Девушка пришла ночью. За окном стучал дождь, и Артём открыл дверь, не задумываясь, хотя никого здесь не знал настолько близко, чтобы к нему могли прийти в такое время. Она стояла на пороге и смотрела на него тёмными глазами. По лицу её стекала вода, и он отступил вглубь дома, чтобы девушка могла войти.
-Можно?
Голос её звучал глухо, словно она стояла не рядом, а говорила с ним из глубокого колодца.
-Проходи.
Девушка была босиком, и Артём удивился: она что, шла вот так ночью? Одна? В свете лампочки девушка оказалась куда моложе, чем он думал, совсем ещё школьница, прямо как его ученицы. На щеке у девушки был огромный шрам, будто от ожога.
В этот посёлок он уехал из-за Оли. Артём был всегда в неё влюблён, ещё со школы, но после школы она уехала в Новосибирск, а он остался в родном Омске, не смог оставить маму. Отучился, устроился работать в свою же школу, и в тот год Оля вернулась. Молчаливая, непонятная. Про себя ничего не рассказывала, ничем не занималась, работу не искала. Жила у родителей, по вечерам гуляла с Артёмом. Он был уже не тот робкий юнец, что в школе, и сам сделал первый шаг.
Ему казалось, что они встречаются. Он дарил ей букеты, водил в кафе, провожал до дома. Иногда Оля ночевала у него. Они слушали Стинга, смотрели новые фильмы, которые он брал в видеопрокате, говорили обо всём на свете. Артём даже кольцо уже присматривал, хотя понимал, что рано, да и не знал ничего про Олю и её жизнь – она продолжала молчать, даже когда он спрашивал напрямую.
А потом Оля забеременела. Артём обрадовался, решив, что это даже лучше, а она вдруг сказала:
-Это только мой ребёнок. Я дам ему свою фамилию. А отчество папино будет.
Артём онемел. Он смотрел в серые глаза Оли и не мог поверить, что она говорит серьёзно.
-Это и мой ребёнок тоже, – тихо сказал Артём.
Оля упрямо замотала головой.
-Не смей никому говорить, понял?
Артём не сразу сдался, нет. Он говорил с ней, упрашивал, приводил доводы. Оля была неприступна. А потом сказала:
-Я люблю другого. И хочу быть для него всегда свободной.
Это ранило Артёма. Он не мог понять, как это: любить одного, а спать с другим? Когда в июле у Оли родился мальчик, он всё же приехал на выписку. Но она прошла мимо, словно была незнакома с ним. И тогда он уволился из школы и уехал в первый попавшийся посёлок, где нужен был учитель.
-Вы знаете, оттуда никто не возвращается, – сказали ему в отделе образования.
-Там так хорошо? – усмехнулся он.
-Не совсем…
Школа была странная. И посёлок тоже. Артём не мог объяснить, что не так, но было такое чувство, будто ему всё время что-то недоговаривают.
-Контингент у нас сложный, – сказала директор школы.
Но почему сложный – не объяснила. Впрочем, вскоре Артём и сам это увидел. Дети были либо похожи на сомнамбул, достучаться до которых было весьма непросто, либо, напротив, абсолютно неуправляемы, но при этом сообразительны, так что у Артёма не всегда получалось ответить на их каверзные вопросы. Старшеклассницы так вообще изводили Артёма, выставляя в проход ноги в коротких юбках и томно хлопая длинными ресницами.
-Ты откуда? – спросил он у девушки.
В школе такой точно не было, он всех запомнил.
-Я замёрзла, – вместо ответа произнесла она.
Артём принёс ей полотенца и одеяло, поставил чайник.
-Ты учитель? – спросила девушка.
-Да. Я тебя не знаю. Ты уже окончила школу?
-Можно сказать и так.
Они пили горячий чай и молчали. Артём чувствовал себя страшно неловко: ночь, незнакомая девица, чужое странное место.
-Тебя как зовут? – спросил Артём, садясь напротив.
Она покачала головой, уставившись на свои грязные ноги.
-Имена здесь… Они ничего не значат. Стираются.
-Ты из посёлка? Где твои родители?
-Они спят. Все всегда спят. Или делают вид, что спят. Ты задаёшь много вопросов. Зачем?
-Я учитель. Мне положено задавать вопросы.
-Лучше не будить спящих собак.
Эта фраза была настолько странной, что Артём почувствовал, как по спине пробежал холодок.
-Что будить? О чём ты?
Она поставила недопитую кружку на стол.
-Ты здесь чужой. Чистый. Ты не чувствуешь этого дыма?
-Какого дыма? – Артём наклонился к ней.
Она снова покачала головой, и в её движении была бесконечная усталость.
-Неважно. Забудь. Просто… Если ты вдруг почувствуешь запах гари, спроси себя, откуда он. И запомни ответ.
Она поднялась и двинулась к двери.
-Погоди! Что запомнить? О чём ты?
На пороге она обернулась. В её глазах стояли слёзы.
-Спроси меня завтра. Если для тебя наступит завтра. И если ты вспомнишь, о чём мы говорили.
Утром ему даже показалось, что это был сон, не более. Но мокрые полотенца на кухне и кружка с недопитым чаем говорили о другом.
Артём решил спросить про девушку у Кати. Катя работала учительницей начальных классов, была самой молодой из учителей, так что неудивительно, что они сразу сдружились.
-Ты знаешь, что за девушка со шрамом на щеке? – спросил он.
Катя побледнела.
-Нет, – ответила она.
Артём видел, что она врёт, но не мог понять, почему. Катя единственная относилась к нему с явной симпатией: угощала его пирожками и печеньем, которые пекла сама, помогала с непослушными старшеклассниками.
-Что здесь происходит? – спросил Артём. – Почему вы все боитесь вопросов?
Но Катя не ответила.
И тогда Артём позвонил Оле.
-Ты можешь узнать что-нибудь про посёлок, где я работаю? – спросил он.
-А как твой сын, ты не хочешь узнать?
-Ты же сказала, что это только твой сын? Хочу, конечно.
-Я пришлю тебе фото, – пообещала Оля.
Артём никогда не понимал женщин: то она говорит, что он не имеет никакого отношения к мальчику, то присылает фотографии.
С фотографией было небольшое письмо.
«Ничего интересного про твой посёлок я не нашла. Единственное, несколько лет назад там сгорела школа, погибло много детей. Жуткая история».
Мальчик был похож на Олю: те же серые глаза, курносый нос. Но волосы рыжие, как у самого Артёма.
Про пожар он ничего не слышал. И школа не была похожа на отстроенную заново: фасад облупленный, в кабинетах давно не было ремонта. «Оля что-то напутала» – решил он.
Один раз он спросил про пожар у Кати. Она покачала головой:
-Нет, что ты. Ничего такого не было. Жуть какая! Я бы не смогла после такого жить. Все эти дети мне как свои.
Он уже и сам привязался к детям. Они были умные, куда умнее, чем его прошлые ученики, даже те, что ходили как сомнамбулы: почти на любой вопрос отвечали правильно, видимо, хорошо учили уроки. Когда он сказал об этом мальчику с щербинкой между передних зубов, тот засмеялся и сказал:
-Да мы это уже проходили!
-Когда? – удивился Артём.
-Много раз, – отмахнулся мальчик.
Смысл сказанных слов был непонятен Артёму. А ночью к нему снова пришла та девушка.
-Привет, – как ни в чём не бывало, сказала она. – Угостишь чаем?
Она снова была босиком, хотя дождя не было. Артём спросил:
-Ты всегда ходишь без обуви?
Девушка пожала плечами.
-Туфли всё время кто-то прячет.
-Кто? – не понял Артём.
-Другие дети.
Он приготовил чай, и они пили его в ночной тишине.
-Тебя дома не потеряют?
-Не, – отмахнулась девушка. – Они все спят.
Она сжала кружку тонкими пальцами и спросила:
-Ты можешь мне помочь?
-Да, конечно. Что нужно сделать?
Он тут же пожалел о своих словах: мало ли, о чём она попросит.
-Ты здесь чужой. Можешь узнать, кто виноват в пожаре.
Это был не вопрос. Утверждение. Артём вспомнил про их первую встречу и про письмо Оли. Но ведь Катя говорила, что никакого пожара не было. Он сказал об этом вслух.
-Она не помнит, – ответила девушка. – Они все ничего не помнят.
По спине у Артёма пополз холодок. Он не верил в сказки и потусторонние силы, но сейчас ему казалось, что всё, что происходит – это какой-то ужастик с ТВ-3.
-Хорошо, – пообещал он. – Узнаю.
Артём снова написал письмо Ольге. И попросил найти заметку про пожар. Спросил, как растёт сын. Ольга ответила длинным письмом, в котором подробно описывала свою жизнь с мальчиком, вложила несколько фотографий. Артём смотрел на мальчика и думал: «Что я вообще здесь делаю? Я должен быть рядом с ними!». Но мальчик всё ещё носил чужую фамилию. А Ольга его не звала обратно.
Между ними завязалась переписка. Они говорили обо всём на свете, как и раньше. Артём рассказывал ей про работу, она про сына. Дни тянулись, один был похож на другой.
-Завтра пойдём смотреть птиц, – говорил Артём детям.
-Завтра будет буря, – отвечали ему дети. – Лучше в следующий вторник.
Откуда они знают про бурю, Артём не мог понять, но она и правда случалась.
-Катя, – спросил он однажды. – А куда делся предыдущий учитель биологии?
Лицо девушки исказилось. Ему даже показалось, что она сейчас заплачет.
-Я не помню, – ответила она и убежала.
На Новый год он хотел съездить в Омск. Родителей не стало два года назад, но были другие родственники и друзья. Была Оля и маленький мальчик по имени Миша. Артём хотел увидеть их.
-Не получится, – сказала Катя. – Дороги заметёт.
Она оказалась права: дороги замело, и автобусы не ходили. Артём позвонил Оле, и ему показалось, что она расстроилась. Но обещала написать ему.
-Можешь прийти на Новый год ко мне, – предложила Катя, и щёки её заалели. – Я всё равно буду встречать его одна.
Артём чувствовал, что нравится Кате, но не мог ответить на её чувства: по ночам ему снилась Ольга, которая смотрела на него грустными серыми глазами и говорила, что любит другого. Но на Новый год пошёл к Кате. Они сидели у телевизора и ели оливье. Катя суетилась, пыталась угодить Артёму, и было немного стыдно: получалось, что он, как и Оля, давал повод думать, будто между ними что-то есть.
Когда он засобирался домой, Катя сказала:
-Погоди, давай Иванушек дождёмся. Они будут петь «Я спросил у ясеня».
-Ты в рекламе, что ли, видела?
Она пожала плечами.
-Наверное.
Они дождались Иванушек, и он всё же остался. Домой пошёл утром, чувствуя себя вдвойне предателем.
На крыльце сидела та самая девушка. Он испугался, что она обморозилась: ноги босые, на ситцевое платье наброшена джинсовая курточка.
-Я тебя ждала, – капризным голосом заявила она.
-Прости, – смутился Артём. – Я у Кати был.
-Понятно, что у Кати.
Они снова пили чай. Она молчала и смотрела в окно.
-Не узнал ничего про пожар?
-Прости, нет.
-Ладно.
Артёму было страшно. Любой нормальный человек замёрз бы в такой холод. Но кто она, если не человек?
Когда девушка ушла, он проверил: чай в кружке убыл, плед был тёплым и пах дымом. Она была настоящей.
Оля прислала письмо. В нём были новые фотографии сына, а ещё вырезки из газет. Про посёлок и школу. Про пожар, который был здесь. Пожар случился на экзамене по биологии. По спине пробежал холодок: в статье говорилось, что погибли дети и учитель. Может, поэтому ему и не говорили? Что не испугать? Но как они смогли так быстро восстановить школу.
Когда он взял в руки газетный лист с мутной фотографией, Артём обомлел. На снимке были хорошо знакомые ему девочки – старшеклассницы, которые томно хлопали длинными ресницами.
«В живых осталась только одна девочка, Майя Синицина», – прочитал он.
Рассматривая знакомые лица, он не сразу разглядел её. Девушку, которая к нему приходила, но никогда не училась в школе. Во рту пересохло. Артём даже замотал головой. Что за чертовщина?
Он струсил. Схватил чемодан, скидал туда свои вещи и поспешил на вечерний автобус. По дороге встретил шестиклассника, который всегда правильно отвечал на вопросы, хотя и был похож на сомнамбулу.
-Он не приедет, – вздохнул мальчик. – Автобус сломался.
-А ты откуда знаешь?
Мальчик не ответил и пошёл дальше.
Автобус действительно не пришёл. Зато ночью пришла Майя.
-Все пытались сбежать, – сказала она. – Но ни у кого не получилось.
В глазах Майи Артём прочитал сожаление.
-И много их было?
Она пожала плечами.
-Я не помню. Никто не помнит. Год тянется и тянется. Вы приезжаете и приезжаете. Но ты другой.
-Почему?
-Не все пускали меня. Все боялись. Но сбежать отсюда нельзя.
-А я и не хочу, – соврал он. – Всё равно я там не нужен.
Он достал снимки, которые хранил в коробке из-под печенья.
-Это мой сын. Но он носит чужую фамилию и отчество.
-Почему? – спросила Майя.
И Артём рассказал ей свою историю.
-Она пожалеет, что потеряла тебя, – пообещала Майя.
Артём рассмеялся.
-А ты откуда знаешь?
-Ты совсем не знаешь женщин. А я знаю.
Артём ещё раз посмотрел на сына, провёл пальцем по карточке.
-Расскажешь, что здесь произошло?
-Не в этот раз.
-Про пожар. Ты просила узнать. Это была проводка.
Девушка покачала головой.
-Неправда, – сказала она.
Артём решил снова поговорить с Катей. Каждый раз, как он заводил этот разговор, в её глазах читался испуг. Вот и на этот раз её улыбка сразу потухла. Она нервно провела рукой по волосам.
-Я знаю, о чём ты, – тихо сказала она. – Иногда… – она оглянулась на дверь, будто боясь, что её подслушают, – иногда мне кажется, что я уже проживала этот день. Нет, не день. Год. Много-много раз.
Артём замер, почувствовав, как по коже побежали мурашки. Не один.
-Что ты имеешь в виду?
-Вот смотри, – она нервно засмеялась. – Сегодня я спросила у ребят про птиц. И я уже знала, что Маша ошибётся и назовёт ворону коршуном. Я знала! И знала, что ты подойдёшь ко мне после уроков и спросишь…
Она посмотрела на него, и в её глазах было смятение.
-Я не одна такая. Некоторые учителя, они… Они просто отмахиваются, говорят «кажется». Но мне не кажется! Мы все в ловушке.
Она замолчала, сжав руки в кулаки. Артём видел, как она взволнована.
-Катя, ты говоришь, будто мы в ловушке. Но почему? Как это возможно?
-Я не знаю! – она прошептала отчаянно. – Я не знаю, как и почему. Но я чувствую, что что-то не так. Что чего-то не хватает. Или кого-то.
Она посмотрела на него с внезапной надеждой, словно он мог быть ответом.
-Может, не хватает Майи? – тихо спросил он.
Катя замерла.
-Что ты знаешь о ней? – осторожно спросил Артём.
-Она всегда была тихая. Нелюдимая. Её дразнили… Из-за отца, он кочегар в котельной, руки у неё всегда были… Ну, не очень чистые.
Катя нахмурилась, пытаясь выудить память из какого-то тумана.
-Её все дразнили «замарашкой». А потом… Потом были экзамены. И… – она замерла, глаза её стали пустыми. – И я не могу вспомнить, что было. Ничего. Только запах гари.
Она снова посмотрела на Артёма, и теперь в её взгляде был чистый, неподдельный ужас. Артём и сам замер, ошеломлённый. Всё сходилось. Призрачная девушка, которая боялась дыма. Катя, которая, благодаря своим чувствам к нему, возможно, была единственным человеком в посёлке, способным пробиться сквозь завесу забвения и увидеть правду. И он сам – человек, которому нечего терять. Или есть? Он вспомнил фотографию сына. Мальчика, который так похож на Ольгу, но ведь есть в нём что-то и от него.
Несколько раз он пытался уехать, но каждый раз что-то ему мешало. И потом, ему не хотелось уезжать: он и правда полюбил этих странных детей, ему нравилось находиться рядом с тихой Катей и смотреть на её улыбку.
Майя больше не приходила. Если бы она пришла, он бы снова сказал ей, что пожар случился из-за неисправной проводки. Почему-то он знал, что это важно.
Накануне экзаменов все стали заметно нервными. Старшеклассницы бесконечно провоцировали его, младшие плакали или смотрели в одну точку. Взрослые вели себя спокойнее – или научились притворяться, или просто меньше чувствовали. Артём знал, что что-то нужно делать, но вот что? От Оли пришло ласковое письмо: она надеялась, что когда закончится год, он вернётся в Омск. «Мы ждём тебя», – написала она. Это «мы» грело душу. Может, она разрешит дать мальчику его фамилию. Но для начала нужно выбраться из этого странного посёлка, куда можно приехать, но никак нельзя выбраться.
Катя пришла за день до экзамена по биологии.
-Я боюсь за тебя, – призналась она. – Мы все останемся здесь, а ты… Ты исчезнешь, я знаю это.
Артём нервно усмехнулся.
-Не выдумывай. Я не знаю, что здесь твориться, но… Может, это испарения болот или какое-то аномальное излучение. Не переживай, всё пройдёт нормально.
Катя упрямо замотала головой.
-Ты мне не веришь. Никто не верил.
В глазах у неё стояли слёзы. На секунду Артём подумал: может, она права? Может, здесь и правда происходит что-то не поддающееся объяснению?
-Я знаю, что нужно делать, – прошептала Катя. – Мы должны пойти в заброшенную кочегарку и поговорить с ней. Ты узнал, кто виноват в пожаре?
Артём отвёл взгляд. Он не хотел думать об этом. Хотел забыть о лицах девочек из газетной вырезки.
-Неисправная проводка. Но кто-то думал, что это Майя.
Катя прикусила губу.
-Она хотела бы всё исправить, но не знает как.
-А ты знаешь?
Катя покачала головой.
-Бабушка говорила, что прежде чем прощать других, нужно простить себя, – произнёс Артём. – Я никогда не понимал этих слов, но теперь, кажется, понимаю.
-Тогда пошли к ней?
-Сейчас?
-Нет, сейчас она не покажется. Ночью.
Это показалось Артёму таким глупым. Как в детстве: пойти ночью на чердак, чтобы вызывать духов. Он бы не пошёл тогда, в детстве, но Оля настояла. Духи не пришли, зато он смог поцеловать её в темноте в щеку. Правда, она испугалась и закричала, и главная по подъезду тётя Маша пришла и разогнала их по домам.
Ночью в посёлке было темно. Катя крепко сжала его ладонь, и Артём почувствовал, что она боится. Сам он не боялся. Просто не верил, что у них что-нибудь получится.
Воздух в кочегарке был густым и сладковатым от запаха старой золы и перегорелого металла. Гигантские котлы, давно остывшие, стояли как немые стражи забытой эпохи. Единственный источник света – тусклый фонарик у Артёма в руках. Тени плясали на стенах, сгущаясь в углах, превращаясь в подобия искажённых лиц.
В центре помещения стояло старое зеркало. Катя с Артёмом подошли к нему, но не увидели там своего отражения. Зато увидели её. Майю. Она казалась частью этой темноты – бледная, почти прозрачная. Она не смотрела на них, уставившись в трещину на бетонном полу.
Артём и Катя стояли перед ней. Катя дрожала, не от холода, а от страха.
-Майя, – тихо позвал Артём.
Его голос прозвучал неестественно громко в звенящей тишине.
Девушка даже не пошевелилась. Но сказала:
-Никто не помнит. Только я. Я одна несу это.
-Это не так, – шагнула вперёд Катя. Голос её дрогнул, но она сделала усилие над собой. – Я помню это. Каждый год. Каждый год я встречала любовь и теряла её в том пламени. Останови это, я не могу так больше.
Майя медленно подняла на неё глаза. В них не было ни злобы, ни страха – лишь бесконечная, всепоглощающая усталость.
-Зачем вы пришли? Чтобы сказать, что я сумасшедшая?
-Мы пришли сказать, что ты не одна, – твёрдо сказал Артём. – И что ты не виновата.
На её лице впервые появилось что-то, кроме апатии – лёгкая, горькая усмешка.
-Все виноваты. Они виноваты, что травили. Я виновата, что не остановила это. Не предупредила. Не была там.
-Ты не могла этого знать! – голос Кати сорвался, в нём зазвучали слёзы. – Это была случайность! Чудовищная, нелепая случайность! Никто не виноват!
-Нет!
Майя вдруг вскочила, и тени на стене взметнулись позади неё, как крылья. Воздух затрепетал. Фонарь выскользнул из рук Артёма и упал, и на секунду их окутала абсолютная тьма. Когда свет вспыхнул снова, стены вокруг поплыли, стали полупрозрачными. Сквозь них проступали очертания школьного коридора, залитого алым пламенем.
-Они все думают, что это я! И они правы! Я могла бы что-то сделать! Я могла бы им крикнуть, остановить их! Но я просто сидела дома и плакала! Я ненавидела их! И моё желание… Моё желание, чтобы они исчезли. Оно сбылось!
Она говорила теперь голосом, в котором смешались голоса словно бы нескольких человек. Это был хор отчаяния.
Артём, не дрогнув, сделал шаг вперёд, прямо сквозь мираж горящей школы. Он взял её ледяные руки в свои.
-Твоё желание не сбылось. Ты не желала им смерти. Ты желала, чтобы боль прекратилась. И сейчас она прекратилась. Они давно свободны, Майя. Это ты держишь их здесь. И себя вместе с ними. Ты заслуживаешь покоя.
Катя подошла с другой стороны, обняла её за плечи, словно укрывая от всего мира.
-Прости их, – прошептала она. – И прости себя. Мы прощаем тебя. Все прощают тебя. Пора отпустить.
Майя взглянула на Артёма, потом на Катю. В её глазах бушевало пламя – тысячелетняя привычка к самобичеванию против крошечной искры надежды.
Искра победила. Майя закрыла глаза. Из-под сомкнутых ресниц потекли слёзы. Они не испарялись, а катились по щекам, оставляя чистые дорожки на пыльной коже. Она выдохнула. Долгий-долгий выдох, который, казалось, длился вечность. И вместе с этим выдохом что-то лопнуло. Тихий, хрустальный звук, будто разбилось огромное зеркало.
Оно и правда разбилось. Миражи погасли. Давящая тишина кочегарки сменилась привычным ночным гулом – скрипом деревьев за стеной, шорохом мыши в углу. Воздух стал легче, в него вернулся запах осенней тайги.
Света стояла между ними, почти невидимая.
-Я так устала, – прошептала Майя простым, сломанным девичьим голосом.
-Знаю, – тихо ответил Артём. – Всё кончено.
Она словно таяла в ночной тиши, и когда фонарик снова погас, Артём понял, что теперь они здесь только вдвоём с Катей.
Снаружи, впервые за много лет, медленно и величаво занялось настоящее, ничем не омрачённое утро нового дня.
***
-Ты уезжаешь.
Это был не вопрос. Утверждение. Катя опустила глаза, и Артём был благодарен ей за это – ему не хотелось видеть её слёз.
-Прости, – тихо сказал он. – Меня там ждут.
Она кивнула.
-Я понимаю. Спасибо тебе за всё.
Артёму стало неловко.
-Я ничего такого не сделал.
-Ты же знаешь, что это не так. Ты сделал, и многое. Спас нас всех от забвения.
-Жаль, что Майю не получилось спасти.
Катя, наконец, посмотрела на него.
-Мы все виноваты, – сказала она. – И я тоже. Все видели, как ей непросто, но никто не взялся помочь. Кроме тебя.
Он не знал, что на это ответить. Каждый в чём-то виноват, теперь он это понимал. Он вот уехал, бросив своего сына, не стал сражаться за него, посчитав свою гордость важнее. Артём протянул руку, погладил Катю по щеке.
-Теперь всё будет хорошо.
Она всё же заплакала. От её слёз стало тяжело в груди. Артём отвёл глаза и поспешил прочь – он боялся, что если задержится ещё на минуту, то никогда не сможет уехать. Артём шёл в своё будущее, где его ждал сын и, возможно, ждала Ольга. Она никогда не будет любить его, как Катя. А он пока сам не знал, кого из них будет любить всегда…
