Федор увидел знакомый родной двор, и сердце ёкнуло от встречи с домом. Мать, в накинутой шали, вышла на крыльцо, сощурившись и еще не веря, что сын вернулся. И он сразу отметил, что изменилась мать за четыре года, ох, изменилась, прибавилось морщин.
— Федя! – Она обняла его, прижавшись щекой к новенькой куртке, купленной специально по случаю возвращения в родное село.
— Ну чего ты, мам, приехал я, приехал… ты одна что ли дома?
— А с кем мне быть? Внуки из школы забегали, покормила, поиграли тут, и домой ушли.
— Валька-то как с Серегой?
— Да работают, дети растут, придут, поди, завтра, как узнают, что брат приехал.
Он по привычке, как это делал в детстве, смел снег с обуви и поставил веник в уголок на высоком крыльце.
Нина Степановна принимала подарки, охая и удивляясь. – Откуда столько? Нам такое и не привозят…
— Я же на комсомольской стройке, у нас снабжение хорошее. Ты, мам, бери, не стесняйся, я тебе привез. А это Валентине, мужу ее, ну и племянникам…
Нина Степановна смотрела на взрослого сына, отметившего недавно тридцатилетие и сердце ныло от того, что годы идут, а он все один, все по стройкам.
— Федя, и чего там такого особенного на этих стройках?
Федор снял свитер, оставшись в одной рубахе, причесал чуть разлохматившиеся светлые волосы, взглянул в зеркало, что висело как раз над комодом. – А что особенное? Романтика там, мама, романтика.
— А зачем она тебе эта романтика? Уж не пора ли домой насовсем вернуться, тут ведь все родное… да женился бы, деток нарожали бы…
— А вот, может, и останусь, может и хватит мне…
Вечером пришла старшая сестра Валентина с мужем и ребятишками. Накрыв стол, засиделись допоздна.
— Вот скажи мне, Федька, что там есть такого на этих стройках, чего нет у нас в деревне? – спросил зять Сергей.
— Ну ты хватил Серега! – Федор рассмеялся. – Там всё по-другому, там стройка, мощь такая, что душа трепещет, там моя бригада, мы все там друг за друга… ну и за длинным рублем туда тоже едут.
— А что, братик, ты на эти длинные рубли купил? Куда тратишь-то? – спросила старшая сестра. – Ну одет, вижу, хорошо, модно одет, у нас тут все проще, а ты прямо щеголь…
— Да брось ты, какой щеголь. А насчет зарплаты – не жалуюсь. И не думаю, есть у меня деньги или нет, потому как они у меня всегда водятся. «За воротник» не закладываю, но и не отказываю себе ни в чем.
Проговорив допоздна, Валентина и Сергей пошли домой, надеясь, что уж в этот раз Федор точно останется дома.
Ночью снова нападал снег, и Федор, вынырнув из-под одеяла, пошел чистить двор. – Феденька, куда ты по холоду?
— Мне не привыкать! Я и в мороз, и в жару работаю. Вот только когда ветер сильный, так останавливается работа, монтажник ведь я.
Взяв метлу и лопату, расчистил сначала двор, а потом вышел за ограду, смахнув снег со скамейки, и легкие снежинки опустились на землю.
Уже утро разыгралось, и даже солнышко блеснуло на сером небе, а Федор все работал, очистив уже довольно большую территорию перед усадьбой.
Проходили мимо односельчане, здоровались, кто-то останавливался, задержавшись за разговором.
Потом он стоял и оглядывал улицу, по котором когда-то бегал пацаном. Молодая женщина показалась в переулке, шла по тропинке, где уже снег чуть притоптали, и вела за руку малыша, в длинной шубке, из-под которой виднелись светлые валеночки.
Федор остановился и смотрел, как в сотне метрах от него, шла эта молодая женщина, не глядя по сторонам, а только останавливалась и наклонялась иногда к мальчику, видно спрашивала, не устал ли.
Федор приглядывался, и наконец, узнал в женщине Верну Зернову, которая была лет на пять младше его. Мать подошла к нему и тоже посмотрела вслед женщине.
— А что, мам, Вера замуж вышла? – спросил он, старясь показать интонацией голоса, что ему все равно.
— Какой «замуж»? Одна она, мальчишка у нее растет.
— Интересно, — усмехнулся Федор, ребенок есть, а мужа нет…
(художник: Борис Угаров)
Прошло еще три дня. Федор хорошо выспался, осмотрелся, встретился со школьным товарищем, сходил в гости к сестре. И даже успел починить калитку, наметив еще несколько дел по хозяйству. Помочь хотелось матери.
А вечером, когда уже стало темнеть, день ведь короче становится, пошел к местному почтовому отделению, и стоял там, пока в окнах не погас свет и работники не разошлись. Вера вышла последней. Шла торопливо, на ходу надевая варежки.
— Вера! Постой! Не узнала меня?
— Ну как же не узнала? – она замедлила шаг. – Еще когда снег убирал, узнала.
— Ага, вот как… а мимо прошла…
— Ну так и ты меня не окликнул, я уж подумал, не узнал…
— Да узнал, Вера, узнал… растерялся немного, ты ведь с ребенком шла… думал, может замуж вышла.
Вера остановилась, поправила пуховую шаль, стала смотреть в лицо Федору, будто изучала его. – А вот не вышла, Федя. Прошлый раз как приезжал, сколько годочков прошло? Четыре годика, Федя прошло. Сначала ждала, думала, вернешься…
— Вера, ну мы же тогда все обговорили, я ведь сразу сказал, что не смогу остаться, ну тянуло меня, понимаешь, нравится мне на стройке работать. – Федор замолчал. Тоже посмотрел внимательно на свою знакомую. – Вера, скажи честно… замуж не вышла, пацан растет… чей это ребенок?
— Федя, тебе чего надо? Ты уехал тогда… за романтикой уехал… сейчас-то тебе зачем моя жизнь?
— А может потому не женился, что тебя не забыл.
— Ну что же не писал тогда? Вон я на почте сколько лет уже, сразу бы твое письмо увидела…
— Так ты сама сказала, что раз уезжаю, значит расстаемся, — он попытался взять ее за руку, — Вера, я, правда, хочу знать, чей ребенок…
— Твой это, Федя ребенок. Женей назвала…
Федор улыбнулся: — Евгений значит… что же ты не написала мне…
— А ты мне? Ни одного письма… да и не поняла сразу, потом уже выявилось.
— Пойдем, Вера, провожу тебя, может в дом пустишь.
— Проводи. Но в гости… рано пока. Родителей огорошишь твоим появлением… они ведь не знают, что это твой ребенок, да и Женя еще толком не понимает ничего…
— Будем вместе жить – поймет.
— А ты разве останешься?
Федор задумался. Сейчас, в таком порыве, хотелось остаться, жениться на Вере, сына растить. — Останусь. Хватит мне мотаться по стройкам. Да и мать тоже переживает.
Вера вздохнула. – Если честно, то я рада, что ты приехал, часто о тебе думала, почему-то рядом с Женькой тебя представляла… ну вот, дождалась.
Федор, проводив Веру, бодро шагал домой. Уже почти стемнело, и в легком морозном воздухе запахло дымом, вырвавшемся из печных труб. Он вспомнил, как четыре года назад вот также приехал домой в отпуск и встретился с Верой. Взрослой она уже тогда была, и не замужем. Да и вообще ни с кем не встречалась.
Федор с женитьбой тоже затянул, зная, что нет пока своего угла, да и на одном месте долго не задерживался. Были у него, конечно, женщины, но обычно разведённые. И это его устраивало. Не надо долго кругами ходить, уговаривать не надо… всё было просто и понятно. Как-то встречался он с продавщицей Томой, пухлощёкой, крашеной блондинкой, довольно милой женщиной, чуть старше его. И не было никаких вопросов и обязательств. Обоих устраивали встречи. Потом, приехав на другую стройку, появилась у него кладовщица Марьяна. Имя понравилось и сама ладная такая. Песни ей под гитару часто пел: про туманы, про тайгу, про любовь, романтика, одним словом.
А тут приехал домой четыре года назад и Веру встретил. Помнил ее, конечно, еще с детства, только она тогда маленькая была, а потом, после армии, не видел ее. И вот она – тихая, нерешительная, глазки строить не умеет… и Федор влюбился. И даже не ожидал, что так быстро поддастся она ему, будто всю жизнь его ждала.
Ни ее родители не знали, ни его мать ничего не узнала про них, всё хотел сказать, да не успел. Пришла телеграмма, друг армейский, с которым по стройкам ездят, позвал строить гидростанцию в тайге. Федор тогда вызвал его на переговоры, хотел отказаться, но друг Виктор с таким азартом рассказывал, что Федора снова потянуло на романтику.
Перед Верой извинился. – Ты уж прости, так получилось, уехать мне надо…
— А я? – спросила Вера и ее серые глаза наполнились тоской.
— Ну куда я тебя? Жить там негде пока. А ты девчонка домашняя, выросла под боком у родителей, не сможешь ты. Там не каждый сможет. Утром встанешь, в умывальнике зимой вода замерзшая, вот такой ледяной и умываешься…
Лукавил, конечно, Федор, не так уж всё страшно было. Просто боялся ответственность брать за девушку, вдруг и, в самом деле, испугается, и что потом родители скажут?
Всё это вспомнил сейчас Федор, когда вернулся через четыре года. Удивился, конечно, что Вера не только помнит его, но и ребенка от него родила. И даже не выдала его, скрыла от всех.
— Знаешь, мать, а я ведь точно хочу остаться, — сказал Федор после встречи с Верой. – Женюсь, наверное.
Нина Степановна никак не могла понять, откуда такая прыть взялась насчет женитьбы, ведь и не встречался здесь ни с кем.
— Сядь, мам, сейчас расскажу, — сказал Федор. – На Вере Зерновой хочу жениться…
— Так у нее дитё, это же ты с чужим ребенком взять хочешь…
— Мой это ребенок, тут и сомневаться нечего, — признался Федор.
Нина ахнула, присела и все качала головой, не понимая, когда все произошло.
— Да, мать, так получилось. В прошлый раз встречались мы… недолго встречались… ну, а что, она не маленькая, двадцать два ей было… ну вот, так получилось. Я даже жениться хотел, но потом друг Витька позвал на новую стройку…
Федор резко присел на табурет напротив матери. – Нет, я, правда, не знал всё это время про ребёнка. Я вообще не знал, что у Веры ребенок… а теперь знаю, — он задумался, стал смотреть в окно.
— Ой, как же это, сынок? Лучше бы ты тогда остался, у меня бы внук был…
— Так он будет, он уже есть, Женька – твой внук. Вот распишемся с Верой, и будет как у всех… ты же хотела этого…
— Ох, стыдно мне… мимо ходила и не подумала, что твое дите у Веры. А родители ее…
— Говорит, что не знают, от кого.
— Да не может такого быть, — засомневалась Нина Степановна, — уж Клавдия-то знает, видно, не хотят на люди выносить, — Нина снова начала причитать о скомканной судьбе сына. Потом успокоилась, вспомнив, что Федор обещал жениться.
Они еще не успели заявление подать, даже родителям не сказали ничего, да и на людях их никто не видел… вызвали Федора на переговоры. Поехал он в райцентр, уж там точно со связью лучше, не прервут.
Долго слушал своих товарищей, они по очереди выхватывали трубку и кричали в нее, что новая стройка, алюминиевый завод строится, тайга рядом, красота, одним словом, а главное – снова романтика…
Федор вышел сникший, в ушах звенели задорные голоса друзей, звуки гитары, песни у костра.
Домой приехал задумчивым, долго ворочался с вечера, никак не мог уснуть. А утром пошел на работу к Вере.
— Слушай, ну не могу я в деревне, хоть и вырос здесь… уезжаю.
Испуганные глаза Веры смотрели на него, будто в душу заглядывали. – Вера, я как устроюсь, я тебе напишу. И вызову вас с Женькой, заберу я вас. Пусть в общаге будем жить первое время, но зато вместе…
— Куда ты меня вызовешь? – упавшим голосом спросила Вера. – Куда ты меня заберешь? Ты ведь остаться хотел, я ведь снова поверила…
— Так я не обманываю… но пойми, привык я, чувствую себя там как рыба в воде.
— Ладно, Федя, держать не буду. Но и меня пойми: я ведь тоже просто так уехать не могу. Женя маленький еще, болеет часто. Отец на инвалидности, мать одна ухаживает за ним… куда я? Да и привыкла здесь, тут всё родное. В общем, не поеду я, Федя.
— Ладно, давай так. Еще год, а потом вернусь, там сейчас такие деньги платят, не хочется упускать.
— Да что мне твои деньги, ничего ты не понял, Федя.
Они расстались там же у почты, где и встретились первый раз.
Нина Степановна плакала, пыталась отговорить, но Федор, заверив, что через год вернется, уехал вскоре, будто на пожар спешил.
Прошло три года
— Редко приезжаешь, сынок, — сказала Нина Степановна, встретив сына прямо у ворот. Он поставил запыленный чемодан, обнял мать. – Некогда было, совсем некогда, у меня бригада в передовиках всегда, аврал постоянно…
Была весна, и уже черемуха, что росла в палисаднике, собралась цвести. Федор дышал свежим деревенским воздухом, чуть щурясь от солнца.
— Сынок, у тебя уже первая седина появилась, ох рано, конечно, — заметила Нина Степановна.
— Ну так годы идут. – Как Валентина с Серегой? – спросил он. – Хотя ты писала, что дети у них выше меня ростом.
Нина вздохнула. – Ты-то что надумал? Может есть кто на примете?
— Да на примете-то есть, да вот лишь бы шиш с маслом не съесть, — он усмехнулся. — Как там Вера? – спросил Федор.
— А что Вера? – с грустью спросила Нина Степановна и посмотрела в сторону переулка. – Вон Вера…
Там, по улице ехал мотоцикл с люлькой, и за рулем сидел коренастый мужчина, а в люльке – молодая женщина. Она что-то задорно кричала ему, смеясь. Он кивал, улыбался… так и проехали они мимо, не взглянув в сторону Федора. Да и расстояние было немаленькое, может и не заметили.
— С кем это она? – спросил Федор.
— С мужем.
— Вера замуж вышла? Что же ты мне не написала? – спросил он.
— Нина повернулась к сыну. – А зачем? Ты же через год обещал приехать, да так и не приехал. Даже в отпуск не приезжал.
— Мам, ну вот так получилось. Я же высылал тебе деньги, чтобы Вере передавала.
— Вера как замуж за Алексея вышла, так отказалась от денег. Совсем отказалась. Алексей Женечку усыновил. Второй год живут. Хорошо живут.
Федор поднялся, не мог даже стоять на месте, вдруг нахлынули воспоминая. – Ну как же, это ведь мой сын… да и Вера… моя она, меня она любит… чувствую, что любит…
Нина подошла к сыну: — Не твоя она, сынок, не твоя Вера.
— Слушай, мать, но ведь люди-то знаю, что это мой ребенок…
— Не знают. Я знаю, да ее родители.
— Неужели в деревне можно что-то утаить? Тут же сплетни на каждом шагу.
— Не знаешь ты, Федя, деревню. Нашу деревню теперь уж точно не знаешь, забыл все, про всех нас забыл. Нет сплетен про Веру. Многие догадываются, но молчат, всё понимают люди.
— А ты, мам? ты же знаешь… и тоже молчишь… это же твой внук.
— Я своему внуку подарки через Веру передаю. И молчу. Не хочу ей жизнь портить, ничего напоминать не хочу. Семья у нее. Пойми, Федя, семья. Вот вырастет Женя, может Вера и расскажет про меня, если нужным посчитает.
Она потянула сына за рукав. – Ну пойдем в дом, отдохни с дороги, покормлю тебя, — она смахнула слезу, — соскучилась я.
Федор неделю прожил в родном доме. Вместе с зятем Сергеем помог залатать крышу, поправить крыльцо, да огород вскопать и засеять.
Потом снова засобирался. – Прости, мам, думал, что в этот раз уж точно останусь… но тянет меня, поеду я.
— И в кого ты у нас такой непоседа? – спросила Нина. – Хотя чего я удивляюсь, дед мой, а твой прадед таким же был. Возьмет ящичек с инструментами – и по деревням ходит, плотничает, дома почти не сидел.
Федор оставил деньги. – Это на подарки… сыну. А это, — он выложил еще несколько пачек, — это на обновки тебе… ну и может мебель какую возьмешь, диван совсем старый…
— Да уж я привыкла к нему… а деньги пригодятся.
Федор ждал автобус, думая о том, что и машину можно взять, да и комната в общаге есть. А недавно квартиру обещали в новостройке… только кого приведешь в эту квартиру? И кого на новой машине возить?
Он сел в автобус и посмотрел в окно, когда проезжали мимо почты. Было еще рано, люди шли на работу. Он увидел Веру, когда она шла вместе с мужем, а на руках у мужчины был Женька…
Вот Вера простилась с ними, помахала и поднялась на крылечко. А мужчина опустил мальчика и, взяв за руку, повел в сторону детсада.
Федор зажмурился на секунду. Потом открыл глаза и всю дорогу думал о том, почему всё так сложилось.
Водитель автобуса включил радиоприемник погромче, и полилась знакомая песня: «А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги».
