Работа в милиции — это не только погони и перестрелки, о которых снимают фильмы. Это бесконечные рапорты, потёртые стулья в кабинетах, папки с делами, запах дешёвого табака и старой бумаги.
Но бывают дни, когда привычная рутина взрывается звонком телефона, и ты понимаешь: сейчас всё по-настоящему. В такие моменты каждый сотрудник чувствует тяжесть кобуры на поясе и ответственность за ту маленькую книжечку с гербом, что лежит в кармане.
В середине девяностых, когда страну захлёстывала волна преступности, в линейный отдел внутренних дел на станции «Сосновка» пришёл служить лейтенант Алексей Гордеев. Он не был новичком. Ещё во время учёбы в институте четыре года отдал оперативному комсомольскому батальону. Там, в Уссурийске, он постигал азы сыскного дела: выслеживал карманников на рынках, участвовал в рейдах, отрабатывал приёмы задержания. Теперь его опыт пригодился здесь, среди бескрайних лесов и стальных магистралей.
Был холодный зимний день. За окном валил густой снег, заметая пути и крыши домов. В отделе царило привычное напряжение. Все помнили о войне в Чечне, о терактах, о приказе работать в усиленном режиме. Алексей допивал остывший чай, когда в дежурке резко зазвонил телефон.
— Дежурный, слушаю, — поднял трубку сержант Никитин. Его лицо стало серьёзным. — Так точно, понял.
Он бросил трубку и повернулся к коллегам:
— На станции «Лесная» компания хулиганов избила путейцев. Местных терроризируют. Нужна группа — немедленно!
Начальник отдела, подполковник Орлов, вышел из кабинета:
— Гордеев, Никитин, Ковалёв — с вами участковый Петренко. Получайте оружие и выезжайте. Будьте осторожны — там трое, и уже проявили агрессию.
Через десять минут раздолбанный УАЗик с милицейскими номерами уже выезжал со двора отдела. В салоне пахло махоркой, снежной сыростью и металлом оружия. Алексей молча смотрел в заснеженное окно. Он привык к таким вызовам — в девяностых стычки с пьяными компаниями были делом обычным.
Дорога до станции «Лесная» заняла больше часа. Крошечный посёлок утонул в сугробах. У здания вокзала их уже ждали двое путейцев с перевязанными головами.
— Избили, сволочи, — хрипел старший, Василий Иванович. — Сидели у костра, обедали. Подошли трое, потребовали выпить. Мы отказались — полезли драться. Ребята крепкие, спортсмены видные. Мы отбились как могли, но они убежали в сторону дачных участков. Городские небось…
Алексей внимательно слушал, запоминая детали: рост, одежду, манеру речи. Его ум, отточенный годами работы в ОКБ, уже выстраивал картину происшествия.
— Поехали, — коротко сказал он коллегам. — Объедем дачи, опросим местных.
УАЗик медленно полз по заснеженным улицам. Местные жители, выглядывая из-за заборов, подтверждали: видели троих незнакомцев, направлявшихся к окраине. Одна из старушек показала на крайнюю дачу:
— Там они, в доме у Смирновых. Свет горел час назад.
Группа подъехала к дому. В окнах было темно, но свежие следы вели к калитке. Алексей проверил пистолет:
— Обходим. Я — первым.
Осторожно войдя в дом, они обнаружили следы недавнего присутствия: на столе стояли поллитровая бутылка, недоеденная колбаса, печь была ещё тёплой. Но самих хулиганов не было.
— Смотрите, — указал Никитин на снег за окном. — След один, уходит в лес.
Алексей принял решение мгновенно:
— Я пойду по следу. Вы объезжайте вокруг, перекройте дорогу к станции. Если я не вернусь через час — вызывайте подмогу.
Он вышел на морозный воздух и шагнул в лес. Снег был по колено, каждый шаг давался с трудом. Но Алексей вырос в тайге — для него читать следы было как читать книгу. Этот след принадлежал мужчине лет двадцати пяти, крепкому, рослому. Шаг был уверенным, но уже усталым — видно, беглец не рассчитывал на такую погоню.
Лес его поглотил. Ветви хлестали по лицу, снег забивался в сапоги. Алексей шёл, почти не дыша, вслушиваясь в каждый звук. Он знал: преступник мог устроить засаду, мог быть вооружён. В голове всплывали уроки старого тренера — Бориса Максимовича, который когда-то учил его не только драться, но и чувствовать опасность.
Борис Максимович был легендой в их селе. Отслужив в разведке ВДВ, он научил Алексея не просто приёмам рукопашного боя, а особому состоянию — когда тело и ум становятся единым целым. «Помни, Лёша, — говорил он, — главное — опередить мысль противника. Удар должен приходить раньше, чем он поймёт, что бой начался».
След вёл всё дальше в чащу. Сумерки сгущались, мороз крепчал. Алексей понимал: скоро станет совсем темно, и тогда найти беглеца будет почти невозможно. Он уже собирался возвращаться, как вдруг заметил — след разворачивается. Преступник, сделав круг, возвращался обратно к дачам.
«Хитрый, — с уважением подумал Алексей. — Решил переждать в тепле».
Он свернул к дачному массиву, двигаясь теперь быстрее — по утоптанной дороге. В голове созрел план: вернуться в тот самый дом и устроить засаду.
Дача встретила его тишиной. Алексей осторожно вошёл, прислушался. Ничего. Он снял промокшую куртку, разулся, выжал носки. Босиком прошёл по холодному полу, устроился за печкой — в самом тёмном углу. Теперь оставалось только ждать.
Минуты тянулись медленно. Алексей вспоминал другую засаду — много лет назад, в Уссурийске. Тогда они с ребятами из ОКБ три ночи караулили грабителя, нападавшего на таксистов. Поймали-таки, и тот, к удивлению, оказался тихим студентом из приличной семьи…
Внезапно скрипнула дверь. Алексей замер. В дом кто-то вошёл. Один, судя по звуку шагов. Мужчина прошёл к окну, стал всматриваться в темноту. Алексей видел его силуэт — высокий, широкоплечий. Сердце забилось чаще — пора.
Он сделал глубокий вдох — и издал оглушительный крик, тот самый, которому научил его Борис Максимович. Звук ударил по ушам, парализуя волей. В следующее мгновение Алексей был уже за спиной у мужчины, приставляя ствол пистолета к его спине.
— Руки за голову! На пол! — его голос прозвучал спокойно, но с железной уверенностью.
Мужчина ахнул, но подчинился. Через минуту он уже лежал на полу, а Алексей ловко связывал ему руки куском верёвки — он всегда носил её с собой, не доверяя казённым наручникам.
Включив свет, Алексей увидел перед собой молодого парня с испуганными глазами. Тот молча смотрел на милиционера, не в силах вымолвить ни слова.
— Ну что, побегали? — Алексей устало улыбнулся. — Как звать-то?
— Сергей, — прохрипел парень.
За окном послышался скрип тормозов — подъехали коллеги. Никитин первым ворвался в дом, с пистолетом наготове.
— Всё чисто, — Алексей показал на связанного Сергея. — Этот уже никуда не денется.
Оформление задержанного заняло ещё пару часов. Когда Алексей наконец вышел из отдела, было уже глубоко за полночь.
Он шёл по тихим заснеженным улицам, глядя на тёплые огоньки в окнах. Где-то там люди спали, не зная, что сегодня ночью их покой охраняли такие же, как он — обычные парни в милицейской форме.
Дома его ждал тёплый ужин и спящая семья. Жена, Катя, оставила на столе записку: «Суп в кастрюле, разогрей. Горжусь тобой».
Алексей улыбнулся. Он знал — завтра снова будут рапорты, совещания, бесконечные бумаги. Но сейчас, в этой тишине, он чувствовал — всё не зря. Его работа, такая незаметная и такой важная, делала этот мир чуть безопаснее. И ради этого стоило жить.
