Собачий вой, казалось, пронзил безмолвие спящей деревеньки, впиваясь в самое сердце ночи. Марта Альбертовна Волкова, школьная учительница с глазами, в которых плескалось больше тайн, чем полагалось сельскому педагогу, распахнула скрипучую дверь и вышла на покосившееся крыльцо своего дома. За долгие годы работы в провинциальной школе женщина научилась принимать странности как часть повседневности. Но то, что происходило сейчас, выходило за рамки её привычного понимания.
Марта медленно спустилась по ветхим ступеням. Её пальцы с чуть пожелтевшими ногтями, под которыми виднелись призрачные следы мела, заметно дрожали. Ночь была светлая, звёздная, безветренная. В нескольких метрах от крыльца сидели два пса и словно в поединке пытались перевыть друг друга. Вдалеке им вторили полицейские сирены. Звуки слились в единый протяжный стон. «Видимо, снова кто-то пропал», — подумала Марта.
— А у вас что? — почти менторским тоном обратилась она к животным.
Дворняги разом смолкли и уставились на неё, будто перед ними возникло существо с иной планеты.
— Что случилось? — повторила она, точно скудоумным ученикам.
Собаки, переглянувшись, и в четыре глаза уставились на Марту. Чуть помедлив, старый пёс, подволакивая левую лапу, приблизился к женщине, уселся напротив.
Сентябрьская ночь затаила дыхание. Лишь одинокий сверчок в траве робко коснулся струны, словно неумелый музыкант, ищущий верный лад. Прохладный воздух замер чернотой.
— Да кто ты такая, чтоб сувать свой поганый нос в чужие дела? — прозвучал хриплый, как будто из-под земли голос.
Марта вздрогнула и, нервно озираясь, попыталась понять, кто осмелился заговорить с ней в таком неуважительном тоне. Убедившись, что кроме псов вокруг ни души, она с недоумением вновь уставилась на старую псину.
— Не сувать, а совать, — учительский голос дрогнул.
И снова тишина. Внезапный, пронзительный вой сирены полоснул тишину, будто стальным ножом разрезал тьму на куски, и эхом отозвался в каждом уголке сонной деревеньки, затерянной среди уральских лесов.
Вторая собака подхватила мотив сирены истошным, протяжным воем.
«Оборотни…» — пронзила мысль голову Марты. Яркая вспышка, словно поток молока, залила желтеющий вдали лес и поле.
— Цыц! — вновь прикрикнула Марта и, схватив вилы, прислонённые к крыльцу, решительно двинулась на собак.
Старый, поседевший от времени и пыли пёс замер, а молодой, с острыми, как бритва, ушами, лёг на живот и, повернув голову набок, искоса стал наблюдать за учительницей. И в этот самый миг, приглядись кто-нибудь к ним повнимательнее, он бы заметил в глазах животных нечто невероятно человеческое.
Остановившись в трёх шагах от собак, Марта снова обратилась к старому псу:
— Что здесь происходит?
Седой пёс медленно повернул голову и, вперив взгляд в Марту, заговорил:
— Ты, глупая баба, не понимаешь! Сегодня ночью всё изменится.
Марта, несмотря на охвативший её ужас, попыталась сохранить остатки самообладания. Всю свою жизнь, обучая детей математике и физике, женщина напрочь отвергала мистику и суеверия, считая их отголосками прошлого. Однако сейчас, стоя перед говорящей собакой в лунном свете, она почувствовала, как рушатся все её рациональные убеждения.
— Что именно изменится? — спросила она, стараясь сохранять уверенность, хотя её колени предательски дрожали. Вилы, на которые она оперлась, помогли удержать равновесие.
Пес тяжело вздохнул, словно уставший человек, и от этого вздоха Марта почувствовала, как по её коже пробежал холодок.
— Сейчас не время для объяснений. Скоро ты всё увидишь сама. Марта Волкова, ты — часть этого, хочешь ты того или нет.
В этот миг земля под ногами содрогнулась. Деревья в лесу встрепенулись, а их листва затрепетала, будто стая испуганных птиц, сорвавшись с веток, устремилась в чернильную бездну небес. Вдалеке послышался грохот, похожий на раскаты грома, но в небе не было ни облачка. Марта инстинктивно вцепилась в вилы, чувствуя, как её охватывает леденящий ужас. Женщина внезапно ослепла от яркой вспышки света. В тот же миг она осознала, что надвигается нечто ужасающее, что навсегда изменит её жизнь и, возможно, судьбу всей сонной уральской деревни. За полями, над лесом, разлился молочно-белый свет, высвечивая странную картину: пляшущий отблеск милицейской сирены, двух собак и женщину, окружённую… призрачными силуэтами. Контуры складывались в силуэты её учеников — тех самых детей, которых она учила долгие годы, а затем они бесследно исчезли в тайге. За время работы в школе на памяти Марты их было больше сотни. Но сейчас это были не совсем дети. Скорее — существа, балансирующие между мирами.
— Портал откроется через четверть часа, — проскрипел старый пёс и, вздернув морду к луне, тоскливо завыл, будто оплакивал потерянные души.
Призрачные руки детей тянулись к Марте, их лица — бледные маски тоски и мольбы — застыли в безмолвном крике. Сердце женщины болезненно сжалось, когда в полупрозрачных силуэтах она узнала Ванечку, отличника и доброго мальчика, который утонул в реке прошлым летом. Тело так и не нашли, только одежда осталась у воды. А вот и Маша, исчезнувшая в осеннем лесу, словно растворилась в багряном тумане. Боль, которую Марта годами держала внутри, теперь вырвалась наружу и обжигающей волной накрыла женщину, лицо оросили солёные слёзы. «Лучшие дети — надежда родителей и гордость школы…» — пронеслось в голове.
Судьба не подарила Марте радость материнства, но ее сердце, подобно плодородной ниве, желало дарить любовь. Она щедро изливала ее на учеников, подчас с обжигающей искренностью. Но стоило сердцу привязаться к ребенку, как злой рок безжалостно вырывал его из ее жизни, оставляя лишь зияющую пустоту и эхо детского смеха. Со временем, опаленная горем, Марта выстроила вокруг себя стену и научилась сдерживать чувства. За этой стеной в школе видели лишь злую, равнодушную училку.
— Что вам нужно? — прошептала Марта, не в силах отвести взгляд от жуткого хоровода.
— Они ждут тебя, Марта. Ты — их проводник, — ответил молодой пес, весело вильнув хвостом.
Земля продолжала дрожать, а свет над горизонтом становился все ярче, обжигая глаза. Марта чувствовала, как ее сознание покидает тело, как она растворяется в этом нереальном мире. Старый пес толкнул ее мордой в ногу, словно пытаясь вернуть к действительности.
— Соберись, дурында! Ты нужна нам. Ты должна помочь им пройти портал. Будешь во главе колонны.
Марта судорожно сглотнула, провела языком по сухим губам и, с трудом преодолевая леденящий ужас, сделала шаг вперёд, навстречу призрачным детям. Её руки потянулись к ним, и в этот момент время словно застыло. Весь окружающий мир исчез, оставив только её и призраков — заблудшие души, ожидающие своего часа.
— Они вернутся домой? — спросила Марта.
— Я же говорю, дурында, — старый пёс опустился на землю и поскрёб здоровой лапой за ухом.
Ванечка и Маша, будто лёгкие облачка, казались невесомыми и скользили рядом, но Марта почувствовала, как мальчуган крепко сжал её руку. Она отбросила вилы, решительно взяла Машу второй рукой и улыбнулась. Впервые за долгие годы её взгляд наполнился настоящим, искренним теплом.
— Я знала, — прошептала она. — Я всегда знала, что они не просто исчезли. Я знала, что они вернутся ко мне!
Сирена выла, разрывая тишину. Казалось, она была совсем близко. Собаки подвывали ей в такт, а призрачные силуэты детей становились всё более отчётливыми.
Портал между мирами был готов раскрыться.
— Она не понимает, Макс, — проворчал старый пес, клацнув зубами и повернувшись к молодому. — Человечий рецептор эту частоту волн не ловит, не дано.
Молодой пес тоскливо завыл, словно вторя полицейской сирене, и мотнул головой.
— Никогда они ничего не разумеют, а еще нас, псов, тупыми кличут, пока жареный петух не клюнет, — старый вновь почесал ухо.
Яркий свет и пляски полицейских мигалок становились все неистовее. Марта ощутила странное покалывание в затылке. Реальность вокруг задрожала, будто изображение на старом, сломанном телевизоре и превратилось в чёрно-белое.
И тут случилось нечто невероятное.
Лес, поле, родное крыльцо и дом — всё схлопнулось в одно мгновение. Марта оказалась в огромном куполообразном помещении, заполненном десятками мониторов, транслирующих различные реальности. Знакомые собаки стояли рядом. Раньше они казались обычными земными животными, но теперь в их глазах читалась холодная сосредоточенность. Они выглядели как операторы, управляющие пультом параллельных реальностей.
— Уф, успели, сеанс моделирования завершён, — произнёс старый пёс и уверенно направился к чёрному креслу, виляя обрубком хвоста. Запрыгнул в него и с видимым облегчением откинулся на спинку.
— Земная симуляция №20498-а-б успешно завершена, — эхом отозвался молодой, его голос пронесся под серым куполом.
— Кстати, меня зовут Архивариус, а это Макс, как ты, наверное, уже догадалась, — представился пёс постарше, в его взгляде мелькнула искорка добродушия.
Марта лишь растерянно кивнула, не в силах подобрать слова.
Макс, умостившись на мягкой кушетке, нажал несколько кнопок носом, и Марта увидела, как её собственная реальность свернулась в крошечный голографический шар.
— Что… что это было? — еле слышно прошептала она.
— Просто очередной эксперимент по изучению человеческих реакций в пограничных ситуациях, — невозмутимо ответил Архивариус.
Реальность, которую она считала своей жизнью, оказалась холодной симуляцией, придуманной двумя жалкими блохастыми псами в гигантской межпространственной лаборатории. И она, посвятившая три десятилетия учительству, — всего лишь случайная марионетка в чужом сложном научном эксперименте.
Земля ушла из-под ног, и Марта, словно подкошенная, опустилась в центр белого круга.
— Но зачем? Зачем вам это? — женщина подняла взгляд, полный отчаяния и непонимания.
Архивариус вздохнул. — Пойми, Марта, мы не причиняем вреда людям. Мы просто наблюдаем. Человечество — удивительный, но непредсказуемый вид. Ваши эмоции, ваши реакции на стресс, ваша способность к разрушению и самопожертвованию… Все это — ценные данные для наших исследований. Мы изучаем, как вы справляетесь с неизвестностью, с потерей, с надеждой.
— Как, как вы смеете играть жизнями людей, словно с резиновыми игрушками?! — голос Марты сломался, превратившись в хриплый шепот.
— Ты можешь считать, что твоя жизнь — ничто, пылинка в космосе, пешка в нашей партии. Но поверь, это не так. Каждый прожитый миг, каждая пережитая боль, каждая искра радости — это драгоценный кирпичик в фундаменте познания Вселенной. И кто знает, возможно, именно благодаря тебе, благодаря твоему опыту, мы сумеем отвести руку смерти от другой вселенной, от мира ещё не рождённого.
Марта склонила голову, застыв на мгновение, словно статуя, а затем резким, быстрым движением выдернула заколку из волос. Рыжие локоны волной упали на плечи женщины, сверкая золотом в полумраке. Зеленые глаза вспыхнули озорством, а тишину разорвал звонкий смех, напоминающий звон колокольчиков на ветру.
Архивариус и Макс на мгновение застыли в оцепенении, а глаза расширились от удивления. Марта медленно поднялась, а выражение её лица стало таким, что даже опытные операторы межпространственного управления инстинктивно отдёрнули лапы от пульта.
— А теперь послушайте меня, — в голосе Марты зазвучали металлические нотки, — вы думаете, что контролируете эксперимент? Да вы даже не представляете, кто я на самом деле!
С её пальцев сорвались голубые электрические разряды, а купол лаборатории начал трескаться, словно хрустальное блюдце.
— Я — главный архитектор ваших симуляций, — вскричала она, — и сейчас вы узнаете, что значит быть под настоящим контролем.
Макс и Архивариус вмиг съежились, обратившись в жалкие математические символы. Марта, точно жонглер, грациозно перекидывала их с ладони на ладонь, создавая причудливые комбинации, которые рассыпались веером загадочных знаков. С каждым новым символом реальность менялась.
— Тридцать лет я притворялась сельской учительницей, чтобы следить за вашей работой. Теперь настала моя очередь взять управление в собственные профессиональные руки. Марта щёлкнула пальцами, и в одно мгновение их реальность свернулась, словно старая киноплёнка, а затем разлилась новым, неведомым ландшафтом, где законы физики стали абсолютно иными.
Последнее, что услышали Архивариус и Макс, был тихий учительский голос:
— Урок окончен, мальчики. И весьма печально, что царство Морфея оказалось для вас привлекательнее моего урока.
