В тридцать восемь лет я впервые в жизни поняла, что такое настоящий страх. Не тот страх, когда ребенок высоко залез на дерево, а такой, который заставляет беспокоиться и не даёт спать по ночам. Младший сын пошел в первый класс, декретные давно закончились, а я сидела на кухне и думала: «Боже, что я умею делать?»
Резюме составлять разучилась, навыки растеряла за восемь лет нахождения дома, а работодатели на мои, почти сорок лет, смотрели как на динозавра. «Мы вам перезвоним», — говорили вежливо и не перезванивали.
Деньги кончались со страшной скоростью. Муж, конечно, работал, но его зарплаты хватало только на самое необходимое. А хотелось же нормально одеться, детям что-то купить приличное, а не в секонд-хенде копаться.
Сидела я как-то вечером, смотрела на свои ногти — обкусанные, заусенцы, кошмар какой-то. Вспомнила, как когда-то давным-давно, каждые две-три недели ходила в салон, как Лена мастер колдовала над моими руками. Но теперь тысяча пятьсот за маникюр — это треть продуктов на неделю.
«А что если научиться самой?» — подумала я. Идея показалась безумной, но интернет-то никто не отменял. Заказала стартовый набор за три тысячи, дрожащими руками нажала «купить». Муж покрутил пальцем у виска:
— Лена, ты что, совсем? У нас итак денег нет, а ты ерундой страдаешь.
— Не ерундой, — огрызнулась я. — Если научусь, сэкономим на моем маникюре. А потом, может, еще кому-нибудь делать буду.
Первый раз я просидела над своими ногтями четыре часа. Гель-лак лёг криво, пузыри, заливы — полный провал. Хотелось выбросить все это добро в мусорку и забыть как страшный сон. Но упрямство взяло свое. Каждый вечер, когда дети ложились спать, я садилась за кухонный стол и тренировалась.
Через месяц получилось что-то похожее на маникюр. Еще через месяц — даже ничего. Дочка Катя смотрела завороженно:
— Мам, а мне сделаешь?
— Ну, давай попробуем, — сказала я неуверенно. Одно дело себе красить, другое — чужие руки.
Детские ногти оказались намного проще взрослых. Катя носилась по школе, хвасталась подружкам. А я незаметно для себя втянулась. Стала покупать новые лаки, изучать техники, смотреть мастер-классы допоздна.
Соседка Нина Петровна как-то встретила меня в подъезде:
— Леночка, какие у тебя ногти красивые! Где делала?
— Сама, — призналась я, стесняясь.
— Не может быть! А мне сможешь? Я заплачу, конечно.
Сердце забилось быстрее. Первая клиентка! Я назвала цену наугад — пятьсот рублей. Нина Петровна согласилась без торга.
Вечером я делала ей маникюр, руки тряслись от волнения. Но получилось! Нина Петровна была в восторге, дала шестьсот рублей и обещала рассказать подругам.
Первые заработанные деньги! Я держала эти купюры и не могла поверить. Я могу зарабатывать! Своими руками, дома, никого ни о чем не прося.
Нина Петровна сдержала слово. Через неделю пришла ее подруга, потом еще одна. Я подняла цену до восьмисот, потом до тысячи. Купила лампу получше, начала смотреть на более дорогие и качественные материалы. Переоборудовала балкон под рабочее место — стол, лампа, полочки для лаков.
За три месяца у меня появилось десять постоянных клиенток. Они записывались заранее, приходили вовремя, платили без возражений. Я зарабатывала двадцать-тридцать тысяч в месяц! Для меня это были космические деньги.
Муж уже не крутил пальцем у виска:
— Молодец, Ленка. Не думал, что получится у тебя.
Я расцветала на глазах. Купила себе новое платье, детям кроссовки, которые они давно просили. Чувствовала себя нужной, успешной.
И тут, в моей сказке, появилась ложка дегтя.
Света, моя лучшая подруга еще с института, увидела мои фотографии в соцсетях.
— Ленка, ну ты крутая! А мне сделаешь? — написала она в личку.
Конечно, я согласилась. Света приехала в воскресенье, мы болтали, смеялись, вспоминали студенческие годы. Я делала ей сложный дизайн, потратила почти три часа.
— Сколько с меня? — спросила она в конце.
— Да что ты! Мы же подруги, — замахала я руками.
— Точно? Ленка, моя ж ты золотая! Спасибо тебе огромное!
Уехала Света довольная. А я сидела и думала: ничего страшного, один раз сделала бесплатно, подруга же.
Через две недели звонок:
— Лен, у меня ноготь сломался. Ты дома? Можешь подправить? Я сейчас подъеду.
Подправить один ноготь — дело пятнадцати минут, я согласилась. Света приехала, я починила, но она заметила:
— Блин, цвет немного отличается. Может, лучше всё переделать?
Переделать — значит снять покрытие, сделать заново. Час работы минимум. Но я не смогла отказать.
Еще через неделю Света привела подругу Олю:
— Познакомься, это та самая Лена, которая делает офигенный маникюр! Оль, покажи свои ногти, ну ужас же!
Оля смущенно протянула руки. Ногти действительно были в плачевном состоянии.
— Лена, ты такая мастерица! А мне сделаешь? Света говорит, подругам ты бесплатно делаешь.
Я растерялась. Сказать «нет» при Свете было неловко. Согласилась.
Оля оказалась еще более капризной, чем Света. Минут двадцать только выбирала цвет, потом передумала, захотела другой дизайн. В итоге просидели девчонки у меня четыре часа.
— Спасибо огромное! — щебетала Ольга. — Я всем расскажу, какая ты молодец!
И рассказала. Только вот с моей «бесплатной» известностью, началась настоящая катавасия.
Позвонила мамина знакомая:
— Леночка, до меня тут слух дошёл, ты начала маникюр делать и говорят почти бесплатно. Мне очень нужно, внучка на следующей неделе замуж выходит.
Позвонила знакомая из соседнего подъезда:
— Ленка, привет! Нина Петровна хвалила твой маникюр. Говорит, ты недорого берешь. Мне можно записаться?
Я не понимала, откуда взялось это «недорого» и «почти бесплатно». Но отказывать было неловко. Тем более что некоторые хотя бы символически платили — кто триста рублей, кто пятьсот.
Самое страшное началось потом. Бесплатные клиенты оказались самыми требовательными.
Света звонила среди недели:
— Лен, у меня завтра важная встреча. Можешь срочно перекрасить ногти?
Оля приходила и устраивала концерты:
— Этот розовый не тот оттенок! У меня кожа холодного тона, мне нужен другой розовый!
Мамина знакомая вдруг захотела не только маникюр, но и педикюр:
— Раз уж пришла, сделай и ножки. Что тебе стоит?
Я начала понимать, что меня используют. Платные клиенты записывались заранее, приходили вовремя, были вежливы и благодарны. А «подруги» звонили в последний момент, требовали срочности, капризничали и считали, что я им что-то должна.
Апогеем стал один случай.
У меня была запись на семь вечера с Анной Сергеевной, постоянной клиенткой. Она всегда приходила точно в срок и платила полную стоимость без торга. В половине седьмого звонит Света:
— Лен, срочно! У меня свидание через два часа! Ногти ужасные, можешь приехать ко мне, выручить! У меня машина, как на зло, в сервисе на ремонте!
— Света, у меня клиентка в семь…
— Да блин! А перенести?! Ну ради лучшей подруги! У меня судьба решается!
Я поколебалась и… согласилась. Перезвонила Анне Сергеевне, извинилась, перенесла на завтра.
Приехала к Свете — она только из душа, волосы мокрые.
— Подожди минутку, я быстро высушусь.
«Минутка» растянулась на двадцать. Потом Света еще полчаса выбирала наряд, советовалась, что надеть. Наконец мы сели за стол.
— Хочу что-то особенное. Может, френч? Или лучше красный? А что думаешь про этот персиковый?
Еще полчаса ушел на выбор цвета и дизайна. Я нервничала, смотрела на часы. Света заметила:
— Ты куда-то торопишься? Я свидание перенесла, не переживай.
— Да нет, просто устала немного.
— Понятно. Тогда сделай классический френч, только с блестками на безымянных пальцах.
Делала я ей этот френч еще полтора часа. Света постоянно отвлекалась — отвечала на звонки, переписывалась в телефоне, рассказывала про свидание.
Закончила в половине десятого.
— Классно! — восхитилась Света. — А педикюр можешь? А то я в открытых туфлях, без педикюра как-то не очень.
У меня не хватило сил возразить. Сделала ей и педикюр.
Домой я вернулась в начале двенадцатого, выжатая как лимон. Потратила материалы на рублей пятьсот, четыре с половиной часа времени, а получила… ноль рублей и кучу потраченных нервов.
Анна Сергеевна на следующий день не ответила на звонки. Потом написала холодно:
— Елена, я нашла другого мастера. Спасибо за сотрудничество.
Я потеряла клиентку, которая приносила полторы тысячи каждые две недели. Из-за Светиного «срочного» свидания.
В тот вечер я сидела на кухне, считала убытки и думала: «Что я делаю не так? Почему позволяю себя использовать?»
Деньги за материалы, потерянное время, упущенная прибыль, испорченная репутация… За месяц «дружеской помощи» я потеряла больше, чем заработала.
Во вторник звонит Оля:
— Лен, привет! Слушай, у нас корпоратив на носу, мне срочно нужен маникюр. Сделаешь? Я тебя потом отблагодарю.
И тут я сказала себе — хватит.
— Конечно, Оля! Мой прайс — маникюр тысяча пятьсот рублей.
Повисла тишина.
— Как это? — наконец выдавила Оля. — Мы же подруги! Света говорила, ты подругам бесплатно делаешь!
— Именно потому, что мы знакомы, ты знаешь качество моей работы, — спокойно ответила я. — Тысяча пятьсот за маникюр — это моя обычная цена.
— Лена, ты что, с ума сошла? Я думала, мы друзья!
— Мы друзья, Оля. Но дружба дружбой, а работа работой.
Она бросила трубку, не попрощавшись.
Через час звонит Света:
— Лен, что за бред Оля мне рассказывает? Ты с нее денег требуешь?
— Да, Света. Полторы тысячи стоит мой маникюр.
— Офигеть! — возмутилась она. — А с меня ты тоже будешь деньги брать?
— Буду.
— Лена, как ты быстро изменилась! С подруг деньги драть — это низко!
— Света, — сказала я очень спокойно, — когда ты покупаешь хлеб в магазине возле дома, ты платишь, хотя знаешь продавца в лицо?
— При чём тут хлеб?
— При том, что мой маникюр — это мой хлеб. Моя работа. Мой заработок. Если ты считаешь нашу дружбу поводом для халявы, то, боюсь, мы по-разному понимаем слово «дружба».
Света швырнула трубку еще громче Оли, посылая меня на три буквы.
Первое время было тяжело. Некоторые «подруги» перестали со мной общаться. Зато постепенно ко мне стали приходить нормальные клиенты, которые ценили мою работу и время, и готовы были за это платить, без объяснений.
Настоящие подруги — те немногие, кто остался, — отнеслись к моему решению с пониманием. Маша сказала:
— Лен, всё правильно ты сделала. Уважение к своему труду должно начинаться с тебя самой.
А Ира даже записалась ко мне на маникюр и честно заплатила полную стоимость:
— Хочу поддержать твой бизнес. И потом, почему я должна получать твою работу бесплатно, это твой труд и он должен оплачиваться!
Через полгода моя клиентская база полностью восстановилась. Более того — она стала больше. Люди, которые готовы платить за качество, более уважительно относятся к мастеру и его времени.
Со временем я подняла цены до двух тысяч за маникюр и стала зарабатывать больше сорока тысяч в месяц. Открыла ИП, стала работать официально.
Света иногда лайкает мои фотографии в соцсетях, но больше не пишет. Оля вообще удалила меня из друзей. И знаете что? Мне не жаль. Люди, которые ценят дружбу только тогда, когда от нее есть материальная выгода, не такие уж и друзья.
Недавно встретила в магазине мамину знакомую, ту самую, которая хотела «за почти бесплатно»:
— Леночка, как дела? Можно, запишусь к тебе на маникюр?
— Конечно, — улыбнулась я. — Две тысячи за маникюр.
— Ой, дорого как! А скидку никакую не сделаешь?
— Сделаю, — согласилась я. — Скидка по промокоду «Мы знакомы» — пять процентов.
Она не стала записываться. Ушла, бормоча что-то про жадность и бессовестность.
А я иду домой и думаю: как же хорошо, что я научилась говорить «нет». Это было страшно, но это того стоило.
Теперь, когда кто-то просит сделать маникюр «по-дружески», я отвечаю: «Конечно, по-дружески! С дружеской скидкой пять процентов». И знаете что? Настоящие друзья смеются и соглашаются. А те, кто обижается… видимо, дружили только с моими бесплатными услугами.
Уважение к себе и своему труду — это не жадность. Это здравый смысл. И чем раньше это понимаешь, тем быстрее твоё дело начнёт развиваться.
