— Я больше не могу! — Жанна швырнула очередной отрицательный тест в мусорку. — Семь лет, Матвей! Семь лет мы пытаемся!
Матвей стоял в дверях ванной, сжимая кулаки. На его лице застыла маска усталости.
— Жан, давай не будем опять…
— Не будем что? Говорить об этом? Делать вид, что всё нормально? — она повернулась к нему, глаза полны слёз. — Ты вообще ещё хочешь ребёнка? Или тебе уже всё равно?
— Конечно, хочу! Но что я могу сделать? Мы всё перепробовали!
— Можем усыновить!
— Нет! — он отрезал резко. — Сколько раз повторять — я хочу своего ребёнка! Родного!
— А я просто хочу ребёнка! Любого! Понимаешь?
Они стояли друг напротив друга, как два врага. Куда делась та пара, которой все восхищались? Жанна и Матвей — идеальные. Вместе с первого курса института. Он — подавал ей руку, когда она спускалась с лестницы. Она — встречала его с работы горячим ужином. Никто никогда не видел, чтобы они ссорились.
Первые три года брака летели как один день. Путешествия, совместные проекты, долгие разговоры до утра. А потом решили — пора. Пора становиться настоящей семьёй.
И началось. Месяц попыток. Два. Год. Анализы — оба здоровы. Врачи разводили руками — бывает, надо ждать. Ждали. Два года. Три. Пять.
Квартира превратилась в филиал аптеки. Витамины, травы, гормоны. График базальной температуры на холодильнике. Интим по расписанию. Где любовь? Где страсть? Только механическое исполнение супружеского долга в «правильные» дни.
— Я ухожу, — Матвей развернулся.
— Куда?
— К Диме. Пожить немного. Мне нужно подумать.
— Матвей!
Но он уже собирал вещи. Жанна села на край ванны. Всё. Конец. Она это чувствовала давно, но не хотела признавать.
Прошла неделя. Матвей не звонил. Жанна ходила на работу, улыбалась коллегам, делала вид, что всё хорошо. Дома плакала в подушку.
В пятницу позвонила свекровь.
— Жанночка, завтра юбилей дяди Миши. Вы с Матвеем придёте?
Жанна хотела сказать правду. Но язык не повернулся.
— Конечно, мама. Придём.
Позвонила Матвею.
— Алло, — голос усталый.
— Твоя мама звонила. Юбилей дяди Миши завтра.
— И что?
— Поедем вместе? Чтобы не расстраивать родных?
Пауза.
— Ладно. Заеду в шесть.
На празднике держались рядом, но не касались друг друга. Родственники ничего не заметили — привыкли, что Жанна с Матвеем не из тех, кто прилюдно обнимается.
Выпили за здоровье юбиляра. Потом ещё. И ещё.
— Пойдём покурим, — предложил Матвей.
— Я не курю.
— Я тоже. Просто выйдем.
Стояли на балконе. Внизу город светился огнями. Как в ту ночь, когда он сделал предложение. На этом же балконе, в квартире его родителей.
— Помнишь? — тихо спросила Жанна.
— Помню.
Он обнял её. Она не сопротивлялась. Поцелуй вышел отчаянным, голодным. Семь лет они целовались по привычке. А тут — как в первый раз.
Любовь случилась в гостевой комнате. Быстрая, страстная, без мыслей о графиках и температуре. Просто двое людей, которые истосковались друг по другу.
После лежали молча. Потом Матвей встал, оделся.
— Это ничего не меняет, Жан.
— Знаю.
— Я встречаюсь с другой.
Удар под дых. Жанна села, натянула платье.
— Давно?
— Две недели. После того, как ушёл.
— Ты спал с ней?
— Да.
Честно. Жестоко. Но честно.
— Понятно. Вызови такси, пожалуйста. Я поеду.
Дома она долго стояла под душем. Смывала его запах, его прикосновения. Глупая. Думала, что-то изменится от одной ночи.
Через три дня начало тошнить по утрам. Желудок, подумала Жанна. Стресс. Но тошнота не проходила.
На пятый день купила тест. По привычке. За семь лет она купила их, наверное, сотню.
Села на унитаз, сделала всё механически. Положила тест на раковину, пошла готовить кофе. Через три минуты вернулась.
Две полоски.
Яркие. Чёткие. Несомненные.
Жанна села на пол. Не может быть. Проверила срок годности теста. Всё в порядке.
Побежала в аптеку. Купила пять разных тестов. Делала один за другим.
Две полоски. Две полоски. Две полоски.
Села на кухне. В голове пустота. Семь лет ждали. Семь лет мучились. И вот — после единственной ночи, когда не думали о ребёнке.
Что делать? Сказать Матвею? Не сказать? Он же встречается с другой. Может, уже любит её.
Три дня ходила как в тумане. На работе заметили — бледная, рассеянная. Отпросилась к врачу.
УЗИ подтвердило — беременность, пять недель. Всё хорошо. Поздравляю.
Поздравляю. Она ждала эти слова семь лет. А теперь они звучали как приговор.
Вечером набрала номер Матвея. Сбросила. Набрала снова.
— Алло?
— Матвей, нам нужно встретиться.
— Жан, я же сказал…
— Это важно. Очень важно.
— Ладно. Завтра в кафе на Садовой? В семь?
— Хорошо.
Не спала всю ночь. Репетировала, что скажет. Как скажет.
Матвей пришёл вовремя. Похудел за эти две недели. Под глазами круги.
— Ты хотела поговорить?
— Да. Я… я беременна.
Он застыл с чашкой кофе в руке.
— Что?
— Беременна. Пять недель. От той ночи.
— Но как? Мы же… у нас никогда…
— Не знаю как. Но это так.
Матвей поставил чашку. Руки дрожали.
— Ты уверена?
— Была у врача вчера. Всё подтвердилось.
Молчание. Долгое, тяжёлое.
— Что ты… что ты собираешься делать?
— Рожать. Я буду рожать, Матвей. Семь лет ждала — не откажусь теперь.
— Я не это имел в виду. Я спрашиваю — что ты хочешь от меня?
Жанна посмотрела ему в глаза.
— Ничего. Я просто подумала, что ты должен знать. Можешь жить своей жизнью. Я справлюсь.
— Жан…
— Всё нормально. Правда. Я не буду требовать ничего. Живи с той… с новой девушкой. Будь счастлив.
Встала, хотела уйти. Он схватил её за руку.
— Подожди. Дай мне… дай мне время подумать. Пожалуйста.
— Сколько?
— Не знаю. День. Два. Можно я приеду? Домой?
— Это больше не твой дом.
— Жан, пожалуйста. Мне нужно всё обдумать. Можно?
Она кивнула и ушла.
Матвей приехал на следующий вечер. С букетом её любимых ромашек.
— Можно войти?
Пустила. Сели на кухне — за семь лет совместной жизни все важные разговоры вели именно тут.
— Я расстался с ней, — сказал он без предисловий.
— Зачем?
— Потому что понял. Когда ты сказала про ребёнка… Я понял, что хочу быть рядом. Хочу видеть, как он растёт. Как ты его носишь. Хочу быть отцом. Настоящим отцом.
— Матвей, не надо жертв. Если ты её любишь…
— Я тебя люблю. Всегда любил. Просто мы оба свихнулись на этой идее с ребёнком. Забыли, зачем вообще поженились.
Жанна отвернулась. Слёзы сами покатились по щекам.
— Не плачь, — он пересел ближе, обнял. — Давай попробуем ещё раз? Честно. Без иллюзий. Если не получится — разойдёмся. Но попробуем?
— А если опять начнём ссориться?
— Будем решать. Вместе. К психологу сходим, если надо. Главное — не молчать, как раньше.
Она уткнулась ему в плечо. Пахло родным одеколоном. Домом пахло.
— Хорошо. Давай попробуем.
Он вернулся домой той же ночью. Спали в обнимку, как в первые годы.
Беременность протекала тяжело. Токсикоз, угрозы, сохранение. Матвей был рядом. Возил к врачам, готовил диетическую еду, читал вслух, когда её тошнило.
На двадцатой неделе узнали — мальчик. Матвей плакал прямо в кабинете УЗИ.
— Дурак ты, — смеялась Жанна сквозь слёзы.
— Твой дурак.
Рожала тяжело. Двенадцать часов схваток. Матвей не отходил, держал за руку, дышал вместе с ней.
Когда услышали первый крик сына, оба разрыдались.
— Спасибо, — шептал Матвей. — Спасибо тебе.
Назвали Мишей. В честь того самого дяди, на чьём юбилее всё случилось.
Первые месяцы были адом. Колики, бессонные ночи, послеродовая депрессия у Жанны. Но Матвей не сдавался. Вставал по ночам, менял подгузники, укачивал.
— Иди спать, — говорил жене. — Я посижу с ним.
— Ты же на работу утром.
— Высплюсь на выходных.
Постепенно наладилось. Миша рос, начал улыбаться, агукать. Жанна оправилась, вернулась в форму.
Как-то вечером сидели втроём на диване. Миша спал у папы на руках.
— Жан, — тихо позвал Матвей.
— М-м-м?
— Ты простила меня? За ту девушку?
Она задумалась. Простила ли? Боль осталась. Но и благодарность тоже. Если бы не тот разрыв, не та ночь — не было бы Миши.
— Наверное, да. Простила.
— Наверное?
— Ну… на девяносто процентов точно.
— А остальные десять?
— Оставлю. На всякий случай. Чтобы ты помнил.
Он улыбнулся, поцеловал её в макушку.
— Буду помнить. Обещаю.
Прошло четыре года. Миша бегал по квартире, строил башни из кубиков. Жанна снова работала, Матвей забирал сына из садика.
Обычная семья. Счастливая? Да. Идеальная? Нет. Ссорились иногда. Мирились. Учились слышать друг друга.
Как-то за ужином Миша спросил:
— Мам, а почему у меня нет братика?
Родители переглянулись. Эта тема больше не была запретной, но и не простой.
— Может быть, будет, — осторожно ответила Жанна.
— Правда? Когда?
— Когда бог даст.
Той ночью лежали в постели. Матвей обнимал жену сзади.
— Жан, а может, правда попробуем? Второго?
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Миша — это чудо. Вдруг повторится?
— А если опять годы ожидания?
— Значит, будем ждать. Вместе. Или усыновим. Я больше не против.
Жанна повернулась к нему.
— Правда?
— Правда. Главное — чтобы мы были вместе. Семьёй.
Обнялись. За окном шёл снег. В детской посапывал Миша. Обычная ночь обычной семьи.
Которая когда-то была на грани распада. И получила второй шанс. Две полоски на тесте — иногда это не просто известие о беременности.
Иногда это спасение.
