Маме полтинник, а она беременна! Алина была потрясена.
А ведь она поняла, что с матерью стряслась беда, как только открыла дверь. Господи, да что ж это такое! Ни дня покоя не дают…
В квартире стоял тяжелый дух, валерьянка вперемешку с подгоревшим молоком, от которого аж в носу щипало. Из кухни доносился мужской голос. Он был незнакомый, вкрадчивый такой, успокаивающий, как у врача, когда плохие новости сообщает. А из комнаты, где обычно смотрела телевизор бабушка Тамара Петровна, слышался ее жесткий голос:
— Позор! Тебе ведь уже полтинник! Да ты что, Ольга?!
Алина аккуратно сняла туфли. Подошвы противно чавкнули, промокли насквозь, конечно. Что поделать, весна, слякоть проклятая. Весь день моталась по городу как угорелая, главный бухгалтер в их конторе заболела, пришлось срочно подменять, хотя Алина всего год работала обычным бухгалтером после института.
И вот, пожалуйста, приехала домой, а тут такое. Что опять стряслось? Вечно же мама с бабушкой цапаются, ей-богу. То телевизор громко, то суп пересолен, то еще черт знает что.
— Мам? — Алина прошла на кухню.
За столом, накрытым старенькой клеенкой с выцветшими розочками, сидел незнакомый мужчина. Он был крупный такой, седеющий, в клетчатой рубашке. Перед ним стояла кружка, и он механически помешивал содержимое ложечкой. Мать сидела напротив, уткнувшись лицом в ладони, прямо как побитая собачонка.
— Это, видимо, Алиночка пришла, — мужчина первым заметил ее и неловко поднялся. — Виктор. Очень приятно.
Он протянул руку, широкую, теплую. Алина машинально пожала. От него пахло одеколоном «Шипр» и табаком, на подбородке осталась полоска пены после бритья. Обычный мужик, каких полно, добродушное лицо, начинающийся животик, мозоли на ладонях.
— Мам, что происходит? — Алина присела рядом с матерью.
Ольга подняла голову. Лицо было красное, опухшее от слез. Но при этом, странное дело, глаза блестели каким-то лихорадочным, почти счастливым блеском.
— Алинка, — она взяла дочь за руку, сжала до боли. — Я беременна.
На кухне стало тихо, так тихо, что муха пролети — услышишь. Только холодильник гудел, как старый троллейбус, да из комнаты доносилось бабушкино бормотание. Молилась она, что ли? Алина смотрела на мать и никак не могла взять в толк. То есть понимала слова, конечно, но смысл как-то мимо проскакивал.
Беременна? Мать? В ее-то годы? Да это ж… Это ж как?
— Как это? — глупо спросила Алина, прямо как первоклашка какая-то.
Виктор откашлялся.
— Может, мне лучше пойти? Вы тут поговорите в родственном кругу.
— Сиди! — резко бросила Ольга. — Ты теперь тоже наша родня, хочешь того или нет. Так что и проблемы… Проблемы будет решать вместе.
Он покорно сел, и Алина заметила, как он украдкой погладил мамину руку. Нежно так, осторожно. И мать не отдернула ее, наоборот, переплела с ним пальцы.
— Три месяца уже, — тихо сказала Ольга.
Из комнаты вышла Тамара Петровна, величественная, несмотря на старый халат и стоптанные шлепанцы. В руках она держала мобильный телефон.
— Звонила Климовой, — объявила она. — Помнишь ее, Ольга? Лучший гинеколог города. Сказала, что примет завтра же. Сделает процедуру по медицинским показаниям, в твоем возрасте это не проблема. И закончим этот цирк.
— Мама! — Ольга вскочила так резко, что стул опрокинулся. — Я не буду избавляться от ребенка! Слышишь? Не буду!
— Да ты понимаешь, что говоришь?!
Тамара Петровна прошла к окну, отдернула занавеску резким движением, аж кольца на гардине зазвенели. Вечерело, во дворе зажглись фонари.
— Ты роды можешь не пережить, слышишь?! Или родишь больного ребеночка! Господи, да что ж это такое?! Тебе полвека, Оля, это не шутки!
— Я делала ЭКО, — Ольга выпрямилась, посмотрела матери прямо в глаза. — Несколько попыток сделала. Все свои накопления спустила.
Алина ахнула. Боже мой! Да на мамины накопления квартиру в ипотеку можно было взять! Или машину купить хорошую! А мать все спустила на ЭКО? Тайком? Вот это да!
Тамара Петровна медленно опустилась на табуретку. Лицо посерело, руки задрожали.
— Ты что наделала? ЭКО в твоем возрасте? Да ты себе смертный приговор подписала!
— Это мой последний шанс, мама, — Ольга заплакала снова, но уже тихо, без истерики. — Понимаешь? Последний. Я столько лет была одна после того, как Сережи не стало. Думала, все, конец, доживу как-нибудь одна. А потом встретила Витю.
Виктор неловко поерзал на стуле, полез за сигаретами, но спохватился, спрятал пачку обратно в карман.
— Около года назад встретились на дне рождения у Светки. Он сидел такой грустный, оказалось, тоже вдовец, дочка далеко живет. Мы разговорились. И знаешь, мама, — Ольга повернулась к Тамаре Петровне, — я влюбилась. Как девчонка, как в юности. Сердце колотится, руки дрожат, спать не могу.
— Господи, какая пошлость! — Тамара Петровна поморщилась. — В твоем возрасте — страсти-мордасти. Стыдно должно быть!
— А мне не стыдно! — Ольга грохнула кулаком по столу так, что кружки подпрыгнули и зазвенели. — Не стыдно любить, не стыдно жить, не стыдно ребенка хотеть! Да, я старая для этого! Да, риск огромный! Но это моя жизнь, мама! Моя! Слышишь ты или нет? И ты… Ты не имеешь права решать за меня…
Алина сидела между ними и чувствовала себя третьей лишней, честное слово. Вспомнила вдруг, как ее бросил Женька. После нескольких лет отношений просто взял и смылся, сказал, что не готов к семье, детей не хочет, свобода ему, видите ли, нужна. А ведь они встречались со студенчества, планировали свадьбу, квартирку присматривали.
А через неделю Алина увидела его с какой-то беременной девицей в торговом центре, коляску выбирали, гады! Вот тебе и свобода. Просто Алина оказалась недостаточно хороша. Недостаточно красива, умна, интересна, вот и весь сказ.
А ее мать влюбилась, забеременела, борется за свое счастье. Господи, какой абсурд!
От ребенка надо избавиться, твердила Тамара Петровна.
— Моей сестры не стало через несколько месяцев после родов, — глухо сказала Тамара Петровна. — А ведь она моложе тебя была!
Ольга только вздохнула, терпеливо так, но со снисхождением, будто с ребенком говорила.
— Мама, да какая тогда медицина была?! Теперь совсем другое дело.
— А твой диабет? А давление? А варикоз?
— Справлюсь.
— Ты просто не понимаешь, что делаешь!
Тамара Петровна встала, пошла к двери, обернулась.
— Если не избавишься от проблемы, можешь забыть, что у тебя есть мать. И наследство, квартиру, дачу, все племяннице отпишу. Все Наташке достанется.
— Отписывай, — Ольга пожала плечами. — Мне не жалко.
2 часть
1 часть рассказа
Бабушка ушла, хлопнув дверью. Виктор откашлялся:
— Может, мне правда лучше уйти?
— Куда ты пойдешь? — Ольга взяла его за руку. — Живешь у брата в проходной комнате, он тебя уже выгоняет.
Алина удивленно посмотрела на Виктора. Солидный с виду мужик, а жилья своего нет? Тот словно прочитал ее мысли и смутился.
— Бизнес прогорел два года назад. Стройматериалами торговал, кредитов набрал под завязку. Все пришлось продать, квартиру, машину. Долги до сих пор плачу. Брат приютил, да только ему тоже тесно, у него дети.
— И вы хотите ребенка? — жестко спросила Алина. — Без жилья, с долгами? Это как вообще?
— Алина! — мать вспыхнула как спичка.
— Нет, пусть говорит, — Виктор кивнул. — Она права. Я нищий, это факт. Но я работаю, руки есть, голова тоже варит еще. Выкарабкаюсь. И Олю не брошу ни за что, и ребенка тоже.
— Когда рожать? — спросила Алина у матери.
— В октябре.
— Время есть, — Алина встала, прошлась по кухне. — А где жить будете с младенцем? Тут и так не развернуться.
— Что-нибудь придумаем, — Ольга устало потерла виски. — Комнату снимем или ипотеку возьмем.
— На какие деньги? Ты же все на ЭКО потратила!
— Я работаю, между прочим!
— И сколько получаешь? А на коммуналку и еду сколько тратишь, ползарплаты? На остальное ипотеку не дадут.
— Я тоже буду платить, — подал голос Виктор. — У меня бригада, заказы есть.
— С твоими долгами тебе точно ипотеку не дадут, — вмешалась Ольга.
***
Все замолчали. Ольга смотрела в окно, Виктор — в кружку с остывшим чаем. Алина стояла у плиты и думала, вот так живешь, планируешь, мечтаешь — и вдруг все летит к чертям. Вчера у нее была обычная семья, мать, бабушка. Проблемы, конечно, были, разрыв с Женей, вечные ссоры бабушки с матерью. Но это все было понятно, привычно. А теперь что?
— Я поддержу тебя, мам, — услышала вдруг свой голос Алина.
Ольга подняла голову, ее глаза снова наполнились слезами.
— Правда?
— Конечно. Ты моя мать. И если ты решила рожать, значит, так надо.
Виктор благодарно кивнул. Встал, неловко потоптался.
— Я, наверное, пойду. Уже поздно. Оля, я завтра зайду, ладно? Дам… Дам вам время все обсудить…
— Иди, — Ольга поднялась, проводила его до прихожей.
Алина слышала, как они шепчутся у двери, потом щелкнул замок. Мать вернулась на кухню, усталая, но какая-то светящаяся изнутри.
— Спасибо тебе, доченька.
— Мам, а ты уверена? Может, бабушка права? Это же опасно в твоем возрасте.
— Знаешь, — Ольга села, налила себе воды из графина. — Когда папы не стало, я думала, что не выживу. Так любила его. Потом привыкла, работа, ты, дом. И вдруг понимаю, что моя жизнь идет к закату, а я никому не нужна. Ты взрослая, была почти замужем. Мама вечно недовольна.
И тут Витя появился. И знаешь, что он мне сказал на третьем свидании? «Давай ребенка родим». Я сначала рассмеялась, какой ребенок, о чем ты? А он серьезно так: «Хочу, чтобы у нас был общий ребенок. Маленький такой, на тебя похожий».
— И ты поверила?
— А почему нет? Он не мальчик, чтобы красивые слова говорить. Знаешь, сколько раз предлагал пожениться? А я боялась, вдруг не получится, вдруг мама права, позор и все такое. А потом подумала, один раз живем. Один! И пошла на ЭКО.
В коридоре послышались шаги. Тамара Петровна прошла мимо кухни, не глядя на них, закрылась в своей комнате.
— Не простит, — вздохнула Ольга.
— Простит, — Алина обняла мать. — Куда денется. Только не сразу.
Ольга прижалась к дочери, и Алина почувствовала, как мать дрожит, то ли от усталости, то ли от страха. И еще почувствовала, впервые за много лет, что мать пахнет счастьем.
— Тебе спать пора, — сказала Алина. — И Виктору позвони, что все хорошо. Небось, переживает.
— Позвоню, — Ольга улыбнулась. — Спасибо тебе, Алиночка. За поддержку.
Алина осталась одна на кухне. Села у окна, смотрела во двор. Там под фонарем стоял Виктор, курил, поглядывал на их окна. Ждал чего-то. Или охранял?
И тут Алина услышала странный звук: бабушка плакала. Тихо, сдавленно, но плакала. Алина подошла к двери.
— Бабушка? Можно войти?
— Входи, — глухо отозвалась Тамара Петровна.
Алина толкнула дверь. Бабушка сидела на кровати как каменное изваяние, в руках держала старый фотоальбом. На раскрытой странице были черно-белые снимки.
— Это тетя Марина? — тихо спросила Алина, присаживаясь рядом.
— Да. С Наташкой, — Тамара Петровна провела пальцем по фотографии, так нежно, словно гладила живого человека. — Три месяца ей тут. Такая хорошенькая была, пухленькая.
— Бабушка, но ведь медицина сейчас другая.
— Другая, — кивнула Тамара Петровна. — Но возраст у твоей матери немаленький, организм изношен. Природу-то не обманешь, внучка… А твоя мать ЭКО сделала! Втайне от меня! Кучу денег выбросила!
— Может, все обойдется?
— А если нет? — бабушка резко повернулась к внучке. — Если ее не станет, что тогда?
Об этом Алина не думала..
— Твоей матери нельзя рожать, младенец на твоих руках останется. Готова нянчиться? — спросила бабушка Алину. — Свою жизнь положить на чужого ребенка?
— Не чужого, это будет мой брат или сестра.
— Какая разница! — Тамара Петровна встала, прошлась по комнате. — И этот Виктор… Что мы о нем знаем? Голодранец, должник! Небось, специально к ней подкатил, жилье нужно, прописка московская!
— Бабушка, он не похож не афериста..
— Откуда ты знаешь, похож не похож? Может, специально уговорил на ЭКО! Теперь точно не выгонишь, он же отец ребенка!
За стеной послышался шум воды, это мать в душ пошла. Тамара Петровна прислушалась, понизила голос:
— Алина, поговори с ней. Убеди избавиться, пока не поздно. Ты же умная девочка, образованная. Объясни ей риски.
— Бабушка, она взрослый человек. Сама решение приняла.
— Взрослый! — фыркнула Тамара Петровна. — Ведет себя как девчонка! Влюбилась, видите ли! В ее возрасте!
Алина встала, подошла к окну. Виктор все еще стоял во дворе, только достал телефон, с кем-то разговаривал. Жестикулировал. Потом сел на лавочку, голову в руки уронил.
3 часть
предыдущая 2 часть рассказа
— Бабушка, а ты любила дедушку?
— При чем тут это? — Тамара Петровна удивилась.
— Просто ответь.
— Конечно, любила.
— А если бы он появился в твоей жизни сейчас, в твои годы? Ты бы отказалась от чувств из-за возраста?
— Не сравнивай! Я-то не собираюсь рожать!
— А если бы могла? Если бы был шанс?
Тамара Петровна молчала. Потом тихо сказала:
— Иди спать. Завтра поговорим.
***
Утром Алину разбудил запах блинов. Она вышла на кухню. Там уже сидел Виктор, видимо пришел совсем рано, перед ним высокая стопка блинов. Ольга стояла у плиты, в фартуке, румяная. Напевала что-то.
— Доброе утро, Алиночка! — обернулась она. — Садись, блинчики горяченькие!
— Мам, тебе же на работу пора
— Отгул взяла. Мы с Витей в ЗАГС идем, заявление подавать.
Алина чуть чаем не подавилась.
— Вы что, жениться собрались? Прямо вот так сразу?
— А что такого? — Ольга села напротив. — Мы любим друг друга, ребенок будет. Почему не пожениться?
— Мам, может, не надо торопиться?
— Алин, — Виктор откашлялся. — Я понимаю твои сомнения, но я твою маму не брошу, что бы ни случилось.
— Даже если ребенок больной родится?
— Алина! — Ольга побледнела.
— Нет, пусть ответит! А то на словах все д’Артаньяны, а как до дела дойдет, так в кусты…
— Даже если больной, — уверенно сказал Виктор. — Любой ребенок — это счастье. У меня дочка есть Катя. Когда родилась, врачи сказали, у нее порок сердца. Жена хотела отказаться, но я не дал. Сделали операцию. Сейчас здоровая девка, в институте учится.
— А жена где?
— Не стало ее несколько лет назад. Онкология.
Из коридора донесся стук палочки Тамары Петровны. Она вошла в кухню, окинула всех холодным взглядом.
— Доброе утро, Тамара Петровна, — поднялся Виктор. — Присаживайтесь, блины горячие.
— Спасибо, я не голодна, — она прошла к плите, налила воды из чайника. — Ольга, я договорилась с Климовой. Она ждет тебя сегодня.
— Мама, я же сказала, не буду я эту людоедскую процедуру делать!
— Просто сходи на консультацию, послушай, что скажет специалист о рисках, осложнениях. А потом решишь.
— Я уже решила.
Тамара Петровна опустилась на стул, и вдруг …как-то сразу постарела. Она посмотрела на дочь, та держалась за живот, как будто защищая ребенка. Тамара Петровна вздохнула тяжело.
— Тогда сходи ради меня. Пожалуйста, Оля, мне нужно услышать мнение врача, чтобы понимать, к чему готовиться.
Ольга переглянулась с Виктором. Тот кивнул:
— Сходи. Информация лишней не будет.
— Хорошо, — вздохнула Ольга. — Схожу. Но это ничего не изменит.
***
Скоро они сидели в кабинете Климовой: Ольга, Тамара Петровна и Алина. Виктора бабушка не пустила, мужчинам тут не место, сказала.
Доктор Климова оказалась сухощавой пожилой женщиной, седые волосы в пучок, очки на цепочке, белоснежный халат.
— Ольга Константиновна, — она смотрела в карту. — Три попытки ЭКО, последняя удачная. Сопутствующие заболевания гипертония, диабет второго типа, варикоз. Правильно?
— Да.
— Риски вам озвучивали в клинике ЭКО?
— Конечно. Сто раз озвучивали.
— И вы все равно решились?
— Да, решилась! Что поделать, если хочется ребеночка!
Климова сняла очки, потерла переносицу.
— Я буду откровенна. В вашем возрасте и с сопутствующими заболеваниями риски очень высокие. У вас есть дочь, которой вы нужны. Подумайте о ней.
— Я думаю, — тихо сказала Ольга. — Но я также думаю о ребенке, который уже живет во мне. Он не виноват, что его мать старая и больная.
— Никто не говорит о вине. Но медицинские показания для прерывания у вас есть. И сроки еще позволяют.
Тамара Петровна наклонилась вперед.
— Доктор, скажите честно, каковы шансы, что все пройдет благополучно?
— Не так мало, на самом деле. Но даже если роды пройдут успешно, восстановление будет тяжелым. Так что взвесьте все… подумайте…
— Раз шансы есть, то и рожать буду, — упрямо сказала Ольга.
Вышли они из клиники молча. У входа ждал Виктор с букетом ромашек.
— Для моей невесты, — улыбнулся он.
Тамара Петровна фыркнула и пошла к метро. Алина догнала ее.
— Бабушка, подожди!
— Что? — Тамара Петровна обернулась, лицо усталое, постаревшее за один день лет на десять.
— Не уходи так, мама расстроится.
— А меня кто-нибудь спросил, расстроюсь я или нет? Когда она тайком ЭКО делала? Когда замуж за первого встречного собралась?
— Он не первый встречный, они почти год встречаются.
— Почти год! — Тамара Петровна всплеснула руками. — Я с дедом твоим несколько лет встречалась до свадьбы! И родителей его знала, а он моих! А этот кто? Откуда?
Они спустились в метро. В вагоне было душно, пахло потом и дешевым парфюмом. Тамара Петровна держалась за поручень, покачивалась.
— Бабушка, тебе плохо?
— Нормально. Просто думаю, доживу ли до того момента, когда Ольгина глупость проявится во всей красе. Когда этот Виктор сбежит от криков младенца и больничных счетов. Когда твоя мать поймет, что в ее годы вставать по ночам к ребенку — это не то же самое, что в молодости.
***
Виктор фактически переехал к ним, спал на раскладушке в комнате Ольги. Тамара Петровна демонстративно их игнорировала, ела в своей комнате, выходила только в туалет и ванную.
В пятницу позвонила Климова, пришли результаты скрининга. Ольга побледнела, потом сказала спасибо и повесила трубку.
— Что? — Алина вскочила.
— У ребенка может быть синдрома Дауна…
Виктор тут же обнял ее, прижал к себе.
— Что бы там медицина ни показала, мы справимся. Не мы первые, не мы последние.
Тамара Петровна, которая стояла в дверях, отозвалась:
— Довольна? Родишь инвалида, будешь всю жизнь мучиться! И его замучаешь!
— Мама, это только риск! Может, все нормально будет!
— А если нет? Что тогда?
Ольга выпрямилась как струна.
— Тогда буду растить особенного ребенка. И что с того? Виктор прав, не я первая, не я последняя. Любить меньше не буду!
***
На следующий день был назначен амниоцентез. Виктор отпросился с работы, поехал с Ольгой. Алина осталась дома, бабушку одну оставлять боялась.
Ольга вернулась бледная, но спокойная.
— Результаты будут позже, — сказала она.
Прошли самые длинные дни в жизни Алины. Мать почти не ела, похудела. Виктор тоже осунулся, он работал как проклятый, брал любые заказы. Вечерами сидел рядом с Ольгой, держал за руку. Может, и неплохим отцом он будет, как размышляла Алина…
И вот звонок. Ольга взяла трубку дрожащей рукой, слушала. Лицо менялось от страха к недоверию, потом к радости.
— Спасибо! Спасибо вам огромное! — выпалила она, бросила трубку, расплакалась как ребенок. — Все хорошо! Здоровый ребенок! Мальчик! Мальчишка будет!
Виктор подхватил ее на руки, закружил по комнате, как пушинку. Алина тоже заплакала, от облегчения, что ли. Даже Тамара Петровна, стоявшая в дверях как истукан, на секунду улыбнулась. Но тут же снова стала серьезной, как на похоронах.
— Это только один анализ. Впереди еще куча времени, кто знает, что случится.
Но на семейном совете, который собрала через день, Тамара Петровна сдалась:
— Я против этой беременности, против этого брака.
Она помолчала, обвела взглядом всех собравшихся: Ольгу с Виктором, Алину. Потом тяжело вздохнула.
— Но вижу, вас не переубедить. Вы взрослые люди, решение приняли. Поэтому ставлю условия. Первое, рожать, Ольга, будешь по контракту, в лучшем роддоме. Я оплачу. Второе, Виктор оформляет брачный договор. Если уйдет в первые три года, не претендует ни на что. Третье, если со мной что случится до родов, квартира и дача остаются Алине. Согласны?
— Мама! — Ольга покраснела. — Как ты можешь!
— Я подпишу любые бумаги, — спокойно сказал Виктор. — Мне от вас только одно нужно, чтобы Оля была счастлива.
***
Октябрь выдался теплым, золотым. Алина сидела в коридоре роддома, рядом был Виктор, который совсем поседел за эти месяцы. На его пальце обручальное кольцо блестело, новенькое, они с Ольгой месяц назад расписались. С другой стороны сидела Тамара Петровна, нервно щелкая пальцами.
Ольге назначали кесарево, Климова настояла. И вот теперь они ждали окончания операции.
Наконец дверь открылась, вышел врач.
— Поздравляю! Мальчик, три двести.
— А Ольга? — выдохнула Тамара Петровна.
— Все хорошо, сейчас в палату переведем.
Виктор закрыл лицо руками, плечи его затряслись.
Через неделю Ольгу выписали. Михаил, так назвали мальчика, оказался спокойным ребенком. Спал подолгу, ел хорошо.
Виктор оказался прекрасным отцом, и пеленки менял, и ночами вставал. Работу на время забросил, какая работа, когда дома такое счастье.
Тамара Петровна официально с дочерью не разговаривала, хоть и жили они на одной площади. Но тайком через Алину передавала деньги на памперсы, смесь, одежду.
А через полгода случилось то, чего все боялись: Виктор исчез.
Ольга проснулась утром, а его нет. Сбежал по-тихому, ни слова не сказав… Только записка на столе: «Прости. Я слишком слаб для вас. Коллекторы нашли. Грозят не только мне, но и вам тоже, узнали про ребенка. Не могу подставить вас».
Ольга не плакала. Молча покормила Мишку, уложила спать. Потом присела к окну как неживая.
— Знала, — тихо сказала она Алине. — Сердцем чуяла. Слишком уж хорошо все было, слишком гладко. Так не бывает, правда?
Тамара Петровна вышла из своей комнаты.
— Я же говорила! Предупреждала! Но нет, вы же умнее всех!
— Мама, пожалуйста, не сейчас, — Ольга даже не обернулась.
— А когда? Когда ты опомнишься? У тебя грудной ребенок на руках! Без отца! Что теперь делать будешь?
— Растить сына.
— На какие деньги?
— Работать буду.
— С грудным младенцем? Кто тебя возьмет?
Ольга наконец повернулась. Лицо было спокойное, только глаза красные.
— Мама, я не жалею. Слышишь? Ни о чем не жалею. У меня есть Миша. Это стоило всего, и денег, и здоровья, и даже Виктора. Он дал мне самое главное — сына. За это я ему благодарна.
Алина смотрела на них. Мать держала младенца на руках, бабушка стояла в дверях. Между ними была пропасть, через которую никак не удавалось перекинуть мост.
***
Прошел год. Алина держала Мишу, пока Ольга готовила ужин. Мальчик подрос, окреп. Глаза у него были Виктора, улыбка — Ольги. За это время мать перебралась на съемную квартиру, нашла работу, которая позволяла жить более-менее нормально. Да и Алина ей помогала, она искренне привязалась к брату.
Раздался звонок в дверь, и Алина пошла открывать. На пороге стояла Тамара Петровна с пакетами.
— Продукты принесла, — сказала она
Делала она это регулярно, но чаще передавала через Алину. С Ольгой Тамара Петровна так и не разговаривала.
— Гордая она, — сказала Ольга, когда мать ушла. — Я вся в нее пошла. И Мишка, наверное, таким вырастет, упрямым, гордым. Но любящим.
— Мам, может, позвать ее? Помириться? — предложила Алина.
— Нет, Алина. Мы обе свой выбор сделали, она выбрала принципы, я сына. И обе правы по-своему, но вместе нам уже не быть. Слишком больно, слишком много сказано.
Миша заплакал, Ольга взяла его на руки, прижала к себе.
— Тише, мой хороший. Мама здесь. Мама всегда будет рядом.
За окном темнело. Где-то там, в городе, жил Виктор. Или уехал. Или случилось с ним что. Ольга не искала его. Зачем? У нее есть сын, есть Алина. Любимые дети — разве этого мало, чтобы быть счастливой?
А любовь? Любовь никуда не делась. Просто теперь вся она принадлежит маленькому Мише, которому никогда не узнать, какой ценой он появился на свет, какую семью разрушил. И какую создал.
