Валентина Ивановна стояла в прихожей у невестки и не могла поверить в услышанное.
— Кристина, но это же… нечестно.
— Нечестно? — невестка усмехнулась. — А что честно? То, что ваш сын умер и оставил нас одних? То, что я в тридцать лет осталась вдовой с ребенком на руках?
— Но я же не виновата…
— И я не виновата! Но жить как-то надо!
Из комнаты выглянул Данилка.
— Мам, можно мне к бабе Вале в гости?
— Нет! Иди уроки делай!
— Но мам…
— Я сказала — иди в комнату!
Мальчик ушел. Кристина повернулась к свекрови.
— И не вздумайте за ним в школу больше приезжать. И домой к нам не приходите.
— Но он же мой внук!
— Мой сын! И я решаю, когда и как вам видеться.
— Кристина, я же деньги даю…
— Вот именно! Даете деньги — и хватит. Не нужны нам ваши визиты.
— То есть я просто… спонсор?
— Называйте как хотите. Главное — не лезьте в нашу жизнь.
Валентина Ивановна вышла из квартиры как в тумане. Села на лавочку у подъезда, пытаясь осознать произошедшее. Столько лет она жила одной мыслью — помочь внуку, дать ему все самое лучшее. А оказалось, что она просто банкомат.
Дома позвонила старшей дочери в другой город.
— Лена, я тут с Кристиной поговорила…
Выслушав рассказ матери, дочь вздохнула.
— Мам, я тебе давно говорила — странно это все. Почему она Данилку к тебе не отпускает?
— Думала, обижается еще. После смерти Андрея…
— Три года прошло, мам. Она просто тебя использует.
— Что же мне делать?
— Перестань давать деньги. Посмотришь, как она запоет.
— Но Данилка же…
— Мам, ты Данилке все равно не помогаешь. Деньги-то Кристина на себя тратит.
Валентина Ивановна знала, что дочь права. Но как не давать? Это же внук, кровиночка.
Следующий месяц Кристина позвонила по расписанию.
— Данилке на лыжную секцию надо. Лыжи, ботинки, костюм.
— Кристина, я не буду больше давать деньги.
Пауза.
— Что значит — не будете?
— Я знаю, что ты их не на Данилку тратишь.
— А на кого? На себя, что ли?
— И на себя тоже.
— Ну и что? Я мать-одиночка! Мне положена помощь!
— Попроси по-честному. Скажи, сколько нужно и на что. Я помогу. Но не ври про Данилку.
— Не нужна мне ваша помощь! И внука больше не увидите!
Бросила трубку. Валентина Ивановна набрала обратно — не берет. Написала сообщение — не отвечает.
Прошла неделя. Решилась, поехала к школе. Ждала у ворот, когда закончатся уроки. Данилка вышел, увидел ее, обрадовался. Подбежал, обнял.
— Баба Валя! Мама сказала, ты больше не придешь.
— Почему не приду?
— Не знаю. Сказала, что ты нас бросила.
— Я никого не бросала, милый. Просто мама со мной поссорилась.
— Из-за денег?
Мальчик оказался смышленым — понял все сам.
— Да, Данечка, из-за денег.
— Мама всегда из-за денег ссорится. С бабой Светой тоже. Та ей деньги не дала, и мама сказала, что она нам больше не бабушка.
Баба Света — мать Кристины. Значит, и с той из-за денег разругалась.
— Данилка, ты хочешь ко мне в гости?
— Хочу! Но мама не разрешит.
— А если я с ней поговорю?
— Бесполезно. Она сказала, что ты плохая.
Довела внука до дома, попрощалась. Кристина из окна видела — Валентина Ивановна заметила, как занавеска дернулась.
Через месяц новый звонок.
— Валентина Ивановна, одумались?
— О чем?
— Внуку помогать будете?
— При одном условии. Данилка будет ко мне приходить. Хотя бы раз в неделю.
— Еще чего! Не нужны нам ваши деньги!
Но через две недели позвонила снова. Голос уже не такой уверенный.
— Валентина Ивановна, Данилке правда нужна форма. Порвал на физкультуре.
— Привози его ко мне. Вместе в магазин сходим, куплю.
— Не могу. Занят он.
— Тогда извини.
— Вы что, внука бросаете?
— Это ты его от меня прячешь. А я готова помогать, но хочу его видеть.
— Шантаж это!
— Нет, Кристина. Это нормальные человеческие отношения.
Прошло еще два месяца. Валентина Ивановна иногда встречала Данилку у школы. Покупала ему мороженое, конфеты. Разговаривали минут пятнадцать — больше нельзя, мама ждет.
— Баб, а почему ты к нам не приходишь?
— Мама не зовет.
— А почему?
— Спроси у нее.
Мальчик грустнел, но понимал — взрослые проблемы, в которые его не посвящают.
На Новый год Кристина не выдержала. Позвонила, голос усталый.
— Валентина Ивановна, можно Данилку к вам на каникулы отправить? Мне на работу выйти надо.
— Конечно, привози.
— Но это не значит, что я прощаю ваш шантаж.
— Я не шантажирую. Просто хочу видеть внука.
Данилка прожил у нее неделю. Счастливую неделю. Ходили в театр, в цирк, в кино. Готовили вместе, играли в настольные игры. Мальчик оттаял, стал разговорчивым, веселым.
— Баб, а можно я у тебя останусь жить?
— Нельзя, милый. Ты должен с мамой жить.
— Но у тебя лучше.
— Мама тебя любит.
— Она всегда злая. И кричит часто.
— Ей тяжело, Данечка. Одной тебя растить нелегко.
— А ты бы помогала.
— Я готова помогать. Но мама не хочет.
После каникул Кристина забрала сына. На прощание сказала:
— Спасибо, что посидели. Но это не изменит ничего.
— Кристина, давай помиримся. Ради Данилки.
— Нечего мирить. Вы либо даете деньги без условий, либо не даете. Третьего не дано.
И снова потянулись месяцы редких встреч у школы. Валентина Ивановна видела, как внук растет без нее. Становится замкнутым, грустным. Понимает, что взрослые не могут договориться, а страдает он.
На день рождения Данилки — восемь лет — она купила подарок, приехала к школе.
— С днем рождения, милый!
— Спасибо, баб.
— Мама праздник устроит?
— Не знаю. Наверное, нет. Она говорит, денег нет.
Валентина Ивановна протянула конверт.
— Отдай маме. Скажи, на твой день рождения.
— А она возьмет?
— Не знаю. Попробуй.
Вечером Кристина позвонила.
— Не надо было.
— Это внуку на день рождения.
— Все равно спасибо.
— Кристина, может, хватит? Давай нормально общаться. Я готова помогать, но хочу видеть Данилку.
— Я подумаю.
Но так и не передумала. Гордость оказалась сильнее. А может, обида на жизнь, на судьбу, на весь мир.
Валентина Ивановна продолжала встречать внука у школы. Редко, тайком, на пятнадцать минут. Покупала мелочи — ручки, тетрадки, сладости. Не деньги — вещи, которые нельзя продать.
И ждала. Когда Данилка вырастет и сможет сам решать, с кем общаться. Осталось всего десять лет до совершеннолетия. Она доживет. Обязательно доживет. И тогда никто не сможет запретить ей любить внука.
