими потолками, длинными коридорами и огромными окнами школа, вдруг стала маленькой, как так?
Я прашиваю у пробегающего мальчишки, а большая ли у них школа?
Он с удивлением смотрит на чудаковатого взрослого и отвечает, что да, школа большая, высокие потолки, длинные коридоры и огромные окна…
Отчего же мне она кажется такой маленькой?
А что это за седой старичок в синем спортивном костюме и свистком на груди в окружении мальчишек и девчонок, они смотрят на него с обожанием…
Да это же…Дим Димыч, кивнув мне, думаю даже не узнав меня, он идёт в толпе ребятни почти с них ростом и кивает, слушая их болтовню…
Я захожу в свой бывший класс, протискиваюсь за парту…
Мне кажется, сейчас начнут собираться ребята, зайдёт вальяжный Олег, его родители работают в крайкоме, он немного сибарит к своим четырнадцати, но это напускное, как говорит Любовь Гавриловна наша классная руководительница, наша вторая мама.
Забежит Олька Кулькова, помашет мне рукой и пошлёт воздушный поцелуй, Олька моя «садиковская» жена и любовь не проходящая как любит она шутить…Наши мамы подруги с детства, мы с Олькой тоже дружим…
Кстати, она вышла замуж за Олега, живут много лет в Испании…
Я жду ребят, но больше всех я ожидаю, как зайдёт в класс Толстый и бахнувшись на соседний ряд, на стул, начнёт мне рассказывать сколько всего вкусного он слопал на завтрак.
Ребята тихонько подтягиваются, мы почти все в сборе, приходит наша классная мама, она совсем старенькая, говорит, что наш класс был самым любимы у неё, а я думаю, что она всем своим выпущенным классам такое говорит, но так хочется верить, что мы особенные…
Хочется верить, в свои почти пятьдесят, что сейчас свершится чудо и войдёт Толстый…
Только он не войдёт…
Не придут ещё несколько наших ребят, мы стесняемся про них говорить…
Вернее не так, мы говорим про них, но как -то вскользь, будто и не дружили в детстве, не бегали за школу курить, не рассказывали, кто какой боевик посмотрел на родительском видике, не пересказывали шёпотом про ту самую смоковницу, что владела умами и сердцами пацанов, а может и девчонок, в пубертатном периоде…
Мы постарались отстраниться от них, тех…ставшими неблагополучными.
Между собой мы говорили, что вот, мол, нас же не коснулась эта зараза, мы же смогли, мы тоже прошли через это и не запачкались, чувствуя своё превосходство над теми кто не смог, кто сломался…
Мы не говорили про них вслух, так…упоминали вскользь, но не заостряли на этом внимание.
Любовь Гавриловна немного трясёт головой и говорит тихим голосом, она рассказывает про каждого из нас какую — нибудь историю, про тех ребят тоже и мы молча улыбаемся…
Рассказывает учительница и про Толстого.
-Он собак кормил бродячих и кошек, а ещё голубей, — говорит тихо маленькая, худенькая женщина в больших очках. Лиза, доходит до меня.
Мы все смотрим на неё, будто ждём чего-то нового, вот…вот сейчас она скажет…
-Костя, он был такой…сам большой и сердце у него огромное, — тихо говорит Лиза, а мы… мы не понимаем про какого Костю говорит Лиза.
-Да, Костя он такой, — кивает Любовь Гавриловна, — у нас дачи рядом были, так Костя…
Учительница рассказывает истории из детства нашего одноклассника, а мы с пацанами сидим красные и переглядываемся, мы совершенно забыли, что Толстого зовут Костя, звали…
-У него была куча заболеваний, — продолжает говорить учительница, — но он не хотел ни в какую признавать это. Ему требовалась особая диета, а он, вот смешной, придумывал, что ест огромными порциями запрещённую еду.
Я была дружна с его мамой, она была старше меня, Костя единственный ребёнок, он родился, когда они уже был взрослыми.
Они обожали и боготворили Костю, он был славным мальчиком…его мама, она не смогла пережить уход Кости, папы не стало за два года до этого…
Мы сидим опустив головы, как так случилось, что разбросало нас, раскидало, мы же вот недавно только общаться начали, девчонки в соцсетях организовали группу и добавили нас, мы стали вспоминать, писать, как сумасшедшие, я три дня просто не отходил от телефона, даже жена забеспокоилась…
Я очень хотел пообщаться с Толстым, но…кто-то сказал, что его нет…уже давно.
-Отчего он…ну это…из-за болезни, да?- спросил кто-то из парней…
-Ооо, нет, совсем нет…Лиза…ты можешь рассказать, девочка? Или я сама?
Лиза кивнула.
-Он, он не мог пройти мимо просто так, — опустив голову говорит Лиза, — он был такой, везде ему нужно было восстановить справедливость, вот и в тот день тоже.
Он увидел драку, вернее не так, драку видели другие, а он видел несправедливость, его было не остановить.
Он их растащил и всё было бы хорошо, если бы не один…по до нок, пьяный, он схватил нож и…
Костю не удалось спасти, хоть он спокойно и дождался скорой, сам залез внутрь машины и шутил, что санитары его не поднимут…
Он, своими ногами, пошатываясь вышел из машины и пошёл внутрь…
Мы сидели молча, каждый корил себя за что-то… Лично я, за то, что упустил из вида школьного друга, закрутился, замотался.
Мои родители уехали из этого города и я не появлялся в городе моего детства много лет…
Мне казалось, что прошло не так уж и много времени, но прошло полжизни…
Я встретился с Лизой, мы сидели в её уютной квартирке, на небольшой кухне, пили чай и разговаривали.
Лиза рассказала, что замуж так и не вышла.
-Знаешь, мы с Костей подали заявление, но не судьба…Он ушёл, так и не узнав о главном.
Лиза не успела договорить, когда кто-то вошёл в квартиру.
-Ау, мамуль, ты что не отвечаешь на телефон? Таня заставила меня ехать к тебе.
Я смотрел на вошедшего.
Он заполонил собой всю маленькую комнату.
-Костик, это папин друг детсва, мы учились в одном класе, -сказала Лиза, с любовью глядя на сына.
А я смотрел на сына Толстого и улыбался.
Прости нас, Толстый, — думал я, — меня…прости меня…Эх, что же за жизнь-то такая, почему мы всю жизнь ищем настоящих друзей, не замечая того что они рядом.
Мы ездили к Косте, с пацанами.
Пили водку и вспоминали, как рассазывал Толстый, что выпивает один бутылку водки, запивая её вином.
Что? Сейчас? Нет, не будет ему этого мало, а что нам тогда останется?
Так говорил наш Толстый, когда мы рапивали в каморке у Сашки Сивцова притащенную кем -то бутылку вина, Сашка назывался по — новомодному диджей…
Мы стояли в каморке и строили планы на будущее, как же так получилось, что тогда, мы существовали в планах друг друга, а потом…а потом нет. И каждый раз ты думаешь, вот преодолею эту вершину и тогда точно сделаешь то-то и то-то, сходишь с сыном на каток, сделаешь жене предложение погулять по ночному городу, встретишься с друзьями…
Жаль, очень жаль, что не успеваешь многое из задуманного.
Прости нас, Толстый…
