Люська! Выйдешь ты наконец-то или нет, выдь скорее что скажу, — орала со своего крыльца соседка.
Дверь медленно открылась и на пороге появилась Люся, вся распаренная, с подоткнутым подолом старенького платьица. Муж её возился в огороде, ветки старой яблони обрезал, и тут же уши навострил, даже бензопилу отключил, а то не слышно ничего.
Василий только делал вид, что замазывал подсохшие срезы болтушкой из коровяка и глины, но на самом деле его оттопыренные уши аж покраснели от напряжения. Видно не зря бабы болтали на днях, что Наташа Петрова с новым мужем к своим родителям в гости приедет.
— Стыдоба то какая, ты Наталью видала? Ну так сходи, посмотри! — скривилась Татьяна Петровна.
— И что с ней? Что с того, что приехала она? — Люся туго скрутила половую тряпку и отжала воду на землю.
— Так ведь лет пятнадцать не показывалась, позор то какой, совсем девка бессердечная! А тут ишь, заявилась вся из себя, да с детьми малыми. Только не пойму никак почему мужиков двое? Два мужа что ли у ей? С Натахи станется, говорят она в городе чудила, все нервы своим отцу матери истрепала! — Петровна облизала пересохшие губы и хотела что-то ещё сказать, но Люся её оборвала,
— Некогда мне тебя слушать, какое нам до неё дело?
Сама же Люся оглянулась на своего Василия и прикрикнула на него,
— А ты что притих, стоит аж замер, про Натаху услыхал, вон всю болтуху растерял, на себя коровяка накапал. Говорила же варом садовым надо, а тебе лишь бы на халяву, готов везде -овна намазать!
— Ну ты чего, Люсь, да я и не слушал ничего, задумался просто!
Василий тут же завел пилу и стал опять яростно обрезать яблоню, лишь бы Люсю не слышать.
— Ну, ну, небось втихаря пойдёшь смотреть, наверняка побежишь, аж побелел весь, как услыхал! — Люся расправила тряпку, что есть силы тряхнула её, потом намотала на швабру и пошла полы домывать.
А Василий чуть хорошие ветки не срезал, так разошёлся. Помнил он Наташку, помнил, будто вчера всё это было…
Помнил, как было у него с ней, да не раз, как шептал он ей о любви, обещания всякие давал, божился, что только с ней он будет счастлив и никто их не разлучит и ему никто не указ.
Но батя Василия в бараний рог согнул, он с Люськиным отцом давно сговорился.
Отец Люсин в посёлке человек уважаемый и не бедный был. А Васькин батя ему много задолжал, вот и вынудил сына на Люське жениться.
— На кой тебе Натаха? На неё каждый второй заглядывается, а сама нищая, хлопот с ней не оберешься, — увещевал его батя, — А с Люсей будешь и сыт, и всем доволен. Ну постарше она тебя, да всего-то на три года. Так с лица воды не пить, а на фигурку она так и ничего, ночью и не видно.
Наташке Василий сразу правду сказать побоялся, собирался каждый день, да никак не мог, всё оттягивал. До того дотянул, что она от других узнала, что Василий на Люсе женится и свадьба уже скоро.
Потом говорили, что видели её у реки, заплаканную, чуть ли не топиться побежала. Мать с бабкой за ней еле успели, уже на больших мостках стояла, удержали.
Бабы шептались, что отец Наташкин сначала на дочь накинулся, потом к Василию хотел идти разбираться.
Но позже всё стихло как-то само собой, а Наташку Василий встретил случайно в сельпо. Она сквозь него посмотрела, будто он пустое место и продавщице Гале громко сказала, поморщившись,
— Галь, глянь у тебя куры не стухли случайно? Воняет что-то.
Галя засуетилась, стала нюхать сосиски и мясо, а Наташа прошла мимо Василия ни слова не сказав.
В посёлок она больше с тех пор не приезжала.
Говорили, что в городе у тётки живет, одинокой материной старшей сестры Зинаиды. Тётя Зина её к себе на фабрику пристроила, а замуж Наташа вроде тогда так и не вышла.
Вспоминали о ней изредка, бабы посудачить любят. Что мол хамка, не ездит даже к отцу, да к мамке с бабкой, забыла совсем. А к ней мать её ездила с бабкой, а потом и батя Натахин отошёл и тоже стал в город к дочери наведываться.
Больше о Наташе ни слуху ни духу не было, да только её мать с отцом лет пять назад дом новый отстроили, забогатели неожиданно, а с чего вдруг — не ясно было.
Сам Василий с Люсей жил как жил, не хорошо, не худо, как все. Дочку ему Люська родила, Оксанка вся в мать, рыжеватая, шумная. Достатка особого у них и не было, батя Люськин отцу Василия долги простил, и на том решил, что хватит.
Сама же Люська в сердцах иной раз шипела на него,
— Да лучше бы ты на Наташке тогда женился, толку от тебя нет никакого…
Идти к дому Наташи Василий даже и не собирался, ему скандалы дома не нужны. К чему теперь на неё смотреть, лет то уж сколько прошло, всё почти позабыто.
Но он лукавил, сам себя хотел обмануть, в своей слабости не хотел даже себе признаться. А на деле он Наташу вспоминал, ой как вспоминал!
Люську ночью однажды даже её именем назвал, так потом месяц спал на старом диване на терраске, прощения просил, оправдывался, что это в кино так звали героиню, что он случайно ляпнул…
Но на деле конечно не случайно, Наташа ему снилась, и снилось, что на ней он женат и что она так близко, аж голова кругом идёт. А хочет он её схватить — она отдаляется, а потом смеяться как-то странно начинает и в лице меняться. И вот видит он, что уже и не Наташа это, а Люська, и в поту холодном просыпается.
— Ты кричал тут во сне, руками махал, — Люся, Люся, это ты чего? — как то спросила его жена.
— Так это я тебя звал, искал, думал где ты, — выпалил с перепугу первое, что в голову пришло Василий, и от этих слов Люся к нему даже расположилась. Вот тогда то у них Оксанка и родилась, а Люська на холодную веранду его больше не выпроваживала…
Так что не хотел Василий идти, ни к чему ему жизнь свою налаженную портить.
Но через день к Люське кто-то зашёл, они пошептались и жена вышла вся белая лицом, аж веснушки все выступили,
— Ты что же натворил, ирод? Мне теперь как людям в глаза смотреть, а? И молчал, молчал тогда, вот если бы папка мой жив был, он бы тебе устроил сытную жизнь. И она тоже — заявилась через столько лет прошлое ворошить, бессердечная!
— А я что, Люсь… да я же ничего такого, я ж всё для тебя, я как обещался, — лепетал Василий, но Люська только дверью хлопнула, зло крикнув,
— А ты пойди сам и глянь, привезла на всеобщее обозрение! Долго ждала, выждала и отомстила, бессердечная она и есть, в городе такой быть видать научилась! Глянь, глянь, что уж теперь, всё равно услышишь, люди молчать не станут. Лучше уж один раз увидеть, раз всё прояснилось.
— А что глядеть то, Люся? — жалобно спросил Василий, но ответа не дождался.
Он долго мялся, но потом оделся в чистое, кепку натянул с большим козырьком, хотел Люське сказать, что пошёл, раз она велела, уже за ручку двери в комнату, где жена была, взялся, да передумал.
И тихонько вышел из дома и пошёл к Наташкиной избе.
Туда он давно не ходил так напрямки, как раньше. А тут прокрался и близко подошёл.
Наташа сидела прямо на траве и на её руках были двое, мальчик и девочка, похоже двойняшки.
— Наташ, идите обедать! — На крыльцо вышел крупный мужик, похоже тот самый муж, говорили же, что она замуж наконец-то вышла.
— Мы уже идём, видишь Коля и Рита не хотят с улицы уходить, так им нравится, — ответила Наташа.
Она отлично выглядела, стала даже красивее и такая же молодая и притягивающая. Эх, если бы только можно было отмотать, открутить эти почти шестнадцать лет, Василий бы ни за что не ушёл от неё к Люсе, не стал бы отца слушать!
На крыльцо вышел ещё кто-то, то ли мужик, то ли парень, и баском крикнул ей,
— Мам, ну мы ждём, батя голодный, идите скорее.
Василий пригляделся и сердце его рухнуло вниз, как в колодец с ледяной водой.
Дома у него фотография есть, где Василию пятнадцать, а этот парень будто с этой фотки сошёл, так что же, это сын его значит? Она тогда значит беременная уехала? Да как же так…
Наташа с двойняшками
— Сынок, мы уже идём, Коля, Рита, брат вас зовёт, Ваня с папой с голоду там помирают, а ну бегом домой!
Дети побежали вперед, а Наташа вдруг оглянулась, будто его взгляд почувствовала.
Василий резко присел и кепку натянул на глаза.
В душе его плескалась едкая муть, будто он не чужую, а свою несостоявшуюся жизнь подсмотрел, которая могла быть, но он сам её променял не пойми на что.
Василий выждал, когда они ушли, и побрёл домой.
На подходе к дому он снял кепку, плечи расправил и подумал — сама виновата, не сказала ничего, скрыла от него сына, правду люди говорят про Наташу — бессердечная она! Хорошо, что он на ней не женился…
