— Катя, ну как можно разрешать ребенку есть руками? — Лена покачала головой, глядя на мою пятилетнюю дочку Машу, которая увлеченно макала хлеб в тарелку с борщом. — Она же девочка! Должна уметь пользоваться столовыми приборами как леди.
Я замерла с ложкой на полпути ко рту. В квартире свекрови повисла неловкая тишина — даже телевизор словно притих. Маша подняла на тётю удивленные глаза, не понимая, что не так. Семилетний Дима, мой сын, продолжал старательно наматывать спагетти на вилку, но я видела, как напряглись его плечи.
— Лен, она еще маленькая, — тихо сказал мой муж Андрей, но в его голосе не было никакой убежденности. Скорее, дежурная фраза для соблюдения приличий.
— Маленькая? — Лена фыркнула. — В пять лет я уже стол сервировала! А что будет в школе? Учителя же сразу видят, в какой семье воспитывается ребенок.
Я сжала зубы и промолчала. Снова. Как и в прошлый раз, когда она объясняла мне, что детей нужно укладывать спать строго в девять, а не читать им на ночь сказки. И позапрошлый, когда утверждала, что мои дети слишком много времени проводят на улице — простудятся же.
Лена — сестра мужа, ей тридцать два года. Детей у нее нет. Зато есть диплом педагога, который она получила восемь лет назад и с тех пор ни дня не проработала в школе. И есть железобетонное мнение о том, как правильно воспитывать детей.
Познакомились мы лет девять назад, когда я только встречалась с Андреем. Лена сразу взяла на себя роль главного эксперта по всем вопросам. Сначала это касалось наших отношений.
— Ты слишком мягкая с ним, — говорила она мне тогда. — Мужчины любят характер. Вот я своему Максу сразу все границы обозначила.
Максим продержался с ней полгода. Потом был Сергей — четыре месяца. Потом Владимир — два. Лена объясняла их уходы тем, что «современные мужчины не готовы к серьезным отношениям» и «не ценят умных женщин».
После рождения Димы количество советов удвоилось. Лена штудировала форумы молодых мам, покупала книги по детской психологии и щедро делилась полученными знаниями.
— Кать, ты его избаловала, — заявила она, когда Диме было два года, и он расплакался, упав с велосипеда. — Нельзя жалеть! Мальчик должен быть сильным. Вот в Спарте…
— Лена, ему два года, — устало сказала я тогда.
— Именно! Характер формируется до трех лет. Это научный факт.
Научные факты у Лены появлялись с завидной регулярностью. Она цитировала японских педагогов, рассказывала о методиках раннего развития и французской системе воспитания. Теория была безупречной. Практики — ноль.
— А почему вы им мультики разрешаете? — продолжала Лена свою воспитательную лекцию, пока дети доедали обед. — Это же вредно для психики! Лучше бы книжки читали.
Маша виновато посмотрела на меня. Утром мы смотрели «Зверополис», и ей очень понравилось. Теперь она, видимо, думала, что сделала что-то плохое.
— Мы читаем книжки, — сказала я. — И мультики тоже смотрим. В меру.
— Но ведь есть исследования, которые доказывают… — начала было Лена, но тут в разговор вмешалась свекровь.
— Леночка, может, поговорим о чем-то другом? — мягко предложила Галина Петровна. — Дети же слышат.
— Да пусть слышат! — Лена повысила голос. — Им полезно знать, как правильно себя вести. Вот моя подруга Оксана — у нее двое детей, так они у нее как шёлковые. Никогда не капризничают, всегда слушаются. А все потому, что она с самого рождения границы поставила.
Я знала эту Оксану. Видела ее детей на детской площадке. Бледные, тихие, они боялись лишний раз подойти к качелям без разрешения мамы. Напоминали мне маленьких роботов, запрограммированных на послушание.
— Ваши дети совсем распустились, — Лена перешла уже на «вы», что было явным признаком её недовольства. — Дима на днях маме дерзил!
— Дерзил? — удивилась я. — Дима?
— Она попросила его помочь донести сумки, а он сказал, что устал и хочет играть!
Я растерянно посмотрела на сына. Дима покраснел и уставился в тарелку.
— Леночка, — вмешалась свекровь, — мальчик действительно устал. Они с Машей весь день во дворе бегали.
— Устал! — Лена всплеснула руками. — В семь лет! А что будет дальше? Вырастет эгоистом, будет думать только о себе. Детей надо приучать помогать взрослым, это основы воспитания!
Внутри меня что-то заходило ходуном. Да, я не идеальная мать. Да, иногда позволяю детям лечь спать на полчаса позже. Да, могу купить им мороженое и конфет, если они этого очень просят. Но они растут счастливыми, открытыми, добрыми. Разве это не главное?
— Знаешь, Лена, — начала я как можно спокойнее, — каждая семья воспитывает детей по-своему…
— По-своему? — она перебила меня. — А как же психология развития? Как же педагогика? Это же наука, а не самодеятельность! Вы что, умнее всех специалистов?
Специалисты. Всегда эти специалисты. Лена знала все теории, читала все статьи, могла процитировать любого детского психолога. Но она никогда не вставала в три ночи к больному ребенку. Не уговаривала час съесть хотя бы ложку каши. Не искала слова, чтобы объяснить пятилетке, почему дедушка больше не придёт в гости.
После обеда дети ушли играть в комнату, а мы остались пить чай. Лена, воодушевленная отсутствием возражений, развернулась по полной программе.
— Вообще, Катя, вам нужно пересмотреть всю систему воспитания, — вещала она, размешивая сахар в чае. — Начинать надо с режима. Подъем в семь утра, независимо от дня недели. Зарядка, завтрак, развивающие занятия. Никаких поблажек!
— Лен, мы же не в армии живем, — попробовала я возразить.
— А вот и зря! Дисциплина — основа всего. Посмотрите на успешных людей — у всех строгий режим дня. А ваши дети что? В выходные до десяти спят, потом весь день в пижамах ходят…
— В субботу и воскресенье можно и расслабиться, — тихо сказал Андрей.
— Расслабиться? — Лена повернулась к брату. — Ты хочешь, чтобы твои дети выросли лентяями? Чтобы в жизни ничего не добились?
Андрей промолчал. Он всегда молчал, когда речь заходила о воспитании детей. Лена была старше его на три года и всю жизнь считала себя умнее. Он привык не спорить с сестрой.
— И еще, — продолжила она, — вы слишком много им разрешаете. Дети должны знать границы. Вот сказали «нет» — значит, нет. А у вас что? «Мама, можно еще мультик?» — «Ну хорошо, только один». Где последовательность?
Я сидела и слушала, как Лена перекраивает жизнь моих детей. Как она объясняет мне, что я делаю неправильно каждый день на протяжении семи лет. И самое страшное — внутри меня закрадывались сомнения. А вдруг она права? Вдруг я действительно все делаю не так?
— Ладно, хватит о грустном, — Лена внезапно сменила тему. — Расскажите лучше, как дела на работе.
Но я уже не могла переключиться. В голове крутились ее слова: «распустились», «неправильно воспитываете», «вырастут эгоистами». А из детской комнаты доносился смех Маши и Димы. Они играли в какую-то свою игру, веселились, были просто детьми.
*
Дома, когда дети легли спать, я попыталась поговорить с мужем.
— Андрей, мне не нравится, как твоя сестра постоянно критикует мое воспитание детей.
— Да брось, Кать, — он не поднял глаз от телефона. — Она просто переживает за них.
— Переживает? Или самоутверждается?
— Не говори глупости. Лена образованная, она в этом разбирается.
— В чем разбирается? В теории? У нее же нет детей!
Андрей наконец посмотрел на меня:
— А при чем тут это? Врачи тоже не все болеют теми болезнями, которые лечат.
— Врачи изучают медицину годами, потом практикуют. А Лена получила диплом и даже дня не проработала с детьми!
— Ты ревнуешь, что ли? — он усмехнулся. — Не можешь признать, что кто-то может знать больше тебя?
Ревную. Я ревную к тому, что мой собственный муж больше доверяет мнению своей сестры, чем моему. К тому, что он не видит, как я каждый день отдаю себя детям, стараюсь быть для них лучшей мамой. К тому, что для него важнее теоретические знания Лены, чем мой практический опыт.
Я не стала спорить и доказывать. Просто ушла в спальню и легла спать.
*
Следующая встреча с Леной произошла через пару недель. День рождения свекрови. Лена пришла с подарком — набором развивающих игр для детей.
— Это гораздо полезнее ваших кукол и машинок, — объявила она, вручая коробки Диме и Маше. — Логическое мышление развивает.
Дети вежливо поблагодарили, но я видела разочарование в их глазах. Маша так мечтала о новой кукле, а Дима — о конструкторе «Лего». Но им подарили головоломки и развивающие карточки.
— Спасибо, тетя Лена, — сказала Маша своим вежливым голоском.
— Не за что, малыш. Главное — заниматься регулярно. И никаких подсказок от мамы! Пусть сама думает.
Во время ужина Лена снова взялась за своё.
— Кстати, Катя, я заметила, что дети у вас очень невнимательные. Рассеянные какие-то. Это все от неправильного режима.
— С детьми все в порядке, — сказала я.
— Да ну? А почему тогда Дима вчера не смог найти свою куртку? Я же видела, как он по всей квартире бегал, искал.
— Потому что он ребенок, — ответила я. — Дети иногда забывают, где что положили.
— Ребенок ребенку рознь. Вот у моей подруги Светы сын на два года младше вашего Димы, но уже такой организованный! Все по полочкам разложено, ничего не теряет.
Опять подруги. У Лены была целая армия подруг с идеальными детьми. Они никогда не плакали, не капризничали, не устраивали истерик в магазинах. Они читали энциклопедии вместо сказок и предпочитали развивающие игры мультикам.
— Может быть, дело не в организованности, а в том, что ребенок живет полноценной детской жизнью? — не выдержала я. — Играет, бегает, познает мир, а не сидит, сложив ручки?
Лена посмотрела на меня с удивлением:
— То есть вы считаете, что порядок и дисциплина мешают познавать мир?
— Я считаю, что в семь лет ребенок имеет право иногда забыть, где положил куртку!
— Имеет право, — кивнула Лена. — А потом будет иметь право прогуливать уроки, не делать домашние задания, не убирать в комнате…
— Лена, хватит! — не выдержал Андрей. — Дети же слышат!
Но Лена была в ударе:
— Пусть слышат! Им полезно понимать, что в жизни есть требования, которые нужно выполнять. А то мама у них все разрешает, все прощает…
— Что значит — все прощает? — внутри меня что-то оборвалось.
— А то и значит! Дима нагрубил бабушке — ничего, устал. Маша за столом руками ест — ничего, маленькая еще. Где границы? Где воспитание?
— Воспитание, — медленно проговорила я, — это не только запреты и требования. Это еще любовь, понимание, поддержка…
— Любовь без требований — это попустительство, — отрезала Лена. — Почитайте Макаренко!
Макаренко. Она всегда находила, кого процитировать. Но почему-то никто из этих великих педагогов не говорил о том, что в три ночи нужно обнимать рыдающего ребенка, которому приснился кошмар. Что иногда стоит забыть про режим и позволить детям построить крепость из подушек в гостиной. Что счастливое детство важнее идеальной дисциплины.
Последней каплей стал разговор о школе. Диме исполнилось семь лет, и мы выбирали, куда его отдать в первый класс.
— Конечно, нужна школа с углубленным изучением математики, — заявила Лена. — И обязательно два иностранных языка с первого класса. Сейчас без языков никуда.
— Лен, он еще читать-то нормально не умеет, — попробовала возразить я.
— Вот именно! — она торжествующе подняла палец. — Это упущение нужно срочно наверстывать! В семь лет ребенок должен читать минимум тридцать слов в минуту.
— Кто это сказал?
— Педагогические нормативы! Это общепринятые стандарты!
Дима сидел рядом и слушал, как тетя объясняет, каким он должен быть. Его глаза становились все печальнее. Мой веселый, любознательный мальчик вдруг показался себе неправильным, отстающим.
— Тетя Лена, — тихо сказал он, — а если я не смогу читать тридцать слов?
— Сможешь, — строго ответила она. — Если будешь стараться. Надо каждый день заниматься, а не только играть.
— Дима, ты прекрасно читаешь, — сказала я. — И в школе у тебя все получится.
— Катя, не обманывайте ребенка, — одернула меня Лена. — Он должен понимать реальность. Сейчас конкуренция огромная, и если не готовиться серьезно…
— Ему семь лет! — не выдержала я. — Семь! Он должен играть, смеяться, мечтать, а не переживать о конкуренции!
— Мир изменился, Катя. Современные дети должны соответствовать современным требованиям.
— Современные дети должны быть счастливыми!
— Счастье без образования и успеха — это иллюзия, — отрезала Лена.
И тут я поняла, что больше не могу молчать. Семь лет я слушала ее советы, кивала, пропускала мимо ушей. Но сейчас она говорила при моих детях, что они неправильные, недостаточно хорошие. И это было уже слишком.
— Лена, — сказала я, вставая из-за стола. — Можно поговорить с тобой отдельно?
Мы вышли на кухню. Лена смотрела на меня с удивлением — кажется, такой твёрдости от меня она точно не ждала.
— Послушай, — сказала я, стараясь держать голос ровным, — с этого момента я сама решаю, как воспитывать своих детей. Больше никаких наставлений. Ни намёков, ни советов. Всё.
— Что? — она растерянно моргнула.
— Ты слышала. У тебя нет детей, Лена. Ты не знаешь, каково это — вставать к больному ребенку, успокаивать его после кошмаров, радоваться его первым словам и шагам. Ты знаешь теорию. Я живу практикой.
— Но у меня же образование…
— Восемь лет назад ты получила своё образование! И ни дня не проработала с детьми! — я повысила голос. — Знаешь что? Если бы ты родила ребенка сразу после института и растила его эти восемь лет, тогда можно было бы говорить о твоем опыте. А так это просто теория, которая к реальной жизни не имеет отношения!
Лена покраснела:
— Ты что, думаешь, что без детей нельзя в педагогике разбираться?
— Можно. Но нельзя указывать родителям, как им воспитывать своих детей, если у тебя самой нет опыта!
— Я просто хочу помочь…
— Помочь? — я горько усмехнулась. — Ты знаешь, как ты «помогаешь»? Мои дети начинают сомневаться в себе! Дима думает, что он плохо читает, Маша стесняется есть руками, хотя в пять лет это совершенно нормально!
— Но ведь есть правила…
— Есть любовь! — я перебила ее. — Есть понимание, что каждый ребенок развивается в своем темпе. Что счастливое детство важнее соответствия каким-то стандартам!
Лена молчала, глядя в пол.
— Мои дети растут добрыми, открытыми, творческими, — продолжила я. — Они не боятся мира, не зажаты в рамках. Да, иногда они шалят. Да, не всегда слушаются с первого раза. Но они живые! А твои идеальные дети из книжек — это роботы!
— Я не хотела…
— Хотела, Лена. Ты хотела доказать, что ты умнее меня, лучше меня. Хотела самоутвердиться за счет моих детей. И это отвратительно.
Мы стояли друг напротив друга на маленькой кухне. Лена была растерянной и обиженной. Я — уставшей, но свободной. Наконец-то я сказала то, что копилось годами.
— Я не буду больше приходить на семейные ужины, если ты продолжишь свои воспитательные лекции, — сказала я. — И детей не приведу. Им хватает одной мамы — той, которая их родила и растит.
Мы вернулись в комнату. Андрей вопросительно посмотрел на нас, но ничего не спросил. Дети играли с новыми развивающими играми, старательно пытаясь найти в них что-то интересное.
— Мам, а можно мы завтра в парк пойдем? — спросила Маша.
— Конечно, солнышко.
— А на качелях покатаемся?
— Обязательно.
— А мороженое купим?
Я посмотрела на Лену. Та сидела молча, изучая свой телефон.
— Купим конечно, — сказала я. — И на каруселях покатаемся. И уток в пруду покормим.
— Ура! — обрадовалась Маша и обняла меня.
Дима тоже подошел:
— Мам, а ты правда думаешь, что я хорошо читаю?
— Отлично читаешь, — сказала я, целуя его в макушку. — Для своего возраста просто замечательно.
Он просиял и побежал дальше играть.
Лена так и провела весь оставшийся вечер в молчании. Когда мы собирались уходить, она подошла ко мне:
— Катя, я не хотела тебя обидеть…
— Я знаю, — ответила я. — Но результат важнее намерений.
Она кивнула и больше ничего не сказала.
*
Прошло уже полгода. Лена больше не дает мне советов по воспитанию детей. Мы общаемся вежливо, но прежней близости нет. Андрей сначала дулся, но потом привык. А дети… дети растут счастливыми.
Дима пошёл в обычную школу рядом с домом. Читает он, кстати, уже сорок слов в минуту, но это не главное. Главное — он каждое утро бежит в школу с радостью, рассказывает о новых друзьях и с восторгом делает домашние задания.
Маша по-прежнему иногда ест руками. И меня это совершенно не смущает. Она научится есть вилкой и ножом, когда придет время. А пока пусть исследует мир всеми доступными способами.
Я поняла главное: материнский инстинкт стоит выше всех педагогических теорий вместе взятых. Никто не знает моих детей лучше, чем я. Никто не любит их сильнее. И никто не имеет права указывать мне, как их воспитывать.
Особенно тот, кто сам никогда не держал на руках плачущего малыша в три часа ночи и не знает, какое это счастье — увидеть улыбку на лице своего ребенка.
