Начальник у Катеньки был мужчиной совершенно особенным. От него пахло духами, а не машинным маслом или, чего хуже, бензином, как от её мужа. И носил он деловые костюмы с запонками на рукавах, а Миша что на себе таскает? Дома — растянутые футболки, которые болтаются на его обрюзгшем теле, как половые тряпки. Уж сколько раз она просила сменить их! Миша недоумевал — а зачем? Комфортно ведь. На работе, в этой грязной шиномонтажке и по совместительству частично автосервисе, опять же футболки или свитера, а поверх — рабочий халат, драный и с пятнами, страшный, как…
— Как вся моя жизнь! Выбрось его и не позорься! — шипела Катенька, заглядывая иногда к нему с коляской, в которой спал малыш.
Шиномонтажка эта была недалеко от дома и по пути в парк, Катя вынуждена была проходить там. Пока Миша, оторвавшись на десять секунд от работы, наклонялся посюсюкаться с дочкой, Катенька нервно озиралась, боясь встретить знакомых. Хотя чего стесняться? Все знали где работает Миша, приятели были его постоянными клиентами, Миша делал им скидочку.
Каково это — работать самой, Катя уже и забыла. До брака она успела потрудиться всего три годика, а потом посвятила себя материнству и быту. Работа в ее жизни была таким коротким и давним эпизодом, что порой ей казалось, будто она просто примерила на себя чужую судьбу, а затем поспешно вернула костюм в гардероб. Заработок Миши позволял ей сидеть дома, так зачем же распыляться? Тем более разница между детьми получилась существенная — целых десять лет. Пока одну поднимешь, потом другую… Катя считала, что вложила в них всю себя и до определенного момента ее все устраивало.
Нет, все же ей повезло, и Катя это понимала. Миша был неплохим мужем, а, главное, удобным. Он зарабатывал, хвалил борщ, смотрел футбол и искренне считал, что предоставил ей все мыслимые блага. Дочки росли, уже почти не нуждаясь в ее ежеминутной опеке, и в жизни Кати стала образовываться пустота… Кастрюли, пыль, мультики по телевизору… Она медленно превращалась в призрака, в тень у холодильника — так ей казалось. А ведь сколько ей? Всего тридцать девять! А что дальше?
И тогда, словно спасательный круг, брошенный с проходящего мимо корабля, позвонили старые знакомые. Предложили работу. Не ахти какую — секретарем в небольшой фирме. Но для Кати, которой на следующий год должно было стукнуть сорок, это был не просто шанс. Это был крик. Последний поезд, уходящий с заросшей сорняками станции ее жизни. «Кому я потом буду нужна?» — думала она, вспоминая недавние провальные собеседования. Никто не хотел брать на работу тетю без опыта и с детьми, а метила Катя в «какое-нибудь чистенькое и приятное место».
— Где можно в рубашечках ходить и общаться с образованными людьми.
— А люди, которые не в рубашечках работают, стало быть, второй сорт для тебя? — уточнил Миша, вскидывая от неприятной мысли бровь.
— Нет, почему же… Просто я… просто я училась, институт окончила. И если уж вырываться из дома, то хочется быть в своей среде, с людьми своего круга, понимаешь о чем я?
— Не очень.
— Ах, ну где тебе! Сидишь на своей шиномонтажке, в пылюке, но ты там хотя бы хозяин!
Миша, после недолгого молчания, буркнул:
—Ладно. Раз берут — надо идти.
Он видел в этом лишь причуду, новое женское увлечение, вроде йоги или вышивания. Пусть развлечётся.
Ее взяли. Должность, с легкой руки начальства, гордо именовалась «офис-менеджер». Пустяк, а приятно. Еще приятнее было то, что ждало ее внутри.
Ее непосредственный начальник, Сергей Артемович, с первой же минуты показался ей существом с другой планеты. Он был ровесником Миши, но на этом их сходство заканчивалось. Если Миша за последние годы обрюзг и теперь напоминал добродушного медведя в растянутой домашней футболке, то Сергей Артемович был стрункой. Идеально сидящий костюм, утонченные запонки, мелькавшие из-под манжет, и эти яркие, почти вызывающие носки, выглядывавшие из-под брюк, — в них была дерзкая частичка свободы. Он говорил на нескольких языках, играл в гольф и пах не пивом и машинным маслом, а дорогим парфюмом с нотками сандала.
Катя расправила давно забытые крылья. Стрижка в модном салоне, элегантный брючный костюм, подчеркивавший еще не утраченную стройность, туфли-лодочки, от которых походка становилась летящей. Она не шла на работу — она парила. И самое главное — она ловила на себе его взгляд. Взгляд Сергея Артемовича был не быстрым и оценивающим, как у других, а долгим, внимательным, изучающим. Он благодарил ее за выполненное поручение одними глазами, и в этих темных, умных глазах при желании можно было прочитать все, что угодно. И Катя прочитала. Ей почудилось, что он скован джентльменскими правилами, ведь она замужняя женщина. И тогда, подумав, она решила проявить инициативу. Снять с него эту обузу приличий.
В тот день начало марта подкупило город несвойственным ему теплом. Намечался корпоратив, но еще не решили где праздновать — директору хотелось сэкономить. Катя стояла у окна, наблюдая, как солнечные зайчики пляшут на горке детской площадки, и вдруг в ее голове, словно вспышка, родилась мысль: от мужа на эти дни надо избавиться. Гениальная в своей простоте и чудовищности идея.
За ужином, когда Миша с аппетитом хлебал солянку, она произнесла это как бы невзначай:
— Миш, как думаешь, твоя тетка, та, что из Нижнего, сильно скучает?
Муж поперхнулся, кашлянул и уставился на нее с недоумением.
— Кать, у нас нет никаких теток в Нижнем. Ты о чем?
— Ну, Миш, не прикидывайся, — голос ее зазвенел от раздражения. — Тетя Оля, сестра твоего отца!
— А, ты о ней. Так она в Великом Новгороде живет, а не в Нижнем. И с чего это ты вдруг о ней вспомнила?
Катя сделала глоток воды, давая ему время осознать, а себе — собраться.
— Может, съездишь, навестишь? Как раз отпуск у тебя на носу. Родственников, кроме нас, у нее, вроде, нет. — Она встала, подошла к нему и присела на краешек табурета, положив руку на его плечо. — Миша, она уже на пенсии. Квартиры сейчас на вес золота! Сколько ей там осталось-то? Не успеешь, будешь потом всю жизнь жалеть.
Миша отодвинул тарелку и смотрел на нее с таким искренним изумлением, будто она заговорила на древнекитайском.
— Тебе что, жить негде? — единственное, что он смог из себя выдавить.
— Нам есть где, — парировала Катя, и в ее глазах вспыхнул холодный огонек. — А о детях ты подумал? Об их будущем?
Миша молча почесал затылок, его взгляд блуждал по знакомой кухне, словно ища ответа на кафельной плитке. Он видел не алчную расчетливость, а странную, внезапно проснувшуюся заботу о семье. И, поразмыслив, оценил этот душевный порыв.
— Ну… ладно, — тяжело вздохнул он. — Съезжу. Как раз в отпуске давненько не был.
***
Проводив Мишу, Катенька почувствовала себя генералом, готовящим решающее сражение. Она не просто ждала удобного случая — она создавала его сама, вышагивая по опустевшей квартире и выстраивая в голове план «контрнаступления» за собственное счастье. И Вселенная, словно оценив ее решимость, тут же подкинула шанс. Сергей Артемович, проходя мимо ее стола, вновь озадачился вопросом о корпоративе в честь Восьмого Марта.
Идея родилась мгновенно, опередив даже мысль.
А почему бы нам не провести его у меня дома!» — выпалила Катя, и сама испугалась собственной смелости. Тут же, захлебываясь, стала аргументировать: девочки у бабушки, муж в отъезде, коллектив маленький, да и для фирмы — сплошная экономия.
Сергей Артемович задумался, его пронзительный взгляд будто пытался заглянуть ей в душу.
— Но насколько это… этично и удобно? Муж не будет против? — спросил он, подбирая слова.
— Он уехал на несколько дней, — ответила Катя, стараясь, чтобы улыбка выглядела легко и непринужденно.
— Знаете, я даже не подозревал в вас такой… корпоративной самоотверженности, — он улыбнулся, и в его глазах мелькнула искорка, которую Катенька сгоряча приняла за восхищение. Ее сердце екнуло. Оценил! — Не каждая сотрудница решилась бы на такое.
— Я давно об этом мечтала! — сорвалось у нее, и она тут же ужаснулась собственной откровенности.
— Что ж, — сказал он, и его голос прозвучал многозначительно. — Мечты должны сбываться.
К предстоящему вечеру она готовилась с тщательностью алхимика, смешивающего эликсир любви. Было перепробовано три платья, пока выбор не пал на изысканное цвета морской волны, которое струилось по ее фигуре, подчеркивая каждую линию. Она испекла торт, расставила свечи, создала атмосферу идеального, как ей казалось, романтического будуара. И вот настал час. Глядя на свое отражение в зеркале за минуту до звонка в дверь, она поймала себя на мысли, что не узнает эту женщину — яркую, соблазнительную, дышащую ожиданием. Шеф точно не устоит.
Гости подтягивались неспешно, заносили ящики с выпивкой и пакеты с закусками. Женщины сияли в нарядных платьях, но главный удар ждал Катю сбоку: Света из бухгалтерии, обычно скромная мышка в бесформенных кардиганах, явилась в обтягивающем платье с умопомрачительно коротким подолом, демонстрируя длинные, идеальные ноги. Катя, стиснув зубы, встретила ее ослепительной улыбкой, за которой скрывалась вспышка чистой, животной злобы.
За столом царила веселая кутерьма. Сергей Артемович парил над всем этим, как изящный сокол, — остроумный, галантный, разливающий шампанское. Он шутил, говорил тосты и даже пообещал всем премию. Катя ловила каждый его взгляд, каждую улыбку, адресованную лично ей, и потихоньку таяла. Наконец, наступила кульминация — танцы. После часа бешеных ритмов Сергей Артемович приблизился к ней.
— Катенька, кажется, мы все немного выдохлись, — сказал он, и его голос был ласковым. — Не найдется чего-нибудь… для души? Стинг, например?
— Конечно! Как я могу вам отказать! — она засуетилась, перебирая треки в ноутбуке, чувствуя, как дрожат ее пальцы. Зазвучала музыка. Это был их момент, ее мысленный саундтрек к началу новой жизни. Она на мгновение закрыла глаза, желая впитать эту секунду, запомнить ее навсегда.
И тут его бархатный голос прозвучал снова, но не для нее:
— Можно вас?
Катенька обернулась. И застыла.
Сергей Артемович, не сводя восхищенного взгляда с улыбающейся Светы, уже вел ее к центру гостиной. Его рука лежала на ее обнаженной спине так естественно и властно, словно он имел на это все права.
Воздух вокруг Кати вдруг стал густым и тяжелым, как сироп. Она начала судорожно хватать его ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Не в силах вынести зрелища, она, шатаясь, проскользнула между гостями и выбежала на кухню. Слезы текли по ее щекам, смывая тщательно нанесенный макияж. Горький комок подкатил к горлу. В отчаянии ее взгляд упал на открытую банку со сгущенкой. Она схватила ее и, не находя ложки, стала засовывать в рот липкую, сладкую массу. Но на душе от этого не становилось ни на каплю светлее и слаще.
— Катюш, ты что, правда, не знала? — тихий голос заставил ее вздрогнуть. На кухне стояла главный бухгалтер Анастасия Павловна, ее умные, усталые глаза видели все. — У них уже месяца три роман. Все в курсе.
Через день Катенька встречала Мишу как героя. Дом был наполнен ароматами свежей выпечки и его любимого жаркого. Пока он, сияя, рассказывал о тетке и ее житье-бытье, она присела рядом и вдруг, отстраненно, залюбовалась им. Его простая клетчатая рубашка, немного мятая после дороги, его крупные, надежные руки, его доброе, открытое лицо…
Ну и пусть он не интеллигент, не щеголяет в дорогих костюмах и не играет в гольф. Не говорит на английском и носит носки самого простого фасона. Зато он — ее Миша. Настоящий. Свой.
И никакой Сергей Артемович, со всем своим лоском и запонками, даже близко с ним не стоял.
