— Надя, ты уверена, что это правильно? — голос подруги Ирины звучал обеспокоенно через телефон. — Он же практически незнакомец.
Надежда Сергеевна прижала трубку плотнее к уху и украдкой взглянула на кухню, где Игорь готовил завтрак. Высокий, с проседью на висках, он казался таким домашним в ее маленькой квартире.
— Полгода уже живем вместе, какой незнакомец, — прошептала она. — И потом, после всего, что он пережил…
— Вот именно об этом и говорю, — не унималась Ирина. — Эта история с погибшей семьей… Слишком уж кинематографично, не находишь?
Надежда поморщилась. Да, история была страшная — жена и двое детей разбились в автокатастрофе два года назад. Игорь рассказывал об этом со слезами на глазах, показывал фотографии. Но разве не имеет право человек на второй шанс?
— Послушай, а ты не могла бы… — она замялась. — Денег у меня до зарплаты совсем не осталось. Не одолжишь тысячи три?
В трубке повисла тишина.
— Надь, это уже четвертый раз за месяц, — тихо сказала Ирина. — Где деньги-то деваются?
— Да ремонт затеяли, — соврала Надежда. — Обои поклеить, полы перестелить.
На самом деле Игорь постоянно просил на мелочи. То на лекарства для больной матери, то долг товарищу вернуть, то аванс на новой работе задерживают. Мелочи, но они складывались в приличные суммы.
— Хорошо, переведу сегодня, — вздохнула Ирина. — Но подумай о том, что я сказала.
Когда Надежда вернулась на кухню, Игорь уже накрывал на стол. Блинчики, варенье, кофе — настоящий семейный завтрак. Сердце потеплело.
— Кто звонил? — небрежно поинтересовался он.
— Подруга. Ирина, — Надежда села за стол. — Беспокоится обо мне.
— Это хорошо, когда есть кому позаботиться, — улыбнулся Игорь. — А то я иногда думаю, не слишком ли быстро мы сошлись. Может, тебе нужно время подумать?
В его голосе прозвучала такая неуверенность, что Надежда тут же потянулась к нему через стол.
— Что ты говоришь? Конечно, нет! Я счастлива с тобой.
Он сжал ее руку и улыбнулся той особенной улыбкой, от которой у нее кружилась голова.
— Тогда можно тебя кое о чем попросить? — он помялся. — У меня мать совсем плохо себя чувствует. Врач говорит, нужно срочно обследование пройти, но денег не хватает. Ты не могла бы…
— Конечно, — не дала ему договорить Надежда. — Сколько нужно?
— Пятнадцать тысяч.
Она поперхнулась кофе. Это была почти половина ее зарплаты.
— Много, понимаю, — быстро заговорил Игорь. — Но мать — это святое. Я тебе обязательно верну, как только на работе расчет получу.
Надежда кивнула. В конце концов, она же не замужем, детей нет, на что ей деньги? А вот у него — больная мать.
Но к вечеру стало как-то тоскливо. Она пересчитала деньги в кошельке — оставалось на неделю продуктов, не больше. А до зарплаты еще десять дней.
— Игорь, — робко начала она, когда он вернулся откуда-то в девятом часу. — А может, пока отложим лечение твоей мамы? У меня денег совсем мало осталось.
Лицо его сразу стало каменным.
— Понятно, — холодно произнес он. — Значит, когда тебе что-то нужно — я должен помогать. А когда мне — сразу отговорки.
— Да нет же, — растерялась Надежда. — Просто…
— Просто ты эгоистка, — отрезал он и пошел в комнату.
Она всю ночь не спала, мучаясь чувством вины. А утром молча отдала ему деньги.
Игорь сразу повеселел, расцеловал ее, принес из магазина продуктов. Но что-то в его поведении изменилось. Он стал чаще отлучаться, говорил уклончиво, куда идет. По телефону разговаривал вполголоса, выходя на балкон.
А еще через неделю позвонил незнакомый женский голос.
— Игорь дома? — спросили без всяких приветствий.
— Его нет, — растерянно ответила Надежда. — А кто его спрашивает?
— Жена его. Передайте, пусть немедленно домой является. Дети его ждут.
В трубке раздались короткие гудки. Надежда стояла с телефоном в руке, не понимая, что происходит. Жена? Какая жена? Дети?
Игорь появился только к ужину. Увидев ее лицо, сразу понял — что-то не так.
— Тебе жена звонила, — тихо сказала Надежда.
Он замер на пороге.
— Какая жена? — но голос его дрогнул.
— Которая просила передать, чтобы ты домой являлся. К детям.
Игорь тяжело опустился на стул.
— Надя, я могу все объяснить…
— Объясняй, — ледяным тоном произнесла она.
— Да, у меня есть жена и дети. Но мы давно не живем вместе! Я ушел от них еще год назад, потому что… потому что она больная. Психически больная. Устраивает сцены, преследует меня, выдумывает всякое.
Надежда смотрела на него и чувствовала, как что-то рушится внутри.
— А погибшая семья?
— Я не хотел тебя пугать правдой сразу, — он протянул к ней руки. — Решил сначала дать тебе привыкнуть ко мне, а потом рассказать как есть.
— Как есть? — она отшатнулась от его рук. — Ты врал мне полгода! Жил на мои деньги, выманивал их под разными предлогами!
— Да что там твои деньги! — вдруг сорвался он. — Несчастные тридцать тысяч в месяц! Я тебе жизнь скрасил, одинокой старой деве!
Пощечина прозвучала как выстрел. Игорь потрогал щеку, усмехнулся.
— Ну вот, истинное лицо показала. А я думал, тихая, покладистая.
— Убирайся, — прошипела Надежда. — Немедленно убирайся из моего дома!
— С удовольствием, — он направился в спальню собирать вещи. — Надоело на тебя смотреть. Кислая ты, Надька. И старая.
Когда за ним закрылась дверь, Надежда рухнула на диван и заплакала. Не от обиды даже, а от стыда. Как она могла быть такой глупой? Как могла поверить в эти сказки?
А через два дня у супермаркета, где она работала, ее остановил мужчина средних лет.
— Надежда Сергеевна? Участковый уполномоченный Олег Владимирович. Можно с вами поговорить?
Оказалось, что Игорь — известный местной полиции персонаж. Профессиональный альфонс, живет за счет одиноких женщин. А сейчас ходит по району и собирает деньги на лечение своей «умирающей от рака сожительницы» — то есть ее, Надежды.
— Вы хотите написать заявление? — спросил участковый.
Надежда помолчала. Потом кивнула.
— Да. Хочу.
Игоря арестовали через неделю. А еще через месяц к Надежде пришла его жена — усталая женщина с двумя детьми.
— Я знаю, вы на него заявление написали, — сказала Светлана. — Не злитесь на меня, но не могли бы вы его забрать? Мне с детьми одной тяжело, а он хоть какие-то деньги иногда приносил.
Надежда смотрела на женщину, на притихших детей и вдруг поняла — они все жертвы этого человека. И она, и эта несчастная жена, и дети.
— Нет, — тихо сказала она. — Заявление я не заберу. Но если нужна помощь — обращайтесь. Чем смогу — помогу.
Светлана удивленно посмотрела на нее.
— Спасибо, — прошептала она. — Я не ожидала…
После их ухода Надежда долго сидела на кухне. Боль постепенно притуплялась, но вместо нее пришло что-то другое — холодное равнодушие ко всему.
Больше никого к себе не пущу, решила она. Хватит быть дурочкой.
И действительно, больше в ее жизни никого не было. Работа, дом, телевизор по вечерам. Она стала резкой с покупателями, неприветливой с коллегами. Люди обходили ее стороной, и это ее вполне устраивало.
Только иногда, по ночам, ей снились те несколько месяцев счастья. Завтраки на двоих, разговоры до утра, ощущение, что она кому-то нужна. И тогда Надежда Сергеевна тихо плакала в подушку, понимая, что, возможно, навсегда потеряла способность кому-то доверять.
