Маленькая Соня выходила гулять с бабушкой во двор, и часто видела, как их старенький сосед, а звали его Степан Егорович, шёл мимо, опираясь на трость и неизменно вежливо здоровался с бабушкой с лёгким поклоном головы, а Соне говорил:
— Здравствуйте, милая барышня.
Когда пенсионер уходил домой, Соня спрашивала у бабушки почему Степан Егорович так странно здоровается, не как все, а непременно называет её барышней.
— Он человек искусства, Сонечка, интеллигент и ещё — очень добрый… — улыбалась бабушка Лиза.
Соне было не понятно, что такое человек искусства, и лишь слова «добрый человек» грели её сердце. Уже когда девочка стала учиться во втором классе, слова об искусстве приобрели для неё смысл.
Это когда бабушка водила её в детский театр на постановку или они шли смотреть цирковое представление или, когда по телевизору Соня смотрела балет «Щелкунчик», а бабушка с восхищением восклицала:
— Вот оно, настоящее искусство!
— Значит, наш сосед Степан Егорович тоже так мог прыгать? – догадалась Соня.
— Вот именно. В самую точку, — кивнула бабушка и рассказала, что раньше сосед был танцовщиком в известном коллективе столицы, но не смог танцевать до сорока лет, что для артистов считается уже очень большим допустимым сроком. Но так случилось, что Степан Егорович получил травму ноги, и ему пришлось даже раньше покинуть коллектив, где танцевала и его жена, которая была значительно моложе его. Брак их распался, и бедный Степан Егорович, от переживаний уехал в провинцию, где женился во второй раз на нашей соседке Валентине.
— Ты её не помнишь, Сонечка, — продолжала рассказывать бабушка, — её не стало, когда тебя и на свете ещё не было, но жили они со Степаном дружно, не ссорились. У него взрослая дочка в столице, а у неё от первого брака тоже был сын, который жил за границей. Редко дети их навещали, но Степан Егорович – талант от Бога…Он стал трудиться в местном доме культуры, организовав танцевальный коллектив.
— А его жена тоже была с ним на сцене? – спросила Соня.
— Нет, что ты. Ни он, а тем более ни его Валентина не танцевали. Она работала совсем в другом месте, в нашем НИИ, научным сотрудником. А он настолько трудолюбивый и так радел за своих воспитанников, что даже сам эскизы костюмов рисовал, и следил, чтобы в ателье сшили именно так, как надо.
— Он ещё и художник? – удивилась девочка.
— Да, и я тебя с ним познакомлю поближе, он теперь уже ни при делах, отдыхает на пенсии, но любит детей. Надо к нему напроситься на экскурсию домой, — пообещала бабушка Лиза.
В назначенное время Степан Егорович широко распахнул двери и жестом, напоминающим поклон, пригласил своих соседок в гости.
Соня была поражена обстановкой квартиры, чем умилила и хозяина, и свою бабушку. Большая библиотека, несколько сотен книг, занимала три шкафа. Повсюду на стенах висели картины- эскизы работ театральных костюмов. Они были настолько привлекательными, неповторимыми, как кадры из фантастических или сказочных фильмов, что действительно должны были радовать глаз.
— Вот я на них любуюсь, и вспоминаю наши выступления, успехи, — объяснил художник и танцор, — и меня это греет…
А Соня не могла оторваться от этих картинок. Она расспрашивала Степана Егоровича о каждом костюме, и о персонажах постановок, и он окончательно растрогался и разрешил девочке приходить к нему в гости когда угодно, а также обещал научить её рисовать.
— Может и сундук волшебный свой откроешь? – попросила бабушка Лиза соседа.
— Ты думаешь, что можно так сразу ошарашивать твою впечатлительную девочку? – рассмеялся Степан Егорович и не дожидаясь ответа, пошёл в угол комнаты, где за книжным шкафом стоял настоящий деревенский сундук, покрытый вязаной скатертью.
— Ой, что это? – забежала вперёд хозяина Соня и присела около сундука.
— Раз, два, три! – прошептал бывший артист и открыл крышку сундука, откуда сразу вдруг выпала большая шляпа с разноцветными блёстками по полям, и с ярким красным бантом по кругу.
— Ой, — даже испугалась Соня, но тут же подхватила шляпу и через мгновение уже перед зеркалом примеряла её на себя. Шляпа была ей велика, съезжала на лоб, но девочка, придерживая её одной рукой вдруг начала пританцовывать около зеркала, подобрав полы своего широкого ситцевого платьишка.
— Вот откуда это в ней? – поразилась бабушка Лиза, — ну, уже и в образе Кармен…
— Это по наитию, так и должно быть у настоящего танцора! – закивал Степан Егорович, — давай, давай, Софи, танцуй, как сердце и ноги просят.
Он начал отбивать ногой и хлопками какой-то бешеный ритм и встал около зеркала рядом с девочкой. И тут началось невообразимое! Они оба танцевали один танец. Это было что-то похожее на испанские и цыганские манеры, движения и стиль…Бабушка Лиза тоже начала хлопать в ладоши и даже насвистывать, а у Сони горели глаза, а шляпа буквально волшебным образом руководила танцем девочки.
— Так, поклон. Это очень важная составляющая выступления. Как точка, как уважение к зрителю, и к искусству хореографии… — скомандовал учитель танцев и сам сделал нечто вроде реверанса.
Бабушка хлопала и кричала «Бис», а артисты улыбались…
Потом содержимое сундука было разложено на диване. О каждом экспонате, а это были головные уборы и элементы костюмов, Степан Егорович рассказывал свою историю. Он примерял то на себя, то на Соню, то на бабушку разные береты с перьями, шляпки для дам, или королевские воротники с «брилиантами»…
Соня слушала рассказы и поражалась: как один человек, уже старенький, мог делать так много: и костюмы придумывать, и шляпы изготавливать, и танцевать учить.
— На сегодня, думаю, достаточно… — бабушка с благодарностью уводила внучку домой, — мы ещё придём, а то сегодня, боюсь, она спать плохо будет. Глаза горят как у кошки, а я ведь всегда думала, что она у нас замкнутая и стеснительная…
Теперь Соня подружилась с соседом. Она поняла настоящее значение слов «человек искусства» и очень уважала Степана Егоровича. А он не только рассказывал Соне о своём прошлом, а учил её то рисовать, то танцевать, а то они сидели вместе за изготовлением её новогоднего костюма Золушки. Бабушка шила по эскизу Степана Егоровича платье, а он делал самое трудное – туфельки, обшивая стразами обычные Сонины тапочки.
Девочка была неотразима на празднике, ведь там она исполнила и танец Золушки, который разучила со своим соседом. Теперь у девочки не было свободного времени: кроме учёбы в школе, она стала посещать студию танца, которую в своё время организовал и долгие годы возглавлял её сосед.
Девочка успевала всюду. Она три раза в неделю ходила и на кружок рисования, где особенно хорошо получались у неё картины с историческими персонажами, которые она срисовывала с картин настоящих художников.
— Как повлиял ты на неё, Степан, — не раз благодарила бабушка «человека искусства».
— И не на одну неё. Многие из моих учеников выбрали хореографию своей профессией, а есть и такие, кто стали художниками. Но вот что выберет ваша Соня? Или эти занятия станут для неё только временным увлечением? – спрашивал Елизавету Степан.
А Сонечка подрастала, и всё чаще приглашала своего учителя то на концерт, где танцевала, а то и на выставку своей изостудии.
Но когда пришло время выбирать профессию, то Соня уже набрала такой весомый багаж рисунков, поделок и костюмов своего шитья, что её поступление в художественное училище никого не удивило.
Степан Егорович уже ходил медленно, с трудом, но не пропускал ни одной новости о своей одарённой соседке. Он считал Соню свей последней ученицей и завещал ей свой сундук, с которого и началось увлечение девочки рисованием.
А после окончания училища Соня не остановилась: ей удалось устроиться на курсы художников по театральным костюмам в столице, которые она блестяще закончила, и была принята в один из столичных театров на работу в костюмерный цех.
— Вот и улетела наша птичка, — рассказывала бабушка Лиза Степану Егоровичу, сидя у подъезда, — теперь уж точно не вернётся обратно, как я скучаю, не передать…
— Так её такая задача – дарить людям красоту и радость… — успокаивал сосед бабушку, — она теперь – человек Искусства.
Бабушка вытирала глаза и кивала.
— И потом, — продолжал Степан Егорович, — неизвестно как жизнь сложится… Вот я. Танцевал, и ничто не предвещало… А потом и оказался тут, с вами, добрыми соседями… И что скажу. Я и тут стал счастливым, не меньше, чем на сцене. И это правда. Мои ученики стали для меня семьёй, и жена вторая, Валюша, душа-человек, хотя и далека была от музыки и театра, а любили мы друг друга и не обижали…
— Верно говоришь, Егорович, — согласилась Елизавета, — не важно, чем ты занят, искусством или наукой, или врачеванием… Главное – быть просто Человеком! И в этом вся суть… Потому нам с тобой тут на лавочке и хорошо. И девочке нашей тоже пусть будет счастливо жить…
— Ну, а как у неё там на личном фронте? –поинтересовался Егорович.
— Говорит, что всё хорошо, и пока вся в работе, — пожала плечами бабушка, — у неё да не будет успеха? Она же огонь девка. Даром что ли, в шляпу тогда вцепилась. Испанка… Так что будем ждать из столицы новостей. Тебе первому расскажу.
И верно, через два года Соня вышла замуж за музыканта из оркестра, скрипача, и бабушка ездила на свадьбу в Москву. А потом Елизавета показывала Степану Егоровичу фотографии со свадьбы Сонечки, и передала ему от молодых коробку с угощениями со свадебного стола – шоколадом, мармеладными конфетами, орехами и фруктами. Старику было приятно получить знак внимания от Сони, а к тому же и свои внуки в гости нагрянули. Вот и получилась двойная радость…
