Взгляд Лиды, направленный на мужчину, стоявшего напротив нее, был пропитан ненавистью. Она сжала руки в кулаки, кусала нижнюю губу, но не сводила в него своего взгляда, которым хотела испепелить человека, причинявшего ей боль. Лида буквально была пропитана этой ненавистью, только вот поделиться своей болью и страхом было не с кем. Это и было самым ужасным – одиночество, в котором была только она.
— Чего вылупилась? – его усмешка, появившаяся на губах, больше напоминала оскал какого-то зверя. Он задал вопрос, а потом медленно протянул руку и взял со стола ремень. Орудие, с помощью которого он доставлял Лиде самую сильную боль на протяжении последних нескольких месяцев.
Тело Лиды привычно дрогнуло. Так было всегда перед тем, как страх завладевал ее существом. Этот страх Лида тоже ненавидела, но гораздо меньше, чем человека, ассоциировавшегося с этим страхом.
— Ненавижу тебя! – произнесла Лида тихим голосом, но достаточно внятно для того, чтобы он услышал ее.
— За такие слова быть тебе пороть, как сидорову козу, — сказал он и, снова осклабившись, натянул ремень в руках.
Лида уже заранее знала то, чем все закончится. После очередной показательной порки она еще долго прихрамывала и тихо плакала, хватаясь за ноги. Он бил ее жестоко, не жалея, как будто она была не десятилетней девчонкой, а преступником, заслуживающим самого жестокого наказания.
Так продолжалось несколько лет, а потом вдруг закончилось также неожиданно, как и началось. Только вот воспоминания невозможно было стереть из памяти, и призрак из прошлого еще долго преследовал Лиду в ночных кошмарах.
Просыпаясь по утрам, мокрая от пота и слез, Лида еще долго смотрела по сторонам, боясь того, что он снова появится и натянет в руке ремень. Но прошло больше пятнадцати лет, Лида уже давно жила другой жизнью, и он не мог появиться в ее квартире, какими бы реалистичными ни были ее сны.
Каждое утро Лида шла на пробежку. Она не была спортсменкой и не старалась следить за своей и без того почти идеальной фигурой, просто ежедневная пробежка, независимо от времени года и погоды, стала привычкой. Лиде нравилось с утра убегать из дома, во время пробежки выкидывать из головы лишние мысли и параллельно обдумывать очень важные вещи и запланированные на день дела.
Когда Лида начала свою самостоятельную жизнь и переехала в другой город, она подыскивала квартиру для аренды, расположенную вблизи парковой зоны, чтобы иметь возможность ежедневно совершать пробежки. Это было обязательным требованием даже несмотря на то, что на поиски ушло больше месяца.
После пробежки Лида обычно принимала горячий душ, пила кофе и смотрела утренние новости, а потом уже шла на работу. Школа, в которой работала молодая женщина, располагалась в пяти остановках от дома. Иногда Лида шла пешком, но чаще ездила на автобусе, потому что любила приезжать на работу вовремя и успевать подготовиться к началу рабочего дня.
В этой школе Лида работала второй год. Близился конец третьей четверти, на улице стоял март, но на улице было уже достаточно тепло. Лида с удовольствием ходила сначала на пробежку, а потом уже ехала на работу. Лида любила школу, детей и отлично знала свое дело. Она умела учить детей, находить к ним подход даже несмотря на свое прошлое.
В учительском коллективе отношения у нее не складывались. Лида относилась к той категории людей, у которых не было друзей и близких людей, потому что она была непростым человеком. Ей было сложно сходиться с другими людьми, во всех она видела возможных врагов или тех, кто мог причинить ей боль. Она давно научилась обороняться, а большую часть времени находилась в состоянии борьбы с мнимыми проблемами.
— Лидия Петровна, доброе утро, — поприветствовала ее учительница истории Анна Николаевна. Пожалуй, эта молодая женщина была одна из немногих коллег Лиды, с которыми Лида смогла найти общий язык. Остальные держали дистанцию по отношению к Лиде, считая ее выскочкой и протеже директора.
— Здравствуй, Анна Николаевна! – радостно ответила Лида. – Наша старая гвардия еще не подтянулась?
Под «старой гвардией» Лида подразумевала педагогов более старшего возраста, которые считали своим долгом поучать более молодых учителей и давать им не всегда уместные советы.
— Как видите, — также весело сказала Анна, которая обращалась к Лиде на «вы», — еще едут, наверное, в автобусах.
— И в автомобилях, — усмехнулась Лида, включая чайник.
Они с Анной выпили чаю, потом разошлись по своим кабинетам. Как раз в это время в учительскую начали стекаться остальные преподаватели, которые были старше молодых женщин-педагогов и потому не особенно поддерживали с ними общение.
Лида прошла в кабинет химии и прикрыла за собой дверь. Она знала, что сегодня в класс, в котором она являлась классным руководителем, должен был прийти новый ученик. Он был сложным мальчиком, и об этом знали все, в том числе, директор и завуч. Молодой человек, десятиклассник, прослыл на прошлом месте учебы не только двоечником и балбесом, но еще и хамом. Лида знала о том, что у него имеются проблемы в семье, живет он с матерью и отчимом, и почему-то Лида была уверена в том, что ей удастся найти общий язык с новым учеником.
Раздался стук в дверь, а потом в проеме показалось лицо женщины. Лида не сразу узнала в нем мать нового ученика, которая накануне приходила, чтобы подать документы и познакомиться с директором и классным руководителем.
Лида нахмурила брови, пытаясь вспомнить имя матери нового ученика, но никак не могла сосредоточиться.
— Лидия Петровна, доброе утро! Я привела Васеньку.
Она открыла дверь, втолкнув вперед высокого худощавого молодого человека с растрепанными волосами. Это и был Васенька, который неприветливо хмурился и топтался на одном месте.
— Здравствуй, Василий! – вежливо поприветствовала своего нового ученика Лида. – Не стесняйся, проходи. Меня зовут Лидия Петровна, и я – твой новый классный руководитель. Будем привыкать друг к другу.
Парень что-то буркнул под нос, похожее на приветствие.
— Лидия Петровна, скажите, где ему сесть, а я, пожалуй, на работу побегу, — произнесла мать Василия, снова легонько подталкивая сына к партам.
— Пусть садится у окна, на третьем ряду, — ответила Лида и посмотрела, как Василий прошел к своему месту и с силой грохнул свой школьный рюкзак на стул.
Мать Василия, имени которой Лида так и не вспомнила, быстро попрощалась и выбежала из класса, а Лида продолжала смотреть на Василия, который, усевшись на свое место, принялся делать вид, что роется в своем портфеле. Лида слегка кашлянула, напоминая о своем присутствии, и только тогда Вася поднял глаза на учительницу.
— Тебе нравится наша школа? – спросила Лида, но парень ничего ей не ответил. Лида же словно видела его насквозь: угрюмый, неразговорчивый, замкнутый и полностью закрытый от всего внешнего мира, Вася так сильно напоминал Лиде ее саму, что у нее внутри все всколыхнулось от воспоминаний. Она сжала в руке ручку, а потом снова попробовала заговорить с новым учеником.
— Вася, с тобой будет сидеть Ира Ковалева, очень хорошая и умная девочка. Она будет подсказывать тебе, если что.
— Я сам все знаю, — буркнул Вася, и Лида порадовалась тому, что он хоть что-то ей ответил, а не продолжил хранить молчание.
— Это хорошо, что ты все знаешь, — с улыбкой сказала Лида, — но сидеть с умной и красивой девочкой всегда приятней, чем с глупой и не симпатичной.
И тут она увидела его взгляд. Он был не таким затравленным, как ей показалось в самом начале. Вася смотрел на учительницу уверенно, почти с вызовом, и Лиде даже стало не по себе от этого пронзительного взгляда. Она даже вздохнула с облегчением, когда в кабинет начали подтягиваться другие ученики.
Никто не оценил приход нового мальчика в класс. Ира Ковалева косилась на своего соседа по парте и явно была недовольна тем, что к ней посадили новенького, который имел не самую лучшую репутацию. Сам Вася тоже был не в восторге от своей красивой и умной соседки, и явно не был ею впечатлен.
Лида долго следила на обоими, а после урока попросила Васю задержаться в классе.
— Вася, для того чтобы в коллективе сложились хорошие отношения, нужно постараться сблизиться с ребятами.
Он помотал головой.
— Я не хочу.
— А как же тогда общаться с людьми? Как узнавать что-то новое? Неужели у тебя нет друзей? Я не верю.
Лида говорила все, что приходило ей в голову. До конца перемены оставалось минут семь, и ей нужно было за это время хоть как-то расположить к себе Васю. Почему-то Лиде это казалось очень важным, почти что первостепенной задачей, трудновыполнимой, но вполне посильной.
— Нет друзей. Мой лучший друг остался в Москве.
— Ты из Москвы? – Лида сделала удивленное лицо. Она знала о том, что несколько лет семья Васи переехала из столицы в их небольшой провинциальный городок, но нужно было проявить заинтересованность, чтобы разговорить закрытого ребенка.
— Я из Москвы, — ответил Вася и поднялся со стула, — мне пора. Скоро следующий урок.
Лида кивнула, а сама продолжала смотреть на мальчика, который так сильно напоминал ей ее саму. Грубость, отстраненность, закрытость – это все было у нее в те непростые времена, про которые Лида старалась забыть. Но она знала о том, что любой лед внутри каждого человека можно растопить, но для этого нужно очень сильно постараться.
Через несколько дней Вася явился в школу с ссадиной на лице. Лида не стала задавать лишних вопросов, мальчишки постоянно выясняли между собой отношения, мало ли где и ее ученик мог получить кулаком по лицу. Парень молча сел за свое место, на уроке руки не поднимал, но старательно записывал все в свою тетрадь.
Зато после обеда в школе появилась его мать. Лида к тому времени знала ее имя: посмотрела в документах Васи, которые тот подавал при переводе. Татьяна Игоревна была вне себя, она нервничала и говорила на повышенных тонах.
— Как это понимать? – возмущенно обратилась мать Васи к Лидии. – Мой сын ходит в вашу школу три дня, а уже получил синяк. Куда вообще смотрят школьные власти? Я буду жаловаться!
Лида молча выслушала женщину, а потом спокойно произнесла:
— Это мальчик, а мальчишкам свойственно драться. Удивительно, что, имея шестнадцатилетнего сына, вы об этом не знали. Кто сказал, что Вася подрался в школе?
Татьяна Игоревна поджала губы, но сохранять длительное молчание не смогла:
— А где еще? Он никуда не ходит. Из дома – в школу, из школы – домой. Не надо перекладывать ответственность на меня! Я работаю, мой муж тоже!
— А вы спрашивали сына о том, где он получил ссадину? – уточнила Лида, а, увидев выражение лица Татьяны, сразу же поняла, что той и в голову это не пришло. Или пришло, просто сын не стал ей отвечать?
— Вася не будет о таком говорить, — ответила та, — сами поговорите. У вас же в школе есть психолог?
— Для начала давайте поговорим с ним наедине.
Пришедший в класс Василий молчал и переминался с ноги на ногу. Татьяна Игоревна задавала вопросы, они были громкими и эмоциональными, такими, что у даже у Лиды голова разболелась от ее голоса.
— Татьяна Игоревна, выйдите, пожалуйста, — вежливо попросила Лида, а та возмущенно уставилась на учительницу.
— Что значит – выйдите?
— Это значит – оставьте меня с Василием наедине. При вас он не будет говорить, это же очевидно.
— Вы хамка, — отрезала Татьяна, но из класса вышла.
Василий продолжил молчать. Лида внимательно смотрела на него, чувствуя исходившую от парня не то безысходность, не то тоску. Не было в нем ни агрессии, ни желания спорить и что-то доказывать.
— Вась, что случилось? Откуда на твоем лице такое «творчество»?
— Ударился, — ответил он, — упал.
— На чей кулак упал?
Вася молчал. Было очевидным то, что он больше не скажет ни слова. Нет, не получится у Лиды на данном этапе разговорить его, нужно время и подход.
Возмущенная Татьяна Игоревна все порывалась пойти к директору, но Вася вдруг, схватив мать за руку, повел ее в сторону выхода:
— Пошли домой, мам. Школа тут ни при чем.
На следующий день на пробежке Лида все время думала о Василии и его молчании. Было ясно, что в семье Жалинских что-то происходило. Не мог молодой парень быть таким сам по себе, его явно что-то беспокоило, Лида заметила это еще в его первый школьный день.
По субботам Лида ездила в продуктовый гипермаркет на окраине города: там она закупала продукты на неделю вперед, а в течение рабочей недели старалась по магазинам не ходить. Она копила деньги, мечтала о своей собственной квартире, но для этого нужно было брать ипотеку, для которой, в свою очередь, нужен был первоначальный взнос. Наследства Лиде никто не оставлял, жилья тоже, поэтому она самостоятельно шла к своей цели, бережно откладывая каждый свободный рубль на специальный счет.
Она увидела Татьяну Жалинскую еще издалека. Женщина была в компании мужчины, тот уверенно катил перед собой тележку, а его спутница складывала в нее продукты. Лида не стала подходить к ним, издалека наблюдала за матерью Васи и ее, судя по всему, мужу. Высокий, худощавый, весь какой-то дерганый. На Лиду словно огромной лавиной опустилось ощущение дежавю. Неприятное ощущение, из-за которого она вдруг резко захотела выйти из магазина, так ничего толком и не купив.
Выбежала на улицу, отдышалась, потом решительно пошла в сторону автобусной остановки. Нет, не хочет она нос к носу сталкиваться в магазине с Татьяной, разговаривать им было не о чем, да и женщина, судя по всему, все еще сердилась на учительницу за непозволительный тон.
Пришлось покупать продукты в обычном магазине, и этот сбой в жизненном распорядке Лиды стал неприятным последствием знакомства с Жалинскими.
Вася не менялся. Ни с кем не сближался, держался от ребят особняком. Они тоже не пытались сдружиться с новеньким, который отстранился от всех и был как будто чужим в общем коллективе. Лиде было жаль его, хотелось как-то помочь парню, только вот как, если он этого сам не хотел.
А потом вдруг он перестал ходить в школу. Его не было сначала во вторник, потом в среду и четверг. Лида сразу же позвонила Татьяне, но та не ответила на звонок и не перезвонила учительнице. А к пятнице в школе стало известным о том, что Вася сбежал из дома. Об этом Лида узнала от своей коллеги Анны, которая жила в соседнем от Жалинских доме.
— Полиция приезжала, что-то там фиксировали. Я не знаю, почему родители Васьки про него в школе не сообщили. Полиция приходила еще вчера вечером к директору, тебя уже не было в школе.
Лида крепко задумалась. Вася сбежал из дома, а его родители не побежали в школу, чтобы сообщить об этом. А вдруг у их сына появился в классе друг, у которого Вася мог прятаться? Неужели Татьяне такое в голову не пришло? И ведь женщина даже не перезвонила Лиде, не сообщила ей о пропаже сына, не попросила о помощи!
После своего урока Лидия попросила ребят из своего класса остаться.
— Пропал Вася Жалинский, — сообщила она, — ушел из дома во вторник, до сих пор его нет дома. Может быть, кто-то что-то знает?
На ответ учеников Лида особенно не рассчитывала, но и надежды терять не хотела.
— Видела я его вчера, — послышался голос Иры Ковалевой, — возле вокзала. Мы бабушку провожали, а он сидел в зале ожидания на скамейке. Только больше ни о чем меня не спрашивайте, я не отвечу, потому что с этим странным типом я не общаюсь.
— Спасибо, Ира, — искренне ответила Лида, а после уроков отправилась в сторону вокзала. Нет, она не рассчитывала на удачу, Вася мог еще вчера быть там, а сегодня оказаться в другом месте. Но Лида надеялась, она так хотела разобраться в том, что творилось в жизни несчастного ребенка, который не смог ужиться ни в одной школе, а теперь еще из дома сбежал.
— Вы не видели парня высокого и лохматого? – спрашивала Лида у случайных встречных. – В зеленой куртке, кроссовках темно-зеленых.
Все пожимали плечами и равнодушно бежали по своим делам. Кто-то уезжал, кто-то встречал близких, и никому не было дело до какого-то лохматого парня в зеленой куртке.
— Женщина! – Лида не сразу сообразила, что это обращение адресовано ей. Она обернулась и увидела уборщицу, стоявшую недалеко от билетной кассы со шваброй в руках. – Вы парня ищете в зеленой куртке? Он там, у товарного поезда трется.
Лида метнулась в сторону железной дороги. Увидела товарный поезд, несколько вагонов которого были приоткрыты. Лида заглядывала в каждый, завала Васю по имени. Она бы, наверное, и вовсе не заметила его, но еще издалека увидела собаку, гавкавшую на кого-то, стоявшего с другой стороны платформы. Это был Вася. В руке у него был надкусанный пирожок, а на лице – выражение полной безысходности. Еще зеленоватого цвета синяк, в понедельник которого на лице парня еще не было.
— Зачем вы тут? – спросил он недовольно, но сбегать не собирался.
— Тебя отчим бьет? – без лишних предисловий спросила Лида, тяжело дыша. Хоть она и делала ежедневную пробежку, расстояние в несколько сотен метров вдоль железной дороги оказались тяжелыми, видимо, очень уж она торопилась.
— Не ваше дело, — буркнул Вася и опустил голову.
— Меня тоже бил! – крикнула Лида, да погромче, чтобы Вася слышал ее сквозь звуки проезжавшего мимо поезда. – Бил с десяти до тринадцати лет. Сильно!
Вася поднял глаза и неожиданно шагнул в сторону Лиды. Вместе они пошли к вокзалу, там уселись на скамейке. Только тогда Вася заговорил:
— Я его ненавижу.
Эти слова были произнесены с такой болью, что Лиде стало не по себе. Конечно, она не зря увидела в нем родную душу, Вася не просто так напоминал ей ее саму.
— И я своего ненавидела. Когда мне было девять, моя мама попала под машину. Стала инвалидом, долго лежала дома, сама не могла ходить и обслуживать себя. Мой отчим тогда постоянно повторял о том, чтобы она поскорее сдохла. Мама умерла через полгода, а я осталась с ним. Когда они поженились, он удочерил меня, а потом исполнял обязанности отца. В его понимании быть отцом – это бить и издеваться. А я… Я никому не говорила об этом, потому что мне было стыдно признаться в том, что меня почти ежедневно лупят ремнем и поливают грязью.
Вася выбросил в мусорное ведро недоеденный пирожок, потом тяжело вздохнул:
— Мама не хочет верить в то, что он меня бьет. Она его любит, а меня нет. Я пытался сказать отцу, но папа не общается со мной из-за мамы. Она изменила ему, ушла к отчиму, и с тех пор он не общается ни с кем. И со мной тоже из-за своей обиды. Типа я мог остаться с ним, а остался с мамой, и за это он не может меня простить.
— У тебя есть отец, — сказала Лида и легонько коснулась руки своего ученика, — у меня не было никого. Только бабушка, которая забрала меня после того, как отчима разбил инсульт. Но перед этим были три года ужаса и безысходности.
— У него был инсульт? – спросил Вася, и его лицо наполнилось надеждой. – Он получил по заслугам?
— Получил, — ответила Лида, — сначала один инсульт, потом второй. Знаешь что, поехали со мной в одно место?
— Куда? – удивленно спросил Вася, но уже шел вслед за Лидой.
Она усадила парня в такси, назвала адрес. Это был дом за городом, в котором жил тот, с кем она не виделась больше десяти лет, но адрес которого знала наизусть.
Машина остановилась у забора, и Лида уверенно вышла из машины. Сколько раз она себе представляла то, как приедет к этому дому, как подойдет к забору, увидит его… Думала об этом, но поехать не решалась. Теперь вот решилась, потому что хотела помочь другому человеку.
— Кто это? – негромко спросил Вася, заглядывая за забор.
На крыльце дома стояло инвалидное кресло. В нем сидел человек, равнодушно смотревший по сторонам. Его взгляд блуждал, а потом вдруг замер, остановившись на Лиде. Она почувствовала знакомую дрожь, ту самую, которую чувствовала в те моменты, когда он брал в руки ремень. Только вот никакого ремня в его руках уже не было, да и руки болтались как плети, и этот человек не мог сделать ничего, кроме как беззвучно пошевелить губами.
— Я больше не боюсь тебя, — пробормотала Лида, а потом ощутила нечто вроде облегчения. Сколько лет она копила обиду, сколько лет жила с ней! Было достаточно просто приехать к этому дому и увидеть то, что случилось с самым страшным человеком в ее жизни.
— Это он? – спросил Вася, а Лида молча кивнула, не сводя взгляда со своего бывшего врага. Бывшего, потому что теперь этот человек был никем. Пустым местом, несчастным инвалидом, получившим по заслугам. Сколько раз он бил ее, вымещая свою злобу и ненависть, истязая беспомощного ребенка и не боясь никакой ответственности.
Лида неожиданно для себя обняла Васю за плечи и прижала к себе. Рядом с ней был точно такой же человек, каким когда-то была она, а ведь Лида всегда была уверена в том, что она – самый несчастный в мире человек и другого такого нет и быть не может. Конечно, она верила в это, пока не встретила его. Васю, одного из тысяч детей, получающих удары незаслуженно и не имея возможность дать сдачи.
Ей стало легче. Они вместе с Васей поехали к ней домой, пили чай, Лида заставила своего гостя принять душ, а потом попросила номер телефона его отца. Вася долго сопротивлялся, но Лида была настойчива.
— Если бы в свое время моей бабушке не позвонила соседка, одному богу известно, что бы со мной было. Я была готова спрыгнуть с крыши дома, чтобы прекратить ад, в котором я жила.
В глазах Васи блеснули слезы. Он продиктовал Лиде номер, а она уверенно заговорила:
— Виктор Егорович? Здравствуйте! Меня зовут Лидия, и я – школьный руководитель вашего сына. Ваш сын находится в опасности, ему нужна ваша помощь. Скажите, у вас есть еще дети?
Конечно, мужчина был обижен. Но ведь он не был маленьким мальчишкой, который готов дуться и обижаться, не обращая внимания на родного человека, нуждающегося в помощи. Пока отец Васи не приехал в город, парень оставался у нее дома. Были выходные, а звонить Татьяне Лидия не собиралась. Глупая женщина, предпочетшая интересы своего нового мужа интересам ребенка, не заслуживала того, чтобы знать о местонахождении сына.
Виктор Егорович при встрече с сыном обнял его.
— Я не знал, — пробормотал он, а Лида, наблюдая за этой картиной, только слезы смахнула. Вася, такой закрытый и холодный, вдруг превратился в маленького мальчика, радующегося приходу отца.
— Спасибо вам за звонок, — горячо благодарил отец Васи Лидию, — если бы не вы… Каким я был идиотом!
— Все мы – наивные глупцы до тех пор, пока не взглянем проблеме в лицо.
Виктор улыбнулся, в его глазах тоже стояли слезы, но это были слезы благодарности и облегчения:
— Обида – это самое бессмысленно чувство, разъедающее человека изнутри. Но, стоит ее отпустить, и сразу становится легче жить.
Лида смотрела на него, не мигая. Какие правильные слова она услышала сейчас, спустя двенадцать лет после того, как освободилась из плена тирана, уничтожавшего ее снаружи и внутри. И сколько лет она потратила на обиду и жизнь в своей скорлупе! А ведь можно было доверять, любить, дарить другим людям любовь и ласку. Как сейчас дарил свою любовь и ласку несчастный отец, разлученный с сыном на несколько лет.
В ту ночь она засыпала почти что счастливой. Долгие годы Лида жила, теребя внутри себя старые страхи и ненависть. Все это словно растворилось в воздухе за последние сутки, стало каким-то бессмысленным и глупым.
В понедельник Вася не пришел в школу, а от директора Лида узнала о том, что Вася со своим отцом уезжают в Москву. Она была рада за парня, а еще благодарила себя за то, что смогла выговориться другому человеку, облегчив жизнь и себе, и ему.
Вася появился в школе на следующий день. Он уже не был похож на того закрытого и забитого парня, которым его увидела Лида несколько недель назад. Перед ней словно другой человек стоял, Вася даже улыбался ей, хотя до этого дня Лида ни разу не видела на его лице улыбки.
— Я пришел попрощаться и сказать вам спасибо, — сказал он, а потом протянул Лиде бумажный пакет. Она сначала хотела отказаться, но передумала. Зачем отказывать человеку, который в свое время не отказался от ее помощи? Может быть, она и в самом деле заслужила это?
Лида обняла Васю, внутри все дрожало от радости и благодарности. Как же долго она ждала этого освобождения от тисков прошлого, и как вовремя смогла их сбросить, ощутив вкус свободы и желания жить дальше совсем другой, не отягощенной обидами и ненавистью жизнью.
Глядя на удаляющуюся фигуру своего уже бывшего ученика, Лида улыбнулась. Прошлого больше не было, было только будущее. Счастливое и наполненное смыслом. Смыслом помогать другим, не прятаться в своей скорлупе и наконец перестать жалеть себя.
