Возвращался я в тот вечер с работы усталый, как выжатый лимон. Солнце клонилось к закату, бросая длинные тени от многоэтажек на раскалённый за день асфальт. В воздухе висела та особая летняя духота, когда кажется, будто дышишь не воздухом, а горячим бульоном. Я уже представлял, как открою холодильник, достану ледяной квас и…
Внезапно мои мысли прервал шум — громкие голоса, смех, звонкий стук камня о камень. На тротуаре метрах в пятидесяти от меня копошились две бригады рабочих. Всё бы ничего, да только кричали они так, будто не через дорогу, а через ущелье переговаривались.
Подойдя ближе, я остановился под раскидистым клёном, дающим скудную тень, и стал наблюдать. Рабочих было человек восемь — все смуглые, загорелые, в выцветших футболках и растянутых шортах. Лица блестели от пота, а руки, покрытые тонким слоем серой пыли, ловко управлялись с тяжёлыми бордюрными камнями.
«Акбар, бери дальше!» — крикнул один из них, высокий, с седыми прожилками в чёрных как смоль волосах. Его голос звучал хрипло, будто он целый день перекрикивал шум машин.
«Я и так беру!» — огрызнулся тот, кого назвали Акбаром, низкорослый паренёк с хитринкой в глазах. — «Ты лучше смотри, чтобы по нитке ровно ложили!»
Тут я заметил тонкую бечёвку, натянутую вдоль тротуара. Она была привязана к двум колышкам, вбитым в землю по краям участка. Видимо, это и был их «лазерный уровень» — ориентир для укладки бордюра.
Старший, которого все называли Рашид-ака, что-то быстро и эмоционально объяснял на своём языке, размахивая руками. Остальные кивали, перебивали, спорили. В конце концов, они разделились — четыре человека пошли к началу участка, остальные направились к противоположному концу.
«Так быстрее будет!» — услышал я, как поясняет Рашид-ака, уже обращаясь ко мне, заметив мой интерес. — «Одни сюда, другие туда. Посередине встретимся — и готово!»
Я кивнул, оценивая логику. Действительно, умно — разделить работу пополам, чтобы успеть до темноты. Пожелав удачи, я собрался уходить, но любопытство заставило задержаться. Прислонился к стволу клёна и стал наблюдать.
Работа закипела с удвоенной энергией. С одной стороны бригада Акбара ловко, как детский конструктор, укладывала серые плиты, постукивая по ним резиновыми молотками. Со стороны Рашида-ака трудились не менее старательно. Временами они перекрикивались через всю длину участка, что-то проверяя.
«Эй, как там у вас?» — кричал Акбар, вытирая пот со лба грязной тряпицей.
«Нормально! Уже до середины дошли!» — отвечали ему.
Я улыбался, наблюдая за этим слаженным, казалось бы, процессом. Солнце уже коснулось края крыши дальнего дома, когда обе группы наконец приблизились к центру. И тут…
«Стой! Стой!» — вдруг завопил Акбар, вскакивая и размахивая руками, как аварийный регулировщик. — «Что вы делаете?»
Рашид-ака подошёл ближе, нахмурив густые брови. Его рабочие остановились в недоумении. Наступила странная тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием уставших людей.
И тут я увидел. О, я увидел! Бордюр от начала до середины аккуратно лежал… слева от натянутой верёвки. А от середины до конца — справа от неё. В точке встречи образовалась аккуратная «ступенька» в полкамня.
Наступила секунда ошеломлённой тишины. Потом Рашид-ака медленно поднял глаза к небу, как бы взывая к высшим силам. Акбар схватился за голову. А остальные… остальные разразились таким смехом, что, кажется, его было слышно даже на соседней улице.
«Аллах акбар!» — сквозь смех выдохнул один из молодых рабочих, падая на траву. — «Мы же говорили — слева клади!»
«Я и клал слева!» — возмущался Рашид-ака. — «Слева от меня! А ты с той стороны — вот у тебя и справа!»
«Да вы что, с ума сошли?» — не унимался Акбар. — «Нитка одна на всех должна быть! С одной стороны!»
Спор мог бы продолжаться ещё долго, если бы не подошёл прораб — русский мужчина в оранжевой жилетке. Увидев «творение», он сначала остолбенел, потом его лицо стало пунцовым…
«Вы… вы…» — он задыхался от возмущения. — «Вы хоть понимаете, что теперь всё переделывать?!»
Тут смех рабочих сменился озабоченными лицами. Но ненадолго.
«Ничего, начальник,» — вдруг сказал Рашид-ака, хитро прищурившись. — «Мы сейчас камни передвинем немного… А щель цветочками засадим! Будет красиво!»
Прораб только махнул рукой и ушёл, бормоча что-то непечатное. А бригады, переглянувшись, снова рассмеялись и принялись за работу — теперь уже исправляя свою ошибку.
Я же, так и не дождавшись развязки, пошёл домой. Но ещё долго, лёжа в кровати, улыбался, представляя, как завтра по этому тротуару будут ходить люди, даже не подозревая, какая комедия разыгралась здесь сегодня. А может, кто-то даже заметит тот самый «цветочек» между камнями…
