Мам, а папа с нами поедет? ‒ Сашка смотрел на меня широко раскрытыми глазами, в которых надежда смешалась со страхом.
Я вздохнула. С его отцом мы разъехались почти год назад и с тех пор общались короткими сообщениями: «Заберу Сашу в воскресенье», «Привезу к восьми». Они виделись стабильно раз в неделю, но сын все равно сильно скучал, а еще он уже третью неделю клянчил шашлыки.
‒ Может быть, ‒ наконец сказала я. ‒ Спрошу у папы.
Звонок Антону дался мне нелегко. После расставания мы старались не пересекаться лишний раз, но ради сына…
‒ Антон, привет. Сашка давно хочет на природу. В лес, на шашлыки…, ‒ начала я неуверенно.
‒ Ты хочешь, чтобы я поехал с вами? ‒ его голос звучал настороженно.
‒ Ну… да. Саша будет рад.
‒ Ладно, ‒ выдержав длинную паузу, наконец ответил он. ‒ Только если без… прошлого.
‒ Без прошлого, ‒ согласилась я.
Через три дня Сашка, совершенно счастливый, сидел на заднем сиденье, зажав между коленями коробку с маринованным мясом, и смотрел то на меня, то на отца, будто боялся, что тот исчезнет или мы вдруг передумаем и развернемся.
‒ Пап, а помнишь, как мы с тобой на даче костер разводили? ‒ робко начал вспоминать он.
‒ Помню, ‒ Антон на секунду размяк. ‒ Ты тогда зефир чуть не спалил.
‒ А мама нас ругала! ‒ засмеялся Саша.
Я сжала руль. Да, ругала. Потому что они оставили костер без присмотра. Потому что я вечно была «той, которая ругается».
‒ Пап, а помнишь, как мы с тобой в прошлый раз грибы собирали?
‒ Конечно, ‒ улыбнулся Антон. ‒ Ты тогда подберезовик нашел, огромный.
‒ А мама его потом пожарила с картошкой! ‒ оживился сын.
Я поймала взгляд мужа в зеркале заднего вида. Он быстро отвел глаза.
Мы приехали к озеру. Пока Антон разгружал машину, я раскладывала покрывало. Сашка носился между деревьями, крича:
‒ Мам, пап, смотрите, шишка! А тут муравейник! Пап, а давай вон к тем деревьям пойдем!
‒ Пойдем, ‒ согласился Антон. ‒ Только костер разведу.
Я нанизывала мясо на шампуры, наблюдая, как они вдвоем идут к опушке, и вдруг поймала себя на мысли: «Как же я по ним скучала».
После шашлыков Сашка ушел к озеру кидать камешки, а мы с Антоном остались у догорающего костра.
‒ Как здорово сегодня, ‒ невольно вырвалось у меня.
‒ …когда мы вместе, ‒ тихо закончил он.
Наши глаза встретились.
‒ Оксана, я… ‒ он замолчал, потом резко начал: ‒ Я скучаю. По тебе. По Сашке. По тому, как было раньше.
Я не ожидала этого. Даже не думала. Он сам бросил нас. И произошло это в тот момент, когда мне больше всего нужны были его помощь и поддержка.
‒ Ты даже не представляешь, как тяжело возвращаться в пустую квартиру, ‒ продолжал он. ‒ Каждый раз, когда я привожу Сашу, мне хочется…
‒ Что?
‒ Остаться.
Мое сердце сжалось.
‒ Антон, мы расстались не просто так, ‒ напомнила я. ‒ Ты не хотел замечать, что забот у меня стало больше, что я не справляюсь, кричал на меня, обвинял во всем, а потом сбежал. Просто потому, что не хотел делать для семьи чуть больше, чем раньше.
‒ Ты права, я все понял, ‒ пробормотал он. ‒ А если я исправлюсь?
Я посмотрела на сына, который смеялся, гоняясь за бабочкой. Он так хотел, чтобы родители были вместе.
‒ Докажи, что ты понял, ‒ наконец ответила я Антону. ‒ Только не словами.
Вечером, когда мы вернулись в город, Сашка, уставший и довольный, дремал на заднем сиденье.
‒ Завтра позвоню? ‒ тихо спросил Антон, когда мы остановились у его дома. – Можно?
Я кивнула. И впервые за долгое время почувствовала, что, возможно, не все потеряно. Возможно, мы не смогли правильно пройти через кризис и у нас еще есть шанс.
***
На самом деле мы с Антоном отлично ладили, пока жили вдвоем и даже когда родился Сашка: ребенок у нас получился спокойный, давал спать, поэтому с бытом я справлялась легко, даже брала легкие подработки онлайн.
Все стало трещать по швам, когда я вышла из декрета. Сразу впряглась по полной, чтобы материально было полегче мужу нас обеспечивать, стала реже дома бывать.
Естественно, уставала и начала просить больше помощи. Антон увеличивать свое участие в бытовых делах не хотел. Привык за три года к полному сервису, я стала высказываться все резче. Нет, ну а как? Возвращаешься с работы, дома гора немытой посуды, разбросанные вещи и муж, который, уткнувшись в телевизор, бросает: «Ужин скоро?»
‒ Может, ты хоть раз сам что-то приготовишь? Или пропылесосишь, хотя бы? ‒ в сотый раз спрашивала я, чувствуя, как во рту горчит обида.
‒ Я тоже работаю! ‒ огрызался Антон. ‒ Ты что, думаешь, мне легко?
‒ А мне?!
Он хлопал дверью. Я плакала на кухне. И продолжала все делать одна, постоянно задаваясь вопросом – а зачем мне муж, который и шага навстречу не делает? Чем больше я так думала, тем более нелицеприятными становились мои высказывания. Раздражение копилось, следить за языком становилось все сложнее.
А потом…
После очередного скандала Антон собрал вещи:
‒ Я уезжаю на дачу. Можешь считать, что мы развелись.
«Пусть остынет», ‒ подумала я и не стала его останавливать.
Но прошла неделя. Месяц. Он не вернулся.
Помню, лежала ночью, уставившись в потолок, и понимала: где-то в глубине души ждала его возвращения весь этот месяц, хоть и не просила вернуться. Ждала, что позвонит. Приедет. Извинится. Скажет: «Давай попробуем снова».
Телефон молчал.
А потом мама вопреки ожиданиям не стала меня винить и уговаривать сохранить брак. Сказала, что не надо жить иллюзиями – Антон не изменится, так и будет гнуть свою линию. При этом и семью он бросать не собирается, просто ушел, чтоб на меня повлиять. И, когда до меня дойдет, какое он сокровище, снова выстроить под свои задачи. Видимо, так и было. Словом, Антон на даче ждал, что Оксана будет звать его обратно, а Оксана упорно ждала извинений…
С дачи он вернулся к родителям.
И вот. Спустя восемь месяцев – хочет вернуться. Обещает исправиться. Что ж. Почему бы не попробовать.
***
Конечно, после поездки в лес Антон позвонил. Я разрешила ему приходить к нам. Сначала на пару часов, потом ‒ на выходные. Он мыл посуду без напоминаний, играл с сыном, покупал продукты, приносил мне цветы.
‒ Видишь, я же могу, ‒ говорил он, и в его глазах читалось ожидание похвалы, как у ребенка, сделавшего первый шаг.
Я кивала, но внутри что-то сжималось. Слишком быстро. Слишком старательно. Это было похоже на показательные выступления.
«Мам, а папа теперь с нами останется?» – спросил как-то вечером Сашка, и в его глазах светилась такая надежда, что я чуть не расплакалась.
Через полтора месяца Антон, видимо, устал ходить на цыпочках и предложил:
‒ Давай я вернусь. Официально.
Я молчала. Не могла сразу выдать ему честный ответ: у меня нет желания снова жить с ним вместе. Пока я подбирала слова, Антон, нервно потирая колено, выдал:
‒ Ну что ты молчишь? Я же все делаю, как ты хотела!
И тут до меня дошло. Мне не показалось. Он не изменился. И ничего не понял. Он просто терпел. Потому что решил, что так ‒ выгоднее. Потому что одиночество оказалось тяжелее, чем мытье полов.
‒ Нет, ‒ спокойно ответила я.
‒ Что?
‒ Нет, Антон. Ты не вернешься.
Он побледнел.
‒ Ты что, издеваешься?! Я же…
‒ Ты притворяешься. Ради собственного удобства, а вовсе не потому, что хочешь быть со мной.
Он кричал. Обвинял. Говорил, что я «никогда не умела быть благодарной».
Я не перебивала. Слушала и думала: «Как это знакомо». Но мне больше не было больно. Только усталость. В конце концов, у него был второй шанс.
***
Мы развелись официально.
Антон по-прежнему видится с Сашкой, но теперь ‒ строго по расписанию.
Иногда, когда он забирает сына, я ловлю его взгляд: в нем все та же обида, все то же недоумение. «Как же так вышло?»
Он ведь всего лишь сбежал от претензий жены на дачу. Как будто в 35 лет можно убежать от ответственности как подросток.
Бывает, Антон ведет себя так, что создается такое впечатление, будто он до сих пор ждет, что я «одумаюсь». Но я научилась ценить тишину в доме, где больше никто не кричит как он устал на работе. Где я больше не жду, что кто-то наконец-то меня услышит.
А еще после развода я по совету одной мудрой женщины четко для себя прописала на листике, почему я с этим человеком не хочу быть вместе. А то, знаете, память штука такая…. Плохое забывается…
