-Мамуль, ты меня слышишь? – Аня, увидев, что мама смотрит куда-то в окно, совсем её не слушая, хотя минуту назад сама задала ей вопрос, легонько потормошила женщину по плечу, — ты такая рассеянная стала.
— А? – переспросила мама, медленно переведя взгляд с оконного стекла на дочь, — что ты говорила?
-Я говорила, что мы с Юрой подавали заявку на ипотеку, вчера нам её одобрили. Так что на следующей неделе будем подыскивать квартиру подходящую. Хватит уже на съёмной жить.
Мама кивнула и снова уставилась в окно. На улице был сильный ветер, деревья раскачивались из стороны в сторону, но мама смотрела не на них, а поверх, как будто видела что-то, чего не видно больше никому.
-Мамочка, ты нормально себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Аня, снова коснувшись её плеча.
— Ну… Нормально, только голова кружится немного.
-Давай-ка давление померим, — Аня деловито полезла на полку шкафа, доставая оттуда тонометр, — она у тебя и в прошлый раз кружилась , мне это уже не нравится. Ты всё лекарства пьёшь, которые тебе прописывали?
-Да, — безучастно ответила мама, садясь за стол и протягивая дочери руку. Аня ловко закрепила манжету на маминой руке и нажала кнопку. Прибор показал, что давление слегка повышено, но это для её состояния и возраста было вполне нормально. Больше всего беспокоили головокружения и рассеянность, мама как будто сильно не выспалась и пребывала в каком-то полусне.
-Мам, ты хорошо спишь?
-Да, сегодня в девять проснулась.
-А уснула вчера во сколько, не помнишь?
-Ну, как обычно, после новостей.
Так. Мама каждый раз смотрит новости, которые начинаются в девять вечера. Значит, легла она примерно в половине десятого. И до девяти утра спала? Очень странно и очень много для неё, ведь она была, как и почти все пожилые люди, ранней пташкой, в 6 часов уже бодрствовала всегда, а тут проспала чуть ли не двенадцать часов.
-Мамуль, я на неделе в какой-нибудь день отпрошусь на первую половину дня с работы, съездим с тобой в поликлинику. Надо показаться врачу, может, обследование тебе какое-то назначит.
-Да зачем туда ехать, не люблю я эти поликлиники! – с лёгким раздражением в голосе произнесла мать.
— Так, мама, без разговоров. Запишемся на определённое время, в очереди сидеть не нужно будет, я тебя туда и обратно на машине отвезу. Пойми, пожалуйста, что это необходимо.
Мама снова молча смотрела в окно. Аня, вздохнув, пошла на кухню мыть посуду. Она навещала мать каждые выходные, протирала полы, готовила суп, делала ещё какие-нибудь мелкие дела, чтобы мать почаще отдыхала. Справившись с посудой, женщина вернулась в комнату. Мать сладко спала на диванчике, подогнув ноги под себя. Аня накрыла её мягким пледом и, поцеловав в висок, отправилась в прихожую. Да, обследоваться надо как можно скорее, что-то неладное творится…
На следующей неделе, в субботу, у мамы был день рождения. Аня с мужем купили цветы, приготовили разных вкусностей и, договорившись с Аниным братом Андреем, весёлой компанией приехали к имениннице в гости. Мама встретила родных с радостной улыбкой. На ней было довольно старенькое, но очень нарядное сиреневое платье в мелкий белый цветочек.
-Ой, мамуля! Какая ты красивая! – восхитились Анна, — а я уже и забыла про это платье! Ты же на мой выпускной его надевала! Сколько уже лет прошло?.. Четырнадцать? Или пятнадцать?
Праздник прошёл очень душевно. Посидели узким кругом, вспомнили старые добрые времена, даже песни застольные попели. Мама выглядела гораздо лучше, чем в прошлые выходные, у неё появился лёгкий румянец на щеках и даже взгляд как будто прояснился. Прощаясь, Аня обняла маму и сказала:
-Ну вот, видишь как хорошо, а ты противилась к врачу ехать. Всего пару дней новый препарат пьёшь, а уже заметно лучше стало! Ещё анализы сдадим, на МРТ съездим, может, какую-то новую схему лечения тебе назначат. Будешь у нас здоровее всех!
-Я уже себя лучше чувствую, Анюта. Спасибо вам, детки мои дорогие! – мама по очереди обняла дочь, сына и зятя, и все, распрощавшись, уехали по домам.
Вечером Аня с мужем смотрели перед сном телевизор. Было уже начало одиннадцатого, когда женщина, услышав телефонный звонок, взяла аппарат с тумбочки и с удивлением увидела на дисплее мамин номер:
-Алло! – встревоженно ответила Аня, — мамуль, что-то случилось?
-Случилось! – услышав голос матери, Аня испугалась ещё больше. Он был какой-то чужой и слегка приглушённый, как будто ей было тяжело говорить в полную силу, — Случилось то, что про меня забыли!
-Не поняла, мам. Как это – забыли? Кто?
-Ну как кто? Дети мои, ты и Андрей. У меня сегодня, между прочим, день рождения! А меня за весь день так никто и не поздравил!
-Мамочка, подожди. Мы же… — растерянно произнесла Аня, но мать её перебила:
-Теперь уже и «мамочка»! Не надо оправдываться! Воспитала я, оказывается, неблагодарных детей! Всю душу вложила, а вы даже про день рождения не вспомнили! Я вот Андрею ещё хотела позвонить, только номер не найду его никак.
-Мама, у тебя номер Андрея самым первым записан…
-Молчи! Я лучше знаю, что у меня записано, а что нет! – прокричала сиплым голосом мама, и на том конце провода послышались короткие гудки. Аня в оцепенении продолжала сидеть на диване с трубкой, приложенной к уху.
-Ань, ты чего какая бледная? Мама звонила? Что случилось? – Юра, который ходил во время звонка на кухню и вернулся с двумя чашками чая в руках, обеспокоенно посмотрел на жену.
-Юр… Мама не помнит, что мы сегодня были у неё в гостях…
-Как это? Мы же только три часа, как оттуда вернулись?
-Вот так. Она просто этого совсем не помнит. Надо позвонить Андрею.
Набрав номер брата, Аня нервно спросила:
-Андрюш, не спишь ещё?
-Нет, но скоро лягу. Что стряслось?
-А тебе мама не звонила?
-Нет, а что, должна была позвонить?
-Ну, в общем… Мама мне звонила, вот только пять минут назад. Короче, она не помнит, что мы все у неё сегодня были и праздновали её день рождения. Обижалась, что про неё все забыли.
-Ань, да это бред какой-то… Может, она пошутила?
— Если бы ты слышал, что она говорит, ты бы вряд ли так сказал. Да и не в её привычках так глупо шутить, Андрюша. Это очень серьезно, ты понимаешь? Её надо срочно отвезти к психиатру ну или кто там всем этим занимается? Это ненормально. Завтра надо встретиться и всё обсудить…
Спустя неделю Аня как на иголках сидела в кабинете врача и ждала вердикта. Андрей, по просьбе доктора, вывел маму в коридор и они вместе ожидали, пока Аня выйдет из кабинета. Врач, задумчиво листая результаты исследований, устало произнёс:
-Утешить мне вас, к сожалению, нечем. Это самая настоящая старческая деменция. Процесс необратимый и быстро прогрессирующий. Скорректировать можно, но немного и ненадолго. Вам я могу в этой ситуации только посочувствовать и пожелать огромного терпения. Как бы мне ни хотелось вас чем-то обнадёжить, увы… Дальше будет только хуже.
Женщина, вернувшись домой, рухнула без сил на диван. Ну как же так? Её весёлая, активная, почти здоровая для своих шестидесяти восьми лет мамочка – и вдруг деменция? Ну да, была гипертония, мама исправно пила таблетки, не переутомлялась, Аня каждые выходные навещала её, они в хорошую погоду выходили в парк, чтобы двигаться и дышать свежим воздухом. Что же ещё было упущено? Переполняющие грудь чувство вины не давало нормально дышать. Недоглядела, упустила…
На семейном совете было решено, что Аня с Юрием забирают маму к себе в новую квартиру, там много места и есть, где достаточно комфортно разместить мать. Андрей будет помогать материально, так как в любом случае нужна сиделка. Оставлять маму одну на целый рабочий день очень опасно – мозг её теперь работает совсем по-другому и она вполне может навредить и жилью, и самой себе. Да, будет трудно – ипотека, кредит на машину, пятидневный рабочий график плюс больная мама на руках, в выходные не отдохнуть, теперь придется быть привязанной к дому. Но что поделать? Мать есть мать, никто из нас от таких неприятных болезней не застрахован. Доктор правильно сказал – нужно просто набраться терпения…
-Олечка, это Аня вас беспокоит, — женщина на ходу набрала номер сиделки, высматривая, не идёт ли вдалеке нужный автобус.
-Да, Анна Ивановна, слушаю.
-Оля, у меня такая ситуация сложилась… Пришлось немного задержаться на работе. Я приеду домой не в семь, а около семи тридцати. Вы можете остаться на полчаса подольше? Я заплачу.
-Простите, нет. У меня каждый вечер распланирован. Я ещё при собеседовании говорила вам, что работаю строго до семи. Не обижайтесь, но остаться не могу.
-Я не обижаюсь, Оля. Когда будете уходить, заприте дверь на два оборота, пожалуйста.
Аня положила трубку и беспомощно уставилась вдаль. Где же этот чёртов автобус?! Нет, она не сердится на сиделку. В конце концов, отказать – это её право, Оля и правда предупреждала об этом, когда устраивалась на работу. Но какая же вдруг навалилась дикая усталость… Аня встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Сейчас нужно думать о другом – как быстрее добраться до дома, где полчаса мама будет находиться одна. Такси в такое время – не вариант, в пробку в конце рабочего дня можно встреть часа на два. Нет, кроме как на метро больше нет никаких более быстрых способов. Лишь бы автобус пришёл побыстрее…
К дому Аня приближалась, почти перейдя на бег. Влетев в лифт, который, казалось, целую вечность полз на восьмой этаж, Аня затем спешно открыла ключами дверь, скинула ботинки и поспешила в дальнюю комнату, где находилась мать. Вбежав в комнату, Аня вскрикнула: мама лежала на полу на боку. Пожилая женщина тут же зашевелилась, закопошилась, как только услышала голос дочери, и почти сразу её плечи затряслись от рыданий.
-Мамочка, ну что ты? Зачем ты вставала? – Аня села рядом и погладила плачущую мать по голове.
Мама сиплым голосом ответила:
-В туалет…
-Мам, Ольга же только недавно ушла. Она что, не сводила тебя в туалет?
-Я сама… Я могу сама! – мама , видимо, хотела выкрикнуть эти слова, но из её горла вырвался лишь хрип – кричать не хватало сил. Аня вздохнула, опустила голову и увидела, что по домашним брюкам матери расползлось мокрое пятно.
Через час чистая, переодетая мама сидела в кресле, накрытом на всякий случай клеёнкой и фланелевой пелёнкой, и смотрела телевизор. Скоро должен был вернуться с работы Юра. Аня, пройдя в гостиную, без сил села на диван. Готовить ужин не было никаких ресурсов – ни физических, ни моральных. А тем временем, уже половина девятого. Вспомнив о том, что в морозилке ещё осталась пачка пельменей, Аня прикрыла на пять минут глаза. Как же не хочется их открывать! Или так – открыть, и ничего вот этого уже нет, всё по-другому…
Заставив себя открыть глаза, женщина встала и подошла к шкафу. Скоро везти маму на очередной приём к доктору, надо приготовить её документы. Открыв верхнюю дверцу, Аня вдруг зацепилась взглядом за уголок пакета, который лежал где-то внизу, под папками бумаг. Она аккуратно вытащила пакет, открыла его и замерла. Внутри лежал набор разноцветного бисера и едва начатая картина. Два года назад Аня начала вышивать эту картину. Целых два года! Раньше она, при всей занятости, каждый месяц создавала по картине из бисера. И вот уже два года просто нет возможности заняться своим любимым делом. Ровно два года прошло с тех пор, как заболевшая мама поселилась в их квартире…
Аня весь вечер старалась сдерживать то и дело подступающие слёзы, но именно сейчас они полились сами собой. Как же это всё невыносимо тяжело, и сделать ничего нельзя, и пожаловаться некому.
В квартиру вошёл вернувшийся с работы муж. Аня вытерла слёзы и вышла в прихожую.
-Привет.
-Привет! Ты плакала, что ли?
-Да так, немного. Мама упала сегодня.
-Ударилась?
-Да вроде нет, но я испугалась всё равно. Я на работе задержалась, а Ольга не согласилась остаться до моего прихода. Мама хотела сама дойти до туалета.
-Опять сама?
-Видимо, она всё никак не может принять, что без помощи уже давно не справляется…
-Да уж… Ну, хорошо, что всё благополучно закончилось. Но вообще, надо с этим решать вопрос. Одну её оставлять опасно. Может, ты перейдешь всё-таки на неполный рабочий день?
Аня грустно посмотрела на Юру. Да, это был единственный выход, она уже сама сегодня не раз за вечер об этом подумала. Какие уж там картины из бисера, какие хобби? Она и работой-то заниматься нормально не может, ни о каком продвижении по карьерной лестнице уже давно речи нет. А жизнь проходит, нет, пролетает просто стремительно. Ане уже тридцать три. Детей нет, и когда о них можно будет хотя бы задуматься, неизвестно…
Юра на кухне хмуро достал из шкафчика кастрюлю, чтобы поставить кипятиться воду для пельменей. Аня украдкой наблюдала за мужем. Он, конечно, большой молодец, поддерживает её во всём, помогает по мере сил, при этом работает очень много и тяжело. На нём ипотека, на нем кредит за машину, и уровень жизни он стремится поддерживать достойный. Только надолго ли его понимания и благородства хватит? Ну какому мужику понравятся пельмени на ужин три раза в неделю, невозможность выйти куда-то семьёй по выходным? Про то, что Аня давно не ночует в супружеской спальне, можно даже и не говорить. Мама часто просыпается ночами и может позвать дочь, но голос у неё совсем тихий и сиплый. Если случалось так, что Аня не слышала мать, то она сама пыталась подняться и дойти до спальни. Чем это заканчивалось, наверное, уже ясно… Поэтому женщина поставила себе в маминой комнате раскладушку и спала рядом с ней.
…Зима выдалась промозглая, серая, чуть холоднее осени. После небольших морозов наступали оттепели, но не приятные, как весной, а грязные, противные, с вечно висящими на крышах домов сосульками. Этой зимой Аня чувствовала себя особенно бессильной, она совсем разучилась радоваться жизни и подолгу задумывалась над тем, зачем вообще человек живёт на свете. По дороге к метро утром или обратно вечером она разглядывала свисающие с крыш сосульки и всё чаще думала, что хорошо было бы, если бы одна из них свалилась ей на голову. Раз – и все страдания махом закончены. Поначалу женщина пугалась таких мыслей и отгоняла их от себя, но со временем они казались ей чуть ли не единственным положительным исходом ситуации.
В этот серый и ветреный февральский день Аня медленно шла от метро в направлении своего дома. Торопиться и бежать было не нужно, она уже давно уходила с работы раньше обычного. Погода была мерзкая, но идти домой совсем не хотелось, как и вчера, как и в другие дни. Аня брела вдоль старой постройки, до дома оставалось метров триста. Вдруг откуда-то сверху послышался странный шум, и секунду спустя прямо перед ней, буквально в полуметре, на снежную кашу рухнула огромная ледяная глыба. Женщина остановилась, как вкопанная, она просто онемела. Вокруг зашумели, заохали люди, а Аня всё стояла, думая о том, что на этом месте вполне могла бы сейчас быть её разбитая напрочь голова. Сердце колотилось где-то в горле, и она повторяла про себя: «Ты этого хотела? Или, может быть, твоя мама хотела вот такого, когда она могла ещё хоть что-то хотеть?»
Домой Аня пришла в возбуждённом, взвинченном состоянии. Она чуть пораньше отпустила домой сиделку Ольгу, посидела с мамой, сводила её в уборную, сделала все необходимые процедуры, приготовила ужин. Когда настало время спать, женщина вошла в спальню, где уже лежал, изучая новости в телефоне, Юрий, и легла рядом с ним. Муж удивлённо посмотрел на нее.
— Мама уснула?
— Да
-Думаешь, не проснётся?
-Я чуть позже пойду к ней. Юр, я поговорить хотела.
-О чём?
У Ани сами собой полились слезы из глаз. Она не думала, что будет так сложно начать этот разговор, но отступать было некуда. Сейчас или никогда. Никогда не будет нормальной жизни.
-Юра, я решила, что будет лучше, если мы поместим маму в пансионат. Хороший пансионат с профессиональным уходом. Я завтра поищу подходящие места и буду звонить и узнавать подробности.
-Ты хочешь сдать маму в дом престарелых?
— Не дом престарелых, Юр. Я хочу найти хорошее место, где за мамой будут ухаживать. Это, конечно, дороже, чем сиделка, но я ведь смогу больше работать. Понимаешь, — Аня набрала воздуха, дышать и говорить стало труднее, — я очень устала. Мне жить не хочется. Может, это и ужасно, но я хочу нормально жить.
Юра молча смотрел на жену. Аню била мелкая дрожь. Наконец, Юра произнёс:
-Я не могу себе представить, что я так поступил бы со своими родителями.
-Юр, прости меня, но ты и не сможешь этого представить никогда. Твоих родителей давно нет, и погибли они внезапно и быстро. Прости, что напоминаю тебе об этом. Но тебе и не пришлось бы никогда делать такой ужасный выбор.
Юра, ещё с полминуты посмотрев на жену, молча отвернулся к стене. Аня понимала, что наверняка столкнётся с осуждением. Но она не думала, что это осуждение начнётся прямо вот так сразу, с мужа. Это было больно. Но она уже всё решила.
Утром Аня проснулась от звона посуды, доносившегося с кухни. Накинув халатик и выйдя тихонько из маминой комнаты, женщина увидела, что Юра жарит яичницу. Обернувшись на звук шагов, муж улыбнулся:
-Доброе утро. Завтракать будешь?
-Буду, — неуверенно ответила Анна.
Юра выключил газ, подошёл к жене, обнял её и, уткнувшись носом в её висок, сказал:
-Ань, прости меня. Я вчера так отреагировал на твои слова… Я полночи об этом думал. Понимаешь, когда я был ребенком, мы жили всей огромной семьёй в одном большом доме. Родители, папин брат с семьёй, дедушка с бабушкой. Когда дедушка слёг, за ним пять лет ухаживали дома. Но нас было много! Мы все друг другу помогали. И то я помню, как было тяжело. А ты одна. Андрей только денег подкидывает, спасибо ему за это, конечно. Но сколько раз он за два с половиной года мать навестил? По пальцам пересчитать. В общем, как ты решишь, так и будет. Я тебя не осуждаю.
Аня с благодарностью посмотрела на мужа и первый раз за столько времени почувствовала в душе невероятную лёгкость.
Переезд в пансионат был нелегким. Мама уже почти совсем не могла говорить, только сильно волновалась и то и дело плакала. Вряд ли она могла понять, что с ней сейчас происходит, но смена обстановки, конечно, нервировала её. Когда Аня уже почти устроила маму в её комнате и разложила вещи по местам, пришёл Андрей. Он долго смотрел на мать, сидящую в кресле и безучастно смотрящую перед собой, а потом повернулся к Ане и осуждающим тоном спросил:
-Что с ней? Как ты довела её до такого состояния? Она же была нормальная.
-Андрюш, а когда она была нормальная? Ты вспомнишь? Я вот не помню, когда ты её в последний раз видел. Кажется, довольно давно.
-Ань, как ты могла бросить маму?
-Я не бросала маму. Я устроила её в прекрасное место, где за ней будут ухаживать профессионалы.
-Профессионалы? Да ей близкие нужны, дом родной! Дома и стены помогают!
-Андрей, не помогли стены за эти два с половиной года.
-Но ты же дочь!
-А ты сын, Андрей…
-Но ты ведь ещё и женщина!
-Андрей, скажи, — тихо спросила Аня, — а то, что я дочь и женщина, лишает меня права быть человеком? Я не имею права быть счастливой и жить нормальной жизнью?
-Аня, я считаю, что ты должна была сделать всё, что в твоих силах, но оставить маму дома.
-Я и так сделала всё, что в моих силах, Андрей. Сил больше не осталось. Но толку от меня было уже мало, я умереть хотела, понимаешь? И не бросила я маму. Я же не отдала её в государственную богадельню, где на одну сиделку двадцать пациентов. Впрочем, если ты так обеспокоен тем, что мама не дома, можешь забрать её к себе. Я обещаю помогать, чем смогу.
Андрей не нашёлся, что ответить сестре и, сердито развернувшись, вышел из комнаты. Аня с горечью посмотрела вслед брату. Она понимала, что предстоит ещё много душевных метаний. И осуждения со стороны людей не избежать, и чувство вины будет накатывать. Но всё же Аня была уверена, что сделала правильный, пусть и трудный, выбор. Выбор в пользу жизни.
