– Марина, ты опять мечтаешь! Касса стоит, люди ждут!
Голос Нины Петровны вернул ее в реальность. Марина встрепенулась и пробила наконец пачку масла, которую держала в руках уже минуту. Покупательница недовольно фыркнула и потянулась за сдачей.
– Извините, – пробормотала Марина, но женщина уже отошла.
А виноват во всем был он. Этот мужчина в темном пальто, который последние две недели заходил в их супермаркет каждый вечер. Покупал всякую ерунду – йогурт, воду, иногда фрукты. И всегда шел именно к ее кассе, даже если там была очередь.
– Добрый вечер, – его голос заставил Марину вздрогнуть. Вот и сегодня. Бутылка минералки и пачка жвачки.
– Здравствуйте… Сорок семь рублей.
Он протянул пятисотку, и их пальцы соприкоснулись на секунду. Марина почувствовала, как краснеет. Господи, ей же не шестнадцать! Двадцать восемь лет, а ведет себя как школьница.
– Меня Игорь зовут, – вдруг сказал он, забирая сдачу. – А вас?
– Марина… – она подняла глаза и тут же опустила. Карие, с золотистыми искорками. И улыбка такая… настоящая что ли.
– Марина, можно вас на кофе пригласить? После работы?
Следующая покупательница громко кашлянула, положив на ленту свои покупки. Марина растерянно посмотрела на Игоря.
– Я… я до девяти работаю.
– Буду ждать у выхода.
И он ушел, оставив ее разбираться с килограммом картошки и собственным сердцем, которое колотилось где-то в горле.
Нина Петровна, конечно, все видела.
– Марин, ты осторожнее. Видишь же – не нашего поля ягода. Машина у него какая стоит видела? «Мерседес» последней модели. Таким как он девушки вроде нас нужны только для одного.
– Нин Петровн, ну что вы такое говорите?
– А что? Правду говорю. Поиграется и бросит. Сколько таких видела.
Но Марина не слушала. В девять ноль пять она уже стояла у служебного выхода, кутаясь в свою старенькую куртку. Игорь ждал. И не просто ждал – стоял с букетом белых роз.
– Холодно же… Зачем вы на улице?
– Хотел произвести впечатление, – он улыбнулся и протянул цветы. – Поехали? Я знаю одно хорошее место.
«Хорошее место» оказалось рестораном в центре. Марина никогда в таких не бывала. Официанты в белых рубашках, приглушенный свет, тихая музыка. Она неловко поправляла свою юбку из масс-маркета и пыталась не думать о том, как нелепо выглядит.
– Вы так напряжены. Я что-то не так делаю?
– Нет, просто… Зачем вам это? Ну правда, Игорь. Вы же видите – я обычная продавщица. Живу в съемной однушке на окраине. У меня даже платья нормального нет, чтобы в такое место прийти.
Он отставил бокал и посмотрел на нее серьезно.
– Знаете, что я вижу? Девушку с самыми честными глазами на свете. Которая не строит из себя то, чем не является. Вы даже не представляете, как это редко в моем мире.
– В вашем мире?
– Мой отец владеет сетью автосалонов. Мама – из старой московской семьи, преподает в консерватории. Я вырос среди людей, которые улыбаются тебе в лицо и обсуждают за спиной. Где женятся по расчету, изменяют по привычке и считают это нормой. А вы… Вы просто живая.
Марина покрутила в руках бокал.
– Красиво говорите. Наверное, со всеми так?
– Нет. И знаете что? Давайте уйдем отсюда. Тут действительно слишком пафосно.
Они ушли. Купили кофе в картонных стаканчиках и гуляли по вечернему городу до полуночи. Игорь рассказывал про свою работу в отцовской компании, про то, как мечтал стать архитектором, но «династия есть династия». Марина – про младшую сестру, которая учится на врача, про маму в маленьком городке, которой она половину зарплаты отправляет.
– Вот поэтому и снимаю что подешевле. Светке еще три года учиться.
– Вы хороший человек, Марина.
– Обычный. У нас все так живут.
Возле ее подъезда – облупленная пятиэтажка – Игорь взял ее за руку.
– Увидимся завтра?
– Если захотите…
– Захочу.
Три месяца пролетели как один день. Игорь появлялся каждый вечер, они гуляли, ходили в кино, в маленькие уютные кафе. Он никогда не настаивал на большем, только целовал на прощание. Марина таяла и боялась одновременно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
А потом он сделал предложение. Просто, без пафоса – сидели на лавочке в парке, грызли семечки (Марина научила), и вдруг:
– Выходи за меня замуж.
Она подавилась семечкой.
– Ты что?
– Выходи замуж. Я серьезно. Хочу просыпаться с тобой, завтракать, ругаться из-за того, кто не закрыл зубную пасту. Хочу детей. Твоих и моих.
– Игорь, твои родители…
– Справимся.
Не справились.
Елена Андреевна, мать Игоря, смотрела на Марину как на что-то принесенное на подошве.
– Продавщица. Прелестно. Игорь, я думала, твой подростковый максимализм остался в прошлом.
– Мама, я люблю ее.
– Любовь? Милый, любовь – это для романов. В жизни есть положение, круг общения, репутация. Что ты будешь делать с ней на приемах? Представлять партнерам? «Знакомьтесь, моя жена, вчера морковку взвешивала»?
Марина сидела за накрытым к ужину столом и чувствовала, как внутри все сжимается в комок. Хрусталь, фарфор, столовое серебро – чужой, враждебный мир.
– Я пойду, – она встала.
– Сиди, – Игорь положил руку ей на плечо. – Мама, если ты не можешь принять мой выбор, это твои проблемы. Мы поженимся с твоим благословением или без него.
Они поженились. Скромно, в загсе, без белого платья и лимузина. Светка приехала, расплакалась от счастья. Мама Игоря не пришла.
Жить стали у него – огромная квартира в центре, вид на Москву-реку. Марина ходила по комнатам и боялась что-нибудь задеть. Слишком красиво, слишком дорого, слишком не ее.
– Ты теперь здесь хозяйка, – говорил Игорь.
Но хозяйкой она себя не чувствовала. Особенно когда приходила домработница Клавдия Семеновна и смотрела на нее с плохо скрываемым любопытством. Или когда звонила свекровь и ледяным тоном интересовалась, не забыл ли Игорь про благотворительный вечер в пятницу.
– Полагаю, твоя жена не пойдет? У нее же нет подходящего платья.
Платье Игорь купил. Черное, от какого-то модного дизайнера, безумно дорогое. Марина стояла перед зеркалом и не узнавала себя.
– Красавица, – Игорь обнял ее сзади.
– Не я это.
– Почему?
– Ряженая я в нем. Как… как кукла нарядная.
На вечере было еще хуже. Все эти люди в смокингах и вечерних платьях смотрели на нее с любопытством. Перешептывались за спиной.
– Это та самая?
– Да, из супермаркета.
– Надо же, как некоторым везет.
– Везет? Посмотрим, надолго ли.
Елена Андреевна представляла ее с такой интонацией, будто извинялась: «Жена Игоря, Марина». И тут же добавляла кому-нибудь из знакомых: «Временное помутнение, я уверена».
Игорь держал ее за руку, улыбался, делал вид, что все в порядке. Но Марина видела – ему тоже тяжело. Разрывается между ней и своим миром.
А потом она узнала, что беременна.
Сидела в ванной, смотрела на две полоски и плакала от счастья и страха одновременно. Как сказать? Обрадуется ли он?
Обрадовался. Кружил по квартире, целовал, строил планы.
– Комнату вот эту переделаем в детскую! Нет, лучше квартиру побольше купим. Или дом за городом? Ты хочешь дом?
– Игорь, подожди… Твоя мама…
– Забудь про маму. Это наш ребенок.
Елена Андреевна, узнав о беременности, только хмыкнула:
– Быстро ты, девочка. Классический ход.
– Какой ход? – Марина не поняла.
– Ну как же. Залететь, чтобы привязать. Теперь Игорь точно никуда не денется. По крайней мере, пока не надоест семейная идиллия.
– Я не специально!
– Конечно-конечно. Все вы не специально.
На шестом месяце Игорь стал задерживаться на работе. Сначала до десяти, потом до полуночи. Возвращался усталый, отстраненный.
– Проект сложный, – объяснял. – Отец давит. Ты же знаешь.
Знала. И верила. Пока однажды не позвонила в офис – плохо себя почувствовала, хотела попросить приехать. Секретарша ответила:
– Игорь Михайлович? Так он же два часа назад ушел.
Марина положила трубку и села на диван. В голове было пусто.
Он пришел в час ночи. Пахло чужими духами. Женскими.
– Где ты был?
– На работе. Марин, я устал, давай завтра.
– От кого духи?
Он замер.
– Какие духи?
– Игорь, я не дура. Где ты был?
Он сел в кресло, потер лицо руками.
– Марина… Это ничего не значит.
Внутри что-то оборвалось.
– Кто она?
– Неважно. Просто… Просто мне иногда нужно вернуться в свой мир. Где меня понимают, где я не чувствую себя… разрывающимся пополам.
– И что, там лучше? С той, которая понимает?
– Не лучше. Привычнее. Марин, прости. Я люблю тебя, правда. Но иногда мне тяжело. Мама права, мы слишком разные.
– Знаешь что? Иди к своей маме. И к той, что духами пахнет. Вы друг друга стоите.
– Марина, ты же беременна! Куда ты пойдешь?
– К себе. Домой.
Она ушла той же ночью. Вернулась в свою съемную однушку – хозяйка, спасибо, не пересдала. Нина Петровна приняла обратно в магазин.
– Я же говорила, Марин.
– Говорили, Нин Петровн. Дура я.
– Не дура. Влюбленная. Это разное.
Игорь приезжал. Умолял вернуться. Елена Андреевна приезжала тоже – с чеком.
– Мне внук не нужен с такими генами. Вот деньги. На аборт и на жизнь хватит.
Марина посмотрела на нее спокойно.
– Знаете что, Елена Андреевна? Идите вы со своими деньгами туда же, куда и ваш сын. Это мой ребенок. И он будет жить.
Родила в обычном роддоме. Светка примчалась, помогала. Мальчик. Назвала Мишей, в честь деда.
– Красавец! Весь в тебя, – умилялась сестра.
Марина смотрела на сына и думала – нет, глаза отцовские. Карие с золотистыми искорками. Но это ничего. Главное – он есть. Ее маленькое солнышко.
Было тяжело. Декретные копеечные, на памперсы едва хватало. Но Марина не жаловалась. Нина Петровна подкидывала то молочка, то кашек детских – «списанные, все равно выбрасывать». Светка, уже интерн, привозила лекарства, если Мишка болел.
А потом в ее жизни появился Сергей.
Пришел в магазин за хлебом. Невысокий, плотный, с добродушным лицом и мозолистыми руками.
– У вас молоко вчерашнее есть? Для кота, – смущенно попросил.
– Для кота? – Марина улыбнулась. – Сейчас посмотрю.
Нашла. Денег не взяла – все равно бы выбросили.
– Спасибо! Васька мой привередливый, только домашнее пьет. А где взять в городе?
Стал заходить каждый день. То за молоком для Васьки, то за хлебом, то просто так. Работал на стройке прорабом.
– Вы замужем? – спросил как-то.
– Была. Развелась.
– И я разведен. Жена ушла к другому, пока я вахтами мотался.
Как-то незаметно стали встречаться. Сергей не обещал золотых гор, не водил по ресторанам. Зато починил кран, собрал Мишке кроватку новую, научил мальчишку, уже трехлетнего, конструктор собирать.
– Папа? – спросил однажды Мишка, показывая на Сергея.
Марина смутилась.
– Нет, Миш, это дядя Сережа.
– А папа где?
– Папа… далеко.
Сергей молчал. А через неделю пришел серьезный.
– Марин, выходи за меня. Я Мишку как родного люблю. И тебя люблю. Не обещаю дворцов, но свое жилье будет. Я почти накопил на первый взнос за двушку в новостройке.
Марина смотрела на него – простого, надежного, настоящего – и понимала: вот оно, счастье. Не в хрустале и мерседесах. А в том, что рядом человек, которому ты нужна такая, какая есть.
– Да, – сказала просто.
Через год родилась Танюшка. Рыженькая, конопатая, вся в Сергея. Мишка нянчился с сестренкой, Сергей сиял от гордости.
А еще через год Марина встретила Игоря. В том же супермаркете, где когда-то работала. Она выбирала йогурты, а он стоял рядом с тележкой.
– Марина?
Она обернулась. Постаревший, усталый, с горькими складками у рта.
– Здравствуй, Игорь.
– Как ты?
– Хорошо. А ты?
– Женат. Мама довольна. Жена из правильной семьи. Сын растет.
– Поздравляю.
– Марин… Я видел мальчика с твоей сестрой. В парке. Он… похож на меня.
– Возможно. Дети иногда бывают похожи на посторонних людей.
– Я могу помогать. Деньгами.
– Спасибо, не нужно. У нас все есть.
Подошел Сергей с Танюшкой на руках, Мишка вцепился в его свободную руку.
– Пап, можно мороженое?
– Конечно, чемпион. Марин, ты долго еще?
– Уже иду.
Она посмотрела на Игоря в последний раз.
– Будь счастлив. Если сможешь.
И ушла к своей настоящей семье. К тем, кто любил ее такой, какая она есть. К своему маленькому, но настоящему счастью.
А Игорь остался стоять посреди супермаркета, глядя, как уходит женщина, которую он когда-то не сумел удержать. И мальчик с золотистыми искорками в карих глазах, называющий чужого человека папой.
Елена Андреевна была бы довольна – он выбрал свой мир. Вот только почему-то в этом правильном мире было так холодно и пусто.
Марина же, укладывая вечером детей спать, целовала их теплые макушки и думала: вот оно, счастье.
Мишка во сне улыбался, Танюшка посапывала в своей кроватке. Сергей на кухне что-то мастерил – полочку для специй обещал сделать.
Обычная жизнь обычных людей.
