Утром Роман действительно был добрым.
Разбудил поцелуем, принес кофе в постель. На подносе лежала коробка с новым телефоном.
— Прости за вчера, — сказал он. — Нервы. На работе проблемы.
Елена кивнула. Всегда кивала. Проблемы на работе случались через день.
— Я тут подумал, — продолжил он. — Давай никуда сегодня не пойдем. Посидим дома, посмотрим что-нибудь.
Воскресенье. Можно было бы погулять в парке, сходить в кино, встретиться… С кем встретиться? Не с кем.
— Хорошо, — согласилась она.
Настроила новый телефон. Контактов почти не осталось — работа, родители, Роман. Света не писала. Наверное, поняла, что бесполезно.
День тянулся медленно. Роман лежал на диване, смотрел футбол. Елена готовила обед, стирала, убирала. Обычное воскресенье.
К вечеру он разозлился. Любимая команда проиграла.
— Сделай пожрать что-Вышла из подъезда.нибудь, — буркнул он.
Она пожарила котлеты. Пересолила. Совсем чуть-чуть, сама почти не заметила. Но он заметил.
— Опять! — швырнул вилку. — Ты специально?
— Нет, я…
— Заткнись! Достала уже!
Ушел в спальню, хлопнул дверью. Елена осталась одна на кухне. Смотрела на недоеденные котлеты и думала — сколько еще? Год? Два? Всю жизнь?
Телефон зазвонил. Мама.
— Леночка, как ты? Что-то голос усталый.
— Все хорошо, мам.
— А Роман как?
— Тоже хорошо.
— Может, приедете на майские? Папа так ждет.
Из спальни донесся крик:
— С кем там трещишь?
— Мам, я перезвоню.
Положила трубку. Мама больше не перезванивала. Привыкла, что дочь всегда занята.
Ночью Елена не спала. Лежала на диване и считала трещины на потолке. Тридцать две. Каждую знала, как родную.
Роман храпел в спальне. Громко, с присвистом. Раньше это казалось милым. Теперь раздражало.
В три часа ночи она встала. Тихо, чтобы не разбудить. Прошла на кухню, налила воды. В окне горели огни соседних домов. Там живут люди. У них есть друзья, родственники, коллеги. Нормальная жизнь.
Ключи все еще лежали на полке. Елена взяла их, подержала в руке. Холодный металл успокаивал.
Документы в ящике стола. Но у ящика есть замок. Роман носит ключ с собой, даже дома не выпускает из кармана.
Она подошла к столу, дернула ящик. Заперт. Конечно, заперт.
Но верхний ящик открылся. Там лежали какие-то бумаги, ручки, визитки. И паспорт. Ее паспорт.
Елена взяла его, открыла. Своя фотография смотрелась чужой. Молодая девушка с улыбкой. Когда она последний раз так улыбалась?
В кошельке Романа всегда есть деньги. Кошелек в куртке. Куртка в прихожей.
Она прокралась туда, нашла кошелек. Взяла три тысячи — на автобус хватит. Больше не стала — заметит, начнет искать.
Оделась прямо поверх пижамы. Джинсы, свитер, куртка. Обувь в руках — обуется на лестнице.
Сумку брать не стала. Только телефон и паспорт в карман.
Открыла дверь. Медленно, по миллиметру. Петли скрипнули. Елена замерла. Прислушалась. Храп не прервался.
Вышла на площадку. Закрыла дверь. Ключи оставила под ковриком — пусть думает, что потерял.
На лестнице обулась. Спустилась вниз. Вышла из подъезда.
Ночной город встретил холодом. Апрель, но еще прохладно. Елена поежилась, запахнула куртку.
Автобусы ночью не ходят. До Светы пешком час, может, больше. Но она пошла.
Шла по пустым улицам и боялась обернуться. Вдруг проснулся? Вдруг догоняет?
Но никто не догонял.
Дошла за полтора часа. Ноги гудели, спина болела. Третий этаж, квартира двенадцать.
Постояла у двери. Пять утра. Рано. Но Елена позвонила.
Долго никто не открывал. Потом послышались шаги.
— Кто там?
— Света, это я. Лена.
Дверь распахнулась. Света стояла в халате, растрепанная, сонная. Смотрела на Елену и, кажется, не верила.
— Господи, Ленка! Что случилось?
— Можно у тебя… Ненадолго… Я…
И расплакалась. Первый раз за год. Стояла на пороге и ревела, как ребенок.
Света втащила ее в квартиру, обняла, усадила на кухне. Налила чаю, дала плед.
— Рассказывай.
Елена рассказала. Все. Про изоляцию, про крики, про разбитые вещи. Про то, как стало страшно. Как поняла, что так больше нельзя.
Света слушала и злилась. На Романа, на себя, что не настояла, не вытащила раньше.
— Останешься у меня. Сколько нужно.
— Он будет искать.
— Пусть ищет. Не найдет. А если найдет — полицию вызовем.
— У меня ничего нет. Вещи там остались.
— Купим. Работу найдешь новую. Жизнь наладишь.
Елена смотрела на подругу и не могла поверить. Полгода не общались, а она все равно помогает. Не спрашивает, почему не отвечала, не обижается.
Телефон зазвонил. Роман. Елена не стала отвечать.
Еще звонок. И еще. Потом сообщения:
«Где ты?»
«Немедленно вернись!»
«Я же люблю тебя»
«Прости, я больше не буду»
«Зараза, вернись домой!»
— Блокируй его, — сказала Света.
Елена заблокировала. Потом подумала и удалила номер. Совсем.
— Что теперь? — спросила она.
— Теперь будешь жить. По-настоящему. Восстановишь документы, найдешь работу, снимешь квартиру. Я помогу.
— А если он найдет?
— Не найдет. А если попробует — есть закон, есть полиция. Ты не одна, Лен. Больше не одна.
За окном светало. Новый день. Новая жизнь.
Конечно, будет трудно. Искать работу, жилье, восстанавливаться после всего. Но она справится. Потому что больше не одна.
Самодостаточная пара оказалась мифом. А вот дружба — настоящей. Света доказала это, открыв дверь в пять утра и не задав лишних вопросов.
Роман еще будет звонить, писать, может, даже искать. Но Елена больше не вернется. Хватит быть заложницей чужого настроения. Хватит бояться.
Она достала телефон, нашла мамин номер.
— Мам? Это я. Прости, что рано. Я уйду от Романа. Можно, я приеду к вам на майские? Одна приеду.
