Мама, я не могу больше так жить, — Светлана прижимала к себе четырехлетнюю Полину. — Ты же видишь, что происходит в нашей семье.
Валентина Степановна молча помешивала суп, не поднимая глаз. За тонкой стеной было слышно, как Роман помогает Ксении с домашним заданием. Голоса тихие, доверительные — то, чего Светлана не слышала в обращении мужа к себе уже несколько месяцев.
— Что именно тебя беспокоит? — наконец спросила свекровь.
— Как что? Он больше времени проводит с ней, чем с нами! А вчера, когда Полинка упала и плакала, он даже не обернулся — читал Ксюше книжку.
Светлана говорила тише обычного, но в голосе звучала обида, накопившаяся за месяцы. Когда три года назад Роман привел девочку из детского дома, куда ее определили после смерти матери, Светлана думала, что справится. Думала, что материнское сердце не разделяет детей на своих и чужих.
— Ксения потеряла мать, — мягко заметила Валентина Степановна. — Роман пытается компенсировать ей это.
— А моя дочь что, должна расти без отца? Валентина Степановна, я понимаю, девочку жаль, но у нас тоже есть ребенок!
Полина засопела у мамы на руках, устав от взрослых разговоров. Светлана машинально погладила дочку по голове, думая о том, как изменилась их жизнь. Раньше вечера проходили в обнимку на диване, Роман рассказывал о работе, они планировали отпуск, мечтали о собственной квартире. Теперь он спешил проверить уроки у Ксении, почитать ей перед сном, выслушать детские переживания.
— Света, а ты пробовала с ней подружиться? — осторожно спросила свекровь.
— Пробовала, — вздохнула Светлана. — Но она как стенка. Молчит, кивает, а сама будто меня сквозь пальцы рассматривает. Я же чувствую — она меня не принимает.
Это была правда, но не вся. Светлана не говорила о том, как завидует тихой девочке, которая одним своим появлением в доме перевернула привычный уклад. Не говорила о том, что боится: вдруг Роман любит Ксению больше, чем Полину? Ведь первая дочь — это связь с его прошлой, может быть, настоящей любовью.
В комнате послышался смех — Роман что-то весело объяснял Ксении. Светлана поморщилась.
— Мам, поговори с ним. Он же тебя послушает.
— О чем поговорить?
— Ну… может, стоит подумать о том, чтобы устроить Ксению в интернат? Хороший, где ей будет лучше, чем здесь.
Валентина Степановна резко обернулась. В ее глазах мелькнуло что-то жесткое.
— Светлана, ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю. Я думаю о благе всей семьи. О Полине, которая не понимает, почему папа стал другим. О Романе, который разрывается между нами. И о себе тоже имею право думать.
— А о Ксении думаешь?
Светлана замолчала. Конечно, она думала о Ксении. Но эти мысли пугали ее самое. Потому что в глубине души Светлана понимала: девочка ни в чем не виновата. Просто ее присутствие делало очевидным то, что раньше можно было не замечать — Роман способен любить сильно и безоговорочно. Но эта любовь теперь принадлежала не только Светлане и Полине.
— Я устала, — призналась она. — Устала притворяться, что все нормально. Устала чувствовать себя лишней в собственной семье.
В этот момент в кухню вошел Роман. Высокий, уставший после работы на стройке, он выглядел старше своих тридцати пяти лет.
— О чем говорите? — спросил он, чувствуя напряжение.
— О том, что так дальше жить нельзя, — прямо сказала Светлана.
Роман тяжело опустился на стул. Он знал, что этот разговор неизбежен, но все откладывал его, надеясь, что время само все расставит по местам.
— Что именно тебя не устраивает?
— Ты изменился, Рома. С тех пор, как Ксюша здесь живет, ты стал другим. Холодным с нами.
— Я не холодный. Я просто пытаюсь быть справедливым.
— Справедливым? А справедливо ли то, что твоя родная дочь получает меньше внимания, чем… — Светлана осеклась.
— Чем кто? — тихо спросил Роман. — Договаривай.
— Чем чужой ребенок, — выдохнула Светлана.
Повисла тишина. Полина проснулась и захныкала, чувствуя напряжение взрослых. Валентина Степановна взяла внучку на руки и вышла из кухни, оставив молодых разбираться самостоятельно.
— Ксения не чужая, — медленно произнес Роман. — Она моя дочь.
— Но не моя! И не Полинина сестра! Мы не обязаны жертвовать своим счастьем ради нее!
— Жертвовать? — Роман посмотрел на жену с удивлением. — Чем именно ты жертвуешь?
— Спокойствием! Уверенностью в завтрашнем дне! Твоей любовью наконец!
Она не планировала говорить последнее, но слова вырвались сами. Роман покачал головой.
— Света, моей любви хватит на всех. Это не торт, который нужно делить на кусочки.
— Хватит? — горько усмехнулась она. — Когда ты последний раз говорил мне что-то ласковое? Когда мы последний раз были вдвоем? Все твое время, все внимание — ей!
Роман хотел возразить, но понял, что Светлана права. Действительно, он так боялся, что Ксения почувствует себя лишней, что неосознанно компенсировал ей недостаток материнской любви своим удвоенным вниманием.
— Я думал, ты понимаешь…
— Понимаю! Понимаю, что я теперь третья лишняя в нашем браке!
— Это не так.
— Тогда выбирай, — Светлана встала из-за стола. — Либо ты находишь для Ксении другое место жительства, либо мы с Полиной уезжаем к моим родителям.
Роман смотрел на жену и понимал, что она не блефует. В ее глазах была решимость загнанного в угол человека.
— Я не могу выбирать между детьми.
— Значит, можешь выбирать между детьми и женой.
Светлана вышла из кухни, оставив мужа наедине с невозможным выбором. Через час она укладывала в сумку детские вещи, а Роман сидел в комнате у Ксении, пытаясь объяснить девятилетней девочке, почему их жизнь снова рушится.
— Папа, это из-за меня? — тихо спросила Ксения.
— Нет, солнышко. Взрослые иногда не могут договориться, это не твоя вина.
Но девочка уже поняла. Она была слишком умной для своих лет, слишком рано столкнулась с потерями. Ксения знала, что станет с семьями, когда в них появляется лишний ребенок.
На следующее утро за завтраком Валентина Степановна объявила решение, которое обдумывала всю ночь.
— Я продаю квартиру.
Роман поперхнулся кофе.
— Мама, что?
— Не мама, а Валентина Степановна. Мама должна защищать своих детей, а сын, который готов выкинуть ребенка на улицу ради собственного спокойствия, мне не сын.
— Я никого не собирался выкидывать!
— Тогда где Светлана с Полиной? Почему они не ночевали дома?
Роман молчал. Объяснять было нечего.
— Квартира идет на торги через месяц, — продолжила Валентина Степановна. — Часть денег уйдет на покупку однокомнатной квартиры для меня и Ксении. Остальное — твое. Живите, где хотите, и как хотите.
— Но мам…
— Я сказала — не мам. Тридцать лет я работала на заводе, чтобы купить эту квартиру. Думала, передам сыну, а он создаст здесь настоящую семью. А получился балаган.
Ксения сидела молча, понимая, что снова становится причиной чужих несчастий. Валентина Степановна посмотрела на внучку и мягко погладила ее по голове.
— Не переживай, девочка. Мы с тобой устроимся. А папа твой пусть подумает, что для него важнее — семья или спокойная жизнь.
Через месяц документы были оформлены. Роман снял двухкомнатную квартиру на окраине города, Светлана вернулась с Полиной. Но что-то непоправимо сломалось в их отношениях. Они разговаривали вежливо, делили обязанности, но близости больше не было.
Ксения жила с бабушкой в маленькой, но уютной однушке. Роман навещал дочь по выходным, но каждый визит давался ему все тяжелее. Девочка была ласковой, благодарной, но в ее глазах он читал вопрос, на который не знал ответа: «Почему ты меня бросил?»
А Светлана получила то, чего хотела — безраздельное внимание мужа. Но счастья это не принесло. Потому что Роман, потерявший старшую дочь, так и не смог простить жене этого ультиматума. И каждый вечер, укладывая Полину спать, он думал о другой девочке, которая засыпает в чужом доме из-за его слабости и неумения защитить самых дорогих людей.
