— Откуда ты тут взялся? Ну, давай, запрыгивай, если руки, ноги шевелятся… или помочь тебе «снеговик»?
— Не, я сам, спасибо, что тормознул, а то иду, иду, а деревни не видать.
Он бережно положил на сиденье рюкзак, набитый чем-то. И этот рюкзак был не новым, даже потрепанным, с потертыми лямками и специальным карманом. Он пододвинул его аккуратно, а потом и сам сел в кабину огромной машины, приспособленной для перевозки мощных стволов. Брови, ресницы – в инее, губы, видно, что заиндевели, и даже говорить трудно. Он снял рукавицы и разогревал руки, оглядывая кабину. Водитель даже умудрился календарь наклеить, на котором ярко красовались цифры: 1975 год.
Шофер продолжал удивляться. – Ну ты паря, даешь, один в мороз, пешком чешешь… так и замерзнуть можно.
— Да тут до деревушки километров семь будет…
— В такой мороз не то что семь километров, даже семьсот метров пройти — окочуриться можно. Грейся, давай! — Приказал водитель. – Как тут оказался? Откуда идешь?
— С охотничьего стана, — мужчина повернулся к водителю и продолжил, словно оправдываясь: — но сам не охотник… так, надобность была.
Водитель, лет сорока мужик, с сильными руками, уверенно вел лесовоз, и оказался разговорчивым. Он был не из тех, кто задавал вопросы пассажирам, а наоборот, сам охотно рассказывал о себе и о дороге.
— Николай, — назвал он свое имя.
— Лёха, — ответил пассажир.
— Молодой, смотрю, лет тридцать, наверное, — предположил водитель.
— Ага, угадал, так и есть.
— Ну и зачем тебе эта деревушка? Нет, я конечно ее проезжаю, как раз по пути…
— Переночую там, а утром автобус заходит в деревню, в райцентр поеду, а оттуда в город.
— О-оо, путь не близкий.
Уже наступил вечер, и начало быстро темнеть. Свет фар выхватывал позёмку.
— Метель началась, да еще мороз, — сказал водитель. – Ох ты, так в деревню я не сверну, прости, парень, с этой стороны, похоже, замело дорогу.
— Это ничего, тут пешком лучше, вон уже огоньки, метров триста будет…
— Ну, гляди, не увязни, да не заблудись. А может со мной? До лесозаготовителей? Там переночуем.
— Нет, так по времени не успеваю, да и не по пути. Скажи лучше, сколь должен? – спросил пассажир, уже покинув кабину, и также аккуратно забрал с сиденья рюкзак.
— Ты что, обидеть меня хочешь? – возмутился водитель. – За подвоз сроду денег не брал, да еще в такую погоду…
— Ну спасибо!
Мужчина, почти до самых бровей натянул лохматую ушанку, запахнул получше легкий полушубок и, проваливаясь в снег, побрел к деревне.
— Ну вот и хорошо, уже скоро, — бормотал он, поправив рюкзак.
– И зачем с тобою было нам знакомиться, — тихо напевал, подбадривая себя песней, — не забыть теперь вовек мне взгляда синего…
— Ах ты, снегу-то сколь, — он стал выбираться из сугроба. Оглянулся: там, со стороны тайги, сплошная темень. И только редкие огоньки деревеньки светят впереди.
— Я всю ночь не сплю, а в окна мои ломится…
Он зажмурился от ветра, сбивающего с ног и от летящих колючих снежинок.
— Ветер северный, умеренный до сильного…
Он обрадовался, когда увидел первый домик, небольшой, приземистый… возле покосившихся ворот стоял мужчина.
— Слушай, друг, выручи, — кинулся к нему пассажир лесовоза, — подскажи, где тут переночевать можно… у кого можно остановиться на ночь?
— Мужик молчал и разглядывал неизвестно откуда свалившегося путника.
— Сам-то откуда?
— Долго рассказывать, сначала пешком, потом на лесовозе, а вообще мне до райцентра надо. Но это уже утром, как автобус придет…
— Мужик усмехнулся. – Гостиницу тебе тут не построили…
— Да это понятно… я заплачу.
— Ну пойдем, коли заплатишь, — хозяин кивнул в сторону калитки.
В доме были низкие потолки и крохотные комнатки. Кухня отгорожена ситцевой занавеской. И вроде бы жилой дом, а такое ощущение, будто запущено все.
Навстречу вышла женщина, совсем не похожая на деревенскую. Легкие кудряшки напоминали недавно сделанную химию.
— Это сеструха моя, — сказал хозяин, — приехала в гости.
— Да-да, здравствуйте, я только на одну ночь… и вот, возьмите… хватит? – он подал трехрублевую купюру.
Хозяин вскинул брови. – Ну так-то да, хватит. Ты проходи. Там вон кровать, правда, старая кровать, зато подушка есть и одеяло. А вот насчет чая…
— Печка уже остыла, какой чай, — сказала женщина и окинула гостя взглядом.
— Не надо, обойдусь, — сказал гость, — мне бы только до утра…
— Рюкзак-то оставь, — напомнил хозяин, — вот тут у порога можешь поставить.
Мужчина как-то виновато взглянул на него, — если не против, я с собой, чего он будет тут под ногами валяться, еще запнется кто…
— Ну гляди.
— Если что, меня, Алексей зовут, — сказал гость.
Он прошёл в крохотную комнатку, в которой стояла кровать с панцирной сеткой, да старый, обшарпанный комодик.
Лег, не расстилая, и не сняв свитер и брюки. Ему вообще хотелось побыстрее уснуть, и чтобы утро наступило скорей.
— Ну вот, «ветер северный, умеренный до сильного», вот и хорошо…
Но уснуть не получалось, и он лежал, слушая, как завывает за окном ветер.
Прошло больше часа. Гость поднялся, вспомнив, что не спросил про автобус. Подумал, что хозяин, наверняка, знает, во сколько утром приходит автобус и решил спросить у него.
Он выглянул из спаленки и наткнулся взглядом на ситцевую занавеску до самого пола, условно отгородившую кухню от крохотной прихожей.
— Проверь, говорю тебе, рюкзак! – Послышался женский голос.
— Зачем? Тебе трешки мало? – отозвался хозяин.
— Дурак, ты братец, у него рюкзак набитый… и пришел со стороны тайги. Там может золотишко у него…
— Это ты, дура, думай, чё говоришь… полный рюкзак золота тебе принес… ага, прямо с золотом к нам забурился…
— А ты читал в газете, что кража была на прииске? Ушел ведь, не могут найти с золотишком-то…
— Угомонись уже. Гаврюха твой не приехал, вот и злишься… нет там никакого золота… дурак что ли тот, который стырил… не будет он по домам «тыкаться», он лучше в нору где-нибудь забьется.
— Ну, а чего тогда такой полный рюкзак-то? – не унималась женщина. – Может «меховухой» набит? Тут ведь охотников полно…
— А это другое дело, — согласился хозяин, — может и шкурки в рюкзаке, на толчке загонит по красной цене…
— Ну так проверь рюкзак… спит он уже…
— Погоди, чуть позже проверю. Ну, смотри, если там ватник старый у него в рюкзаке, вместо шкурок, выгоню тебя на мороз…
— Ой, боялась я тебя… это такой же мой дом как и твой…
Алексей неслышно вернулся к кровати, но ложиться уже не хотелось. – Так, так, так, — словно стучало ему в виски, — не повезло, эх, не повезло… как же это… наткнулся…
Он также неслышно подхватил рюкзак и выглянул из комнаты: занавеска по-прежнему задернута. Рискуя быть обнаруженным, вышел, стараясь ступать тихо. Также тихо подхватил полушубок, шапку и унты.
Может дверь и скрипнула, он этого уже не слышал. За ворота выскочил босиком, и уже на ходу обувался, потом накинул полушубок.
«Знаю я, что все пути к тебе заказаны,
Знаю я, что понапрасну все старания…»
Не обращая на леденящий ветер, бормотал слова песни.
— Ну, привязалась, как банный лист, — ворчал он, а слова знакомой песни так и напрашивались.
— Ну что, Лёха, чего делать будем, куда пойдем… так ведь и замерзнуть можно. А нельзя, не имею права, никак нельзя. Неужели тут все такие, как в этом доме, где братик с сестричкой поселились? — рассуждал он.
Остановил у случайного дома. Высокая сосна покачивалась от ветра. Чувствуя, что холод пронял до костей, постучал в ворота.
— Ктой там?
— Откройте, пожалуйста, а то замерзну.
— А ты кто будешь? Может лихой человек…
— Я из райцентра, а ехать мне в город надо… переночевать пустите, я заплачу…
Послышался звук засова. – Заплатит он… дай взгляну на тебя. – Пожилая женщина, чуть сгорбленная, в телогрейке и теплой шали, показала на крыльцо. – Иди сюды, гляну на тебя.
— Ну вот он я. Алексей меня зовут. Если не хотите пускать, то скажите, у кого можно переночевать. Только в самую крайнюю избу не отправляйте, был я там только что, пришлось уйти…
— Это у кого? У Сёмки с Раиской что ли?
— Не знаю, как звать. Они брат с сестрой.
— Ну это у них, точно у них. Заходи!
Он вошел и сразу сел на лавку.
— Ой, батюшки, замерз поди, а щеки-то какие…
Она взялась растирать ему щеки, как маленькому. – А может для сугреву?
— Можно! — Согласился он.
— А еще чайку согрею, Дарья Степановна меня зовут.
— А я Алексей.
Прошло полчаса. И Алексей, после чая и ужина, рухнул на постель у незнакомой ему Дарьи Степановны. А она всё ворчала, ругая непутевых поселенцев – Семена и Раису. – Там Лукерья Зотова жила раньше, тетка она им. Как померла, так и явились наследнички, у Лукерьи-то никого окромя их нету. За домом не приглядывают, приедут, погуляют тут и уезжают. А где работают – неизвестно. Хорошо, что ушел от них…
— Дарья Степановна, мне бы утром на автобус.
— Да что ты, милый, какой автобус, дорогу замело. Не будет автобуса, это я тебе вернёхонько говорю…
— А на чем уехать до райцентра?
— Так ни на чем. У Пашки машина имеется, так не на ходу она, ломается часто. Да и не проедет он, пока не расчистят дорогу…
— Пешком пойду рано утром, — сказал гость.
— Да что ты? Сгинуть хочешь?
— Выхода нет, идти мне надо. Срочно надо идти… любой ценой добраться до места надо.
— Ох, что же с тобой делать? Погоди, у Кузьмы Петровича лошадка есть… совхозная, правда, но ничего, попрошу. Ты посиди тут, а я схожу, он напротив живет.
— Так может я с вами, — предложил Алексей.
— Да сиди тут, не высовывайся на холод.
Минут пятнадцать не было хозяйки, и Алексей лежал, задумавшись и слушая, как потрескивают дрова в печи.
— Ну вот, мир не без добрых людей, отвезет тебя Петрович. – Переступив порог, сообщила хозяйка. – Отвезет Петрович, так что спи, не печалься.
Лошадка бежала шустро, а Петрович, время от времени, оборачивался и поглядывал, как там его пассажир: не замерз ли.
— Воротник-то подыми, а то обветришь лицо напрочь.
— Ничего, теперь уже ничего. Скажите лучше, скоро ли? Мне на автобус до города надо успеть. – Спросил Алексей, придерживая рюкзак, как ценную ношу.
— Еще километров пять будет… ты поклажу-то свою не держи, не свалится…
Но Алексей придерживал рюкзак одной рукой, будто боялся, что выскочит из саней.
Автобус уже стоял в центре, где приютилась маленькая автостанция – деревянное здание; он юркнул в него и обрадовался, что возле кассы всего один человек, значит недолго стоять.
Довольный, вышел с билетом и направился к автобусу. Милиционер, крутившийся на автостанции, стал приглядываться к нему. Алексей уже стоял у самых дверей, как его взяли за локоть: — Гражданин, на минуточку, — попросил милиционер.
— А в чем дело? Что не так? У меня билет есть.
— Давайте отойдем, — попросил страж порядка.
— Да ну ёлки-палки, куда отойдем? Автобус сейчас отправляется.
— Я сказал: отойдем, — настаивал милиционер.
— Куда именно?
— В участок.
— Да не могу я, ехать мне надо!
Но милиционер не отпускал его локоть и уже отвел от автобуса метров на десять. – Пройдем-те, гражданин.
Алексей взглянул на автобус, на здание автовокзала и, выдернув руку, бросился бежать. Вот сейчас обогнет здание, оторвется от навязчивого милиционера и успеет заскочить в автобус.
Он пробежал еще несколько метров и вдруг наткнулся на изгородь – прохода не было. Наряд милиции настиг его.
— Всё, — сказал Алексей, прижимая к себе рюкзак, — всё, здесь я. Я сам. Сам я…
Ему было больно смотреть, как закрылись двери и автобус поехал. А Алексея втолкнули в милицейскую машину.
— Мужики, ну тогда побыстрее, а то некогда мне, — попросил он.
— Не «нукай», не запрягал, — резко ответили ему.
Прошел час.
Алексей вышел из отделения районной милиции в сопровождении того же милиционера, который задержал его на станции.
— Слушай, ну прости, сам понимаешь, служба… показалось, сходятся приметы, да еще рюкзак у тебя такой…
— Да ладно, чего уж там, — ворчал Алексей, нахлобучив со злости свою ушанку до самых бровей. – Автобус ушел, вот это беда прямо…
— Погоди, мы тебя обратно на вокзал доставим, там еще один пойдет скоро, так тот вообще никуда не заходит, прямой – до самого города.
Алексей горько усмехнулся. – были бы еще билеты на него.
— Без билета возьмет, сегодня свояк мой за баранкой.
Милиционер, чувствуя свою вину, проводил Алексей до самого автобуса. – Вот поверь, еще раньше приедешь, — заверял он.
Все два часа, что был в пути, он не мог даже вздремнуть. Он и в той деревушке у Дарьи Степановны тоже толком не спал, все переживал: скорей бы добраться.
«Только сердце у людей сильнее разума», — снова пришла на ум знакомая песня. Он и сам не понимал, чего вдруг она вспоминается. А может это просто защита такая, когда бормочешь что-то под нос, отвлекаешься что ли…
«А любовь еще сильней, чем расстояния».
В городе было гораздо теплее. И ветра не было. Он поймал такси и назвал знакомый адрес. Поднялся на пятый этаж и настойчиво постучал.
— Привет, — сказал он, увидев бывшую жену. Людмила выглядела тоже уставшей, под глазами появились тени.
— Ну как она? – спросил Алексей.
— Там, в спальне, лежит. Покормить пыталась, не хочет. Но я все равно две ложки заставила съесть.
Он бросил полушубок прямо на пол, а шапку кинул на вешалку. Разулся, помыл руки.
— Ну вот, смотри, что достал… ты как телеграмму прислала, я сразу на пару дней отпросился — и в тайгу. – Он развязал рюкзак и осторожно достал всё, что всю дорогу берег. – Это барсучий жир, а это медвежий…
— Да уж медвежий зачем? – спросила уставшим голосом женщина.
— Что было, то и взял, мужики сказали: помогает. Так что сама смотри, что ей давать… ребёнок все-таки, десять лет всего. Барсучий, говорят, на сахар капать надо, а так не сможет. Ну и помаленьку, конечно. И вот еще: масло пихтовое, а это ветки пихты… для ванны тоже подходит.
— Много-то зачем так? – спросила она.
— А-аа, взял, что было… мало ли, может потом пригодится. Ну как она?
— Да все также. Если ничего не поможет, в больницу придется ложиться. Лечу пока тем, что доктор прописал.
— Ты это… не думай, тут всё чистое, как надо сделано… это не бодяга какая-нибудь, тут доверять можно.
Он заглянул в спальню, где, укрывшись одеялом, лежала его дочка Оля.
— Папа, — прошептала она.
— Лежи, лежи, я здесь, — он присел на краешек кровати, разглядывая ее, бледную, похожую на раненого воробышка, — все хорошо будет. Тебе бабушка с дедушкой во-оот такой привет передают. И ждут тебя на каникулы, очень ждут.
— Папа, а ты в лессу был?
— Был, доча, был.
— А медведя видел?
— Не-еет, медведя не видел. И это хорошо, а то ведь мишки разные бывают…
— Лёша, иди, я чай согрела, — позвала Людмила.
— Ну держись, Олька, обязательно поправляйся.
Девочка провела своей ладошкой по его лицу: — А ты колючий… но хороший, — сказала она.
— Ах ты, оброс значит уже немного… ты у меня тоже хорошая.
Он вышел, хотел выпить горячего чая, но звонок в дверь отвлек.
— Проходи, — сказала Людмила, встречая гостя.
— Вот тут я купил кое-какие продукты… ты скажи, что еще нужно, а то все время с дочкой…
Алексей увидел высокого мужчину, лет на пять старше себя.
— Познакомься, — сказала она Алексею, — это Сергей, мой… друг.
Мужчины кивнули друг другу.
— Как дочка? – спросил Сергей.
— Да пока также. Алексей вот привез народные средства… будем всё пробовать помаленьку.
— Ладно, я пойду, — сказал Алексей.
— Чаю хоть выпей, ты же с дороги.
— Спасибо, не хочется. – Он еще раз подошел к Оле, минут пять говорил с ней, потом вышел.
— Ну куда ты на ночь? – спросила Людмила.
— К Гошке пойду, ты же знаешь, брат двоюродный у меня в городе. Или к друзьям: хоть к Сашке, хоть к Витьке.
Прихватил опустевший рюкзак, попросил бывшую жену сообщать, как будут изменения.
Он вышел из квартиры, в которой еще год назад они жили втроем: он, его жена Людмила и дочка Оля. Год прошел как они в разводе. Он как-то ровно воспринял другого мужчину, который появился недавно у Людмилы. Алексей ни на что не надеялся, и ехал, исключительно к дочери. А самое главное – жена телеграмму отправила, как Оля заболела, и он выпросив два дня за свой счет, рванул в тайгу. А чем он еще мог помочь? Привез то, что считал нужным, что могло вполне помочь.
Ему почему-то казалось, что вот эти простые средства помогут хоть немного… по крайней мере, ему так хотелось. Он вспомнил, как пешком вышел на дорогу, по которой ходили лесовозы, как добрался до деревни, как наткнулся на недобрых хозяев, а потом «занесло» его к Дарье Степановне… и слава Богу! И как вез его Петрович на лошади. А потом эта ошибка в милиции. И как потом извинялся милиционер, узнав причину такой спешки. «Ну извини, служба такая. Понимаю тебя, у меня ведь у самого две девки растут».
Он не пошел к брату. И к друзьям тоже не пошел. Вспомнил, что есть еще один рейс до райцентра – самый поздний. Как раз на него успел.
В районный центр родители Алексея переехали два года назад, как вышли на пенсию. Купили дом, развели хозяйство. А когда Алексей развелся, тоже к ним приехал.
Еще было время до посадки, и он зашел в кафетерий, купил чай и пирожок.
Потом, поглядывая задумчиво в окно, медленно жевал пирог с картошкой, вспомнив, что ел последний раз рано утром у Дарьи Степановны. Но почему-то аппетита не было.
***
Телеграмма от Людмилы пришла через неделю. Бывшая жена сообщила, что Оля поправляется, и что скоро сама напишет ему письмо.
Алексей, прочитав телеграмму, впервые за последние дни почувствовал разливавшуюся где-то в груди радость. Она, как теплая волна, накрывала его и ласкала.
В феврале уже стало пригревать солнце, а в марте и капель появилась. Дочка выздоровела. И неважно было, что ей помогло… может просто то, что он примчался к ним, доставил «ценный груз» любой ценой и просто верил, что его девочка пойдет на поправку.
В ту деревеньку, где пришлось переночевать Алексею, он еще раз приехал. Был выходной день, дорога чистая, вот и поехал автобусом утром, чтобы вечером снова выйти на трассу и попуткой уехать домой.
Домик Дарьи Степановны нашел не сразу, хотя там всего домов десятка три наберется. Но увидев высокую сосну у ворот, свернул туда.
Всё было открыто, и он беспрепятственно вошел в дом. За столом сидела девушка. Она повернулась к нему сразу.
Он отступил на шаг назад, ругая себя, что ошибся. – Простите, я ненароком ошибся, кажется.
Вышел и еще раз посмотрел на домик.
— Подождите, — окликнули его. – Вы к Дарье Степановне?
— К ней.
— Ну так заходите, — позвала девушка, — она сейчас придет.
Сразу повеселел: — А я думал ошибся.
— К бабушке приехала, она у меня через два дома живет, да к Степановне зашла проведать, я ведь всех здесь знаю.
Они разговорились, будто знали друг друга давно. Он рассказал о своей первой встрече с Дарьей Степановной, как растирала она ему щеки, как накормила и утром проводила в райцентр.
— А ктой-то у меня тут еще? – спросила старушка, переступив порог.
— Дарья Степановна, не узнаете? В январе у вас останавливался… приехал еще раз спасибо сказать, выручили вы меня тогда.
— А-ааа, мил человек, так это ты… дочка-то твоя как?
— Выздоровела давно, письма пишет, летом на каникулы приедет.
— Ну я пойду, — смущенно сказала девушка, — пора мне.
— Да посидела бы еще, — предложила хозяйка.
— Бабушка ждет.
Накинув белый полушалок, она вышла.
— Хорошая девчонка, — сказала Дарья Степановна и посмотрела на Алексея.
— Да-аа, хорошая… Виктория… Вика. Оказывается, тоже в райцентре живет, ветврач она…
Дарья Степановна еще раз посмотрела внимательно на гостя. – Ну и чего ты сидишь? Беги за ней, догоняй…
И он, как по команде, поднялся, легко поднялся, повеселел. – Я еще загляну, Дарья Степановна, — пообещал он и выбежал из дома.
Увидел, как она идет по заснеженной улице, отдаляясь от него, и побежал следом.
«А быть может — и к тебе пришла бессонница,
И лежишь ты, не смыкая взгляда синего…»
Снова на ум пришла знакомая песня, и звучала в унисон с его сердцем.
Они остановились посреди улицы, улыбаясь друг другу. Он что-тот говорил, она отвечала, кивала ему. И уже было понятно, что в райцентр вернутся вместе.
«Ты всю ночь не спишь, а в окна твои ломится
Ветер северный, умеренный до сильного…»
