— Мам, я не смогу приехать на твой день рождения, — голос Лилии в трубке звучал как-то отстраненно. — У меня важная встреча с клиентом.
Я молча стояла на кухне, держа телефон. За окном моросил октябрьский дождь, и я думала о том, как три недели назад покупала продукты для праздничного стола. Лилия всегда любила мой салат оливье и котлеты по-киевски.
— Но это же суббота, — только и смогла выдавить я.
— Мам, ты не понимаешь. Сейчас такая конкуренция в риэлторском бизнесе. Этот клиент может купить трехкомнатную квартиру в центре. Я не могу упустить такую возможность.
Я хотела сказать, что мне тоже важно, что мне исполняется шестьдесят, что я месяц готовилась к этому дню. Но промолчала.
— Хорошо, доченька. Я понимаю.
— Мам, ты не обижайся. Я обязательно приеду на следующих выходных. Мы с тобой посидим, поговорим.
После того как я положила трубку, квартира показалась мне особенно тихой. Сестра Галина приехала из Воронежа еще вчера, племянник Андрей обещал быть с женой и детьми. Но все равно отсутствие Лилии превращало праздник в какое-то недоразумение.
— Что случилось? — спросила Галина, выйдя из комнаты. — Ты такая бледная.
— Лилия не приедет. Работа, говорит.
Галина покачала головой:
— Всегда у нее эта работа. Помню, и на твой юбилей пять лет назад она опоздала на два часа. Тогда тоже клиент какой-то важный нашелся.
— Не говори так о моей дочери, — автоматически защищала я Лилию, хотя в глубине души понимала, что сестра права.
— Лена, ты же видишь, что происходит. Она тебя совсем не ценит. Когда в последний раз она сама тебе звонила? Не по делу, а просто поговорить?
Я задумалась. Действительно, последнее время Лилия звонила только когда что-то нужно было. То документы для налоговой найти, то рецепт бабушкиного пирога, то деньги в долг до зарплаты.
— Она просто очень занята. Работает на двух работах, чтобы квартиру купить.
— Лена, перестань себя обманывать. Она работает в одном агентстве, и зарабатывает неплохо. Видела же, какая у нее сумка дорогая, и машину новую купила.
День рождения прошел тепло, но с ощущением незаполненной пустоты. Андрей с семьей действительно приехали, принесли красивый торт и цветы. Внуки Максим и Соня радовались, бегали по квартире, и на какое-то время я забыла о своей грусти.
— Тетя Лиля где? — спросила четырехлетняя Соня.
— Она работает, солнышко.
— А она тебя поздравила?
Из уст ребенка этот вопрос прозвучал особенно болезненно. Нет, не поздравила. Ни утром, ни днем. Словно забыла.
Вечером, когда все разошлись, я села на диван и достала альбом с фотографиями. Вот Лилия в первом классе, серьезная, с белыми бантами. Вот мы с ней на море, ей лет пятнадцать, она смеется и обнимает меня. Вот выпускной в университете, она в красивом платье, я рядом, такая гордая.
— Лен, не терзай себя, — сказала Галина, садясь рядом. — Дети взрослеют, у них своя жизнь.
— Но я же не требую от нее невозможного. Один день в году. Всего один день.
Галина молчала, а я перелистывала страницы. Когда Лилия была маленькой, она всегда делала мне подарки своими руками. Рисунки, поделки из пластилина, открытки с неровными буквами. Тогда казалось, что мы всегда будем так близки.
— Помнишь, как она в десять лет весь день пекла мне кекс? — спросила я сестру. — Три раза переделывала, потому что то сгорел, то не поднялся. А когда получилось, была такая довольная.
— Помню. И как плакала, когда кекс треснул при остывании.
— А я сказала, что он самый вкусный в мире.
Мы просидели в тишине до позднего вечера. Лилия так и не позвонила.
На следующий день утром я проснулась с тяжелым чувством. Галина уехала домой, в квартире снова стало пусто. Я убирала со стола, мыла посуду, и каждое движение давалось с трудом.
Около полудня пришло сообщение от Лилии: «Мам, с днем рождения! Извини, что вчера не поздравила, встреча затянулась до ночи. Но сделка прошла успешно!»
Я долго смотрела на экран телефона. Четыре строчки. Даже не позвонила.
— Поздравляю с успешной сделкой, — написала я в ответ.
Через неделю, в среду, зазвонил домофон. Я спустилась вниз, ожидая увидеть почтальона или соседку тетю Нину, но передо мной стояла Лилия. В дорогом пальто, с новой стрижкой, красивая и чужая.
— Привет, мам. Можно зайти?
— Конечно, проходи.
Мы поднялись в квартиру. Лилия сняла пальто, села за стол и достала из сумочки какую-то папку.
— Как дела? — спросила я, включая чайник.
— Нормально. Работаю много. Хочу к новому году квартиру купить.
— Хорошо. А как личная жизнь?
— Да никак. Некогда мне. Вот купите квартиру, обустроюсь, тогда и о личном подумаю.
Я поставила на стол чашки, достала печенье. Лилия рассеянно пила чай, явно о чем-то думая.
— Мам, у меня к тебе разговор есть.
— Слушаю.
— Помнишь, ты мне всегда говорила, что ничего для меня не жалко? Что все, что у тебя есть, когда-нибудь будет моим?
— Конечно, помню.
— Вот я и подумала… Может, не стоит ждать? Я сейчас в деньгах нуждаюсь больше, чем потом, когда…
Она не договорила, но я поняла. Когда меня не станет.
— Что ты хочешь предложить?
— Я все просчитала. Вот, смотри, — она раскрыла папку и достала несколько листов. — Я тебе составила подробный план. Ты можешь продать квартиру, а я найду тебе хорошую однокомнатную в спальном районе. Разница в цене будет значительная.
Я молча смотрела на бумаги. Там были расчеты, цены, даже варианты квартир.
— Понимаешь, мам, тебе одной такая большая квартира не нужна. А я смогу купить хорошую трехкомнатную, и у нас у обеих жизнь наладится.
— Лилия, это моя квартира. Здесь я прожила тридцать лет.
— Ну и что? Квартира — это не святыня. Главное, чтобы было удобно. А тебе в однокомнатной будет даже лучше. Меньше убирать, коммунальные платежи ниже.
— А где эта однокомнатная?
— Я уже несколько вариантов подобрала. Вот этот особенно хороший. Тридцать квадратных метров, четвертый этаж, рядом поликлиника.
Она показала мне фотографию на телефоне. Маленькая комната с одним окном, кухня размером с кладовку.
— Лилия, но я не хочу переезжать. Мне здесь нравится.
— Мам, не будь эгоисткой. Подумай о моем будущем. Я твоя единственная дочь. Кому еще ты оставишь квартиру?
— Я не собираюсь умирать в ближайшее время.
— Конечно, не собираешься. Но жизнь непредсказуема. Лучше уж при жизни все устроить.
Я встала и прошлась по комнате. Вот книжный шкаф, который мы с покойным мужем покупали для новой квартиры. Вот пианино, на котором Лилия училась играть. Вот стенка с фотографиями — вся наша жизнь.
— Мне нужно подумать.
— Долго думать нечего, мам. Я же все уже просчитала. Тебе останется еще и денег немного. Сможешь себе что-нибудь купить, съездить отдохнуть.
— Лилия, а почему ты не можешь взять ипотеку, как все нормальные люди?
— Потому что я не хочу двадцать лет банку работать. А так — сразу решу жилищный вопрос.
— За мой счет.
— Не за твой счет, а за счет нашей семьи. Потому что рано или поздно все равно эта квартира будет моей.
Слова дочери резали как ножом. Я всю жизнь работала, чтобы купить эту квартиру. Медсестрой в больнице, потом заведующей медпунктом на заводе. Экономила на всем, покупала только самое необходимое.
— Хорошо, я подумаю.
— Только не очень долго. Рынок недвижимости сейчас нестабильный, цены могут измениться.
Лилия собрала бумаги, допила чай и встала.
— Я пойду. Завтра у меня рабочий день сложный.
— Лиля, а может, останешься? Давно мы с тобой не разговаривали по душам.
— Мам, ну что ты как маленькая? Мне действительно нужно идти. Позвоню тебе на днях.
Она поцеловала меня в щеку и ушла. Я осталась одна с этими бумагами и тяжелым чувством в груди.
Вечером я позвонила Галине.
— Представляешь, что твоя племянница удумала?
— Что еще?
Я рассказала о визите дочери. Галина слушала молча, только иногда вздыхала.
— Лена, ты понимаешь, что она с тобой делает?
— Что ты имеешь в виду?
— Она тебя использует. Сначала на день рождения не пришла, потом явилась с требованиями. Это же не нормально.
— Но она моя дочь. Единственная.
— И что с того? Дочь должна о матери заботиться, а не обчищать ее.
— Она не обчищает. Она просто…
— Что — просто? Просто хочет забрать у тебя единственное, что у тебя есть?
Я молчала. В глубине души понимала, что Галина права, но признаться в этом было слишком больно.
— Лена, скажи мне честно. Когда Лилия в последний раз интересовалась твоим здоровьем? Твоим настроением? Когда она в последний раз принесла тебе что-нибудь просто так, без повода?
Я думала долго, но не могла вспомнить.
— Она очень занята на работе.
— Перестань. Я тоже работала, когда дети были маленькие. Но всегда находила время для мамы.
— Может, я плохая мать. Может, я что-то не так делала.
— Лена, ты прекрасная мать. Ты всю жизнь посвятила дочери. Помнишь, как ты отказалась от повышения, когда она в институт поступала? Говорила, что нужно ей помочь с учебой.
— Помню.
— И как ты свои сбережения потратила на ее свадьбу? А когда она развелась, кто ее поддерживал? Кто с внуком сидел, когда она на работу устраивалась?
— Но это же нормально. Так и должно быть.
— Должно быть взаимно, Лена. Дочь должна и брать, и давать.
После разговора с сестрой я не могла заснуть. Ворочалась в постели, думала о Лилии, о нашей жизни. Неужели я действительно воспитала эгоистку? Где я ошиблась?
Утром позвонила соседка Вера Петровна.
— Лена, ты как? Что-то грустная вчера была, когда в магазине встретились.
— Да так, переживаю немного.
— Хочешь, приходи на чай. Поговорим.
Вера Петровна была мудрой женщиной, вырастившей троих детей. Я рассказала ей о предложении Лилии.
— Знаешь, что я тебе скажу? — произнесла она, помешивая сахар в чае. — Дети должны зарабатывать свое счастье сами. Когда мой старший сын хотел квартиру, он пять лет копил на первоначальный взнос. Работал в две смены, отказывал себе во всем. Но когда купил — такой гордый был!
— Но Лилия говорит, что я все равно ей оставлю квартиру.
— Оставишь — когда придет время. А пока ты жива и здорова, имеешь право жить так, как хочешь.
— Она говорит, что я эгоистка.
— Эгоистка — это она. Не может дождаться, пока мама сама решит, что делать со своим жильем.
Я вернулась домой в задумчивости. Вера Петровна была права. Но как сказать об этом дочери?
Через два дня Лилия позвонила:
— Мам, ты как насчет нашего разговора? Я уже агента нашла, который твою квартиру оценит.
— Лилия, я решила, что пока не готова к переезду.
— Как это — не готова? Что тут такого сложного?
— Мне нравится жить в своей квартире. Я не хочу переезжать.
— Мама, ты же обещала подумать.
— Я подумала. И решила остаться.
— Но это же глупо! Тебе одной столько места не нужно.
— Лилия, это моя квартира, и я сама решаю, что мне нужно.
— Знаешь что, мам? Я думала, ты меня любишь. А оказывается, тебе квартира дороже собственной дочери.
— Лилия, не говори так.
— А как говорить? Я к тебе с открытым сердцем, а ты… Ладно, живи в своей квартире. Только не жди, что я буду прибегать к тебе каждые выходные.
— Лилия, подожди…
Но она уже повесила трубку.
Я сидела с телефоном в руках и чувствовала, как что-то рвется внутри. Неужели наши отношения стоят только на том, что я могу дать?
Прошла неделя. Лилия не звонила. Я несколько раз набирала ее номер, но не решалась нажать вызов.
В пятницу утром пришло письмо. Обычное бумажное письмо, что сейчас было редкостью. На конверте знакомый почерк — Лилия.
Я открыла конверт дрожащими руками. Внутри был листок с печатью нотариуса и подпись дочери. Счет за оказанные услуги.
«Услуги по уходу за матерью за период с 2020 по 2024 год: — поздравления с праздниками — 50 000 рублей — телефонные разговоры — 30 000 рублей — визиты домой — 40 000 рублей — помощь в бытовых вопросах — 25 000 рублей — моральная поддержка — 55 000 рублей Итого: 200 000 рублей»
Внизу приписка: «Мама, если ты считаешь, что я должна тебе что-то просто так, то вот мои расценки. Плати или не требуй внимания.»
Я опустилась на стул. Руки тряслись так, что письмо выпало на пол. Двести тысяч рублей за то, что дочь изредка звонила и приезжала. За то, что я считала проявлением любви.
Первым порывом было позвонить ей, кричать, плакать, спрашивать, как она могла так поступить. Но потом я вспомнила слова Галины: «Сколько лет ты себе лжешь?»
