Дома Катя крутилась перед зеркалом в том самом платье.
— Мам, Андрей позвал на выставку! Современное искусство! Можно я опять в нём пойду?
— Это теперь твоё платье.
— Спасибо! Мам, а хочешь со мной сходить? Андрей не против, он даже рад будет тебя узнать!
Нина Петровна представила: она, Катя и молодой красавец Андрей. Как он будет смотреть на Катю — влюблённо, восхищённо. А на неё — вежливо, как на пожилую родственницу.
— Нет, спасибо. У меня дела.
— Какие дела в субботу?
— Уборка. Готовка.
— Мам, ты вечно находишь отговорки! — Катя села рядом. — Почему ты никуда не ходишь? Не встречаешься ни с кем?
— С кем встречаться? Мне сорок пять.
— Ну и что? Это не старость!
«Рядом с тобой — старость», — подумала Нина, но вслух сказала:
— Просто не хочется.
— Мам, ты красивая! Просто надо немного… ну, обновиться! Давай сходим к косметологу? Сделаем причёску модную? Одежду купим?
Нина Петровна смотрела на дочь. Та искренне хотела помочь. Не понимала, что никакой косметолог не вернёт упругость кожи. Никакая причёска не скроет седину. Никакая одежда не спрячет возраст.
— Давай потом, — уклонилась она.
— Вечно ты «потом»! — Катя обиделась. — Я же хочу, чтобы ты была счастлива!
— Я счастлива.
— Нет! Ты грустная! Всегда грустная!
— Просто устаю на работе.
— Мам, давай честно. Ты завидуешь мне?
Вопрос повис в воздухе. Нина Петровна застыла. Сказать правду? Что да, завидует? Что готова всё отдать, чтобы снова быть двадцатилетней? Что смотреть на дочь больно — видеть свою ушедшую молодость?
— Не говори глупости.
— Это не глупости. Я вижу, как ты смотришь. Когда я наряжаюсь. Когда Андрей приходит. Когда…
— Катя, хватит!
— Мам, это нормально! Марькина мама тоже так говорит! Что мы, молодые, не ценим, что у нас есть! А когда теряем, поздно!
— Умная Марькина мама.
— Мам, но ты же была молодой! У тебя было своё время!
Своё время. Да, было. Двадцать лет назад. Промелькнуло как один день. Замужество, рождение Кати, развод, работа-дом-работа. И вот — сорок пять. Полжизни, если повезёт. А скорее — больше половины.
— Было, — согласилась Нина.
— И ты встречалась с парнями! И в платьях красивых ходила! И на тебя смотрели!
— Да, Катя. Всё было.
— Тогда почему грустишь?
— Потому что больше не будет.
Дочь замолчала. Потом обняла:
— Мам, не говори так. Всё ещё будет! Ты найдёшь мужчину! Влюбишься!
Нина Петровна обняла дочь в ответ. Пахло фруктовым парфюмом, шампунем, молодостью.
— Конечно, доченька. Всё будет.
Катя ушла собираться на выставку. Нина Петровна осталась одна. Включила телевизор — там показывали сериал про любовь. Молодые красивые люди страдали, ревновали, признавались в чувствах.
Она выключила. Пошла на кухню, начала готовить ужин. Резала овощи и думала: вот она, её жизнь. Кухня, плита, одинокие вечера. А где-то Катя в чёрном платье покоряет сердца.
Прошла неделя. Нина Петровна смирилась. Приняла. Платье теперь висело в шкафу Кати, среди её молодых, ярких вещей.
В пятницу вечером позвонила подруга Лена:
— Нин, пойдём завтра в кафе! Посидим, поболтаем!
— Не хочется.
— Вечно ты не хочешь! Нам там Серёгу обещали!
— Какого Серёгу?
— Ну, помнишь, с параллельного класса? Развёлся недавно. Сказал, хочет тебя увидеть!
— Лен, мне сорок пять.
— Ему сорок семь. И что?
— Я не готова.
— К чему не готова? Кофе попить?
Нина Петровна хотела отказаться. Но вдруг подумала: а почему нет? Почему она должна сидеть дома, пока Катя веселится?
— Ладно. Во сколько?
— В три! И надень что-нибудь красивое!
Что-нибудь красивое. Нина Петровна открыла шкаф. Старое синее платье, серая юбка, чёрные брюки. Униформа женщины, которая сдалась.
Она пошла в магазин. Не в тот дорогой бутик, где покупала чёрное платье. В обычный, где одеваются обычные женщины среднего возраста.
Выбрала платье. Не чёрное, не обтягивающее. Бордовое, свободного кроя, длиной до колена. Примерила — нормально. Не богиня, но и не уродина.
— Вам очень идёт! — сказала продавщица.
— Спасибо, — Нина не поверила, но платье купила.
В субботу в кафе Серёга узнал её сразу.
— Нина! Ты совсем не изменилась!
Врал, конечно. Но приятно.
Они сидели, пили кофе, вспоминали школу. Серёга рассказывал про развод, про работу, про сына-студента. Нина — про Катю, про свою жизнь.
— А почему одна? — спросил он.
— Не сложилось.
— Красивая женщина не должна быть одна.
Нина усмехнулась:
— Я уже не красивая. Старая.
— Ерунда! Ты прекрасно выглядишь!
— Серёг, давай честно. Мне сорок пять. Я мать взрослой дочери. Какая красота?
— А почему красота — это только молодость?
Она посмотрела на него. Седина в висках, морщины, живот. Но глаза — живые, с искорками.
— А что ещё?
— Опыт. Мудрость. Умение разговаривать. Умение понимать.
— Это всё слова.
— Нет. Знаешь, моя бывшая жена на десять лет младше. Красотка. Но с ней было скучно. Она только о шмотках говорила да о косметологах. А вот с тобой интересно.
Нина Петровна не знала, что ответить.
— Давай встретимся ещё? — предложил Серёга. — В театр сходим? Или в кино?
— Давай.
Дома Катя готовилась к очередному свиданию. В чёрном платье.
— Мам, ты где была? Я волновалась!
— С подругой встречалась. И с одноклассником.
— С каким одноклассником? — Катя заинтересовалась.
— Серёгой. Помнишь, фотографию показывала?
— Тот дядька с усами?
— Он сбрил усы.
— И что он?
— Пригласил в театр.
— Тебя? На свидание? — Катя аж подпрыгнула. — Мам, это же здорово!
— Это просто театр.
— Нет, это свидание! Мам, что наденешь?
— Купила платье. Бордовое.
— Покажи!
Нина Петровна показала. Катя покрутила носом:
— Скучное какое-то.
— Зато мне идёт.
— Мам, может, моё чёрное?
Нина Петровна посмотрела на дочь. На чёрное платье. Покачала головой:
— Нет. Оно твоё. А это — моё.
— Ну, как хочешь. Главное, что свидание!
Катя уехала к Андрею. Нина Петровна примерила бордовое платье ещё раз. Посмотрела в зеркало. Нет, не богиня. Просто женщина сорока пяти лет. Но может, этого достаточно?
В воскресенье позвонил Серёга:
— Нин, на «Чайку» билеты достал. В следующую субботу. Пойдёшь?
— Пойду.
Вечером Катя вернулась домой вся в слезах.
— Мам! Мы с Андреем поссорились!
— Что случилось?
— Он сказал, что я слишком много требую! Что я эгоистка! Что думаю только о шмотках!
Нина Петровна обняла дочь. Гладила по голове, успокаивала. И думала: красота проходит. Молодость проходит. А умение утешить собственного ребёнка — остаётся.
— Мам, я в этом дурацком платье была! Оно не счастливое!
— Платье ни при чём.
— При чём! Хочу выбросить!
— Не выбрасывай. Это хорошее платье.
— Заб
ери себе обратно!
— Нет, Кать. Оно твоё. Просто носи с умом.
— Что значит с умом?
— Платье не делает женщину красивой. Женщина делает платье красивым.
— Философия какая-то.
— Жизнь.
Катя всхлипнула:
— Мам, а у тебя сердце разбивали?
— Конечно.
— И как ты пережила?
— Время лечит.
— А если не лечит?
— Значит, мало времени прошло.
