В тот день Сергей остался ночевать на даче. В дверь постучала соседка и остался до утра
В тот сентябрьский вечер, когда воздух над дачным посёлком пропитался сыростью и запахом опавших листьев, Сергей остался ночевать один. Домик, унаследованный от деда, стоял на краю участка, окружённый старыми яблонями, чьи ветви скрипели под порывами ветра. Ему было тридцать шесть, и он, городской житель с усталыми глазами, искал здесь тишины — или, быть может, бегства от жены, чьи упрёки звучали громче любого шторма. В тот день он привёз с собой лишь бутылку вина да старую книгу, надеясь, что ночь принесёт покой.
Часы пробили полночь, когда в дверь постучали — резко, настойчиво. Сергей, вздрогнув, подошёл к окну и увидел её: Нину, соседку с соседнего участка. Женщину лет сорока, с копной тёмных волос и взглядом, в котором таилась смесь вызова и тайны. Она стояла под дождём, закутанная в лёгкий плащ, и дрожала. «Сергей, у меня крыша потекла, вода заливает дом», — сказала она, и её голос дрожал, но не от холода. Он, не раздумывая, впустил её, чувствуя, как что-то внутри него дрогнуло — предчувствие или запретное любопытство.
Они сидели у камина, который он разжёг, чтобы согреть её. Вино лилось в бокалы, разговор перетекал от бытовых мелочей к воспоминаниям, а затем — к чему-то более личному. Нина рассказывала о муже, который уехал на заработки и не вернулся, о долгих ночах одиночества. Сергей, сам не свой, слушал, ловя себя на мысли, что её смех напоминает мелодию, которую он давно забыл. В какой-то момент их взгляды встретились, и тишину разорвал звук упавшего полена. Они не отстранились.
Утро застало их за столом с остывшим чаем. Нина ушла на рассвете, оставив лишь лёгкий аромат духов и смятые подушки на диване. Но дачный посёлок, как паутина, хранит все тайны. К обеду слухи уже гудели: старуха с третьего участка видела свет в окне Сергея, а её сын, проходя мимо, заметил женскую тень. К вечеру история обрела краски: Нина стала «разлучницей», а Сергей — «предателем семьи». Жена, узнав от подруги, примчалась на дачу с криками и слезами, а соседи, высунувшись из окон, жадно впитывали спектакль.
Скандал разгорелся, как пожар в сухом лесу. Ночь с Ниной, пусть и мимолётная, разбудила в нём что-то давно спящее. Он ушёл в дом, закрыл дверь и, глядя на дождь за окном, улыбнулся. Пусть говорят. Пусть судят. Главное — он впервые за годы почувствовал себя живым.
А Нина, вернувшись к своему разрушенному дому, тоже улыбнулась, пряча в кармане записку, которую он успел сунуть ей на прощание: «Если снова потечёт, приходи». И в этом маленьком посёлке, где каждый знал чужие секреты, началась новая, неосторожная глава.
