Каждый платит сам за себя! – безапелляционно заявил сын, когда официант с поклоном подал счет.
– В чем дело, Витя? – удивилась мать, вскинув брови. – Это я пригласила вас с сестрой на обед, мне и платить.
– Не хочу быть ни у кого в долгу, – проворчал он, отсчитывая купюры с каким-то вызывающим остервенением. – Хотя, думаю, сестрица меня и тут не поддержит.
Он бросил в сторону сестры испепеляющий взгляд, полный невысказанных обвинений. Та лишь смущенно опустила глаза, пряча взгляд. Весь вечер Марина чувствовала между детьми натянутую, словно струна, атмосферу, но отгоняла от себя дурные предчувствия, убеждая себя, что ей просто показалось.
Семейный ужин был ее заветной идеей. Женщина почувствовала, что они давно не собирались все вместе, и с радостью пригласила сына и дочь в уютное кафе, чтобы провести время за неспешным обедом и задушевным разговором. Но реальность оказалась далека от ее радужных мечтаний.
– Витя, в чем же дело? – допытывалась мать в тот же вечер, тревожно сжимая телефонную трубку. – Тебе не понравился обед? Или у вас какие-то разногласия с сестрой? Что-то случилось между вами?
– Все мне понравилось, – буркнул тот в ответ, неохотно процедив сквозь зубы. – А что до Оли, то спроси у нее самой, что она сделала, а что – нет.
Набирая номер дочери, Марина нахмурилась, словно надвигающаяся гроза. Ее дети всегда были дружны, словно неразлучные голубки, и даже когда обзавелись своими семьями, не теряли душевной близости. А тут вдруг такая… ледяная отчужденность.
– Оля, скажи мне, пожалуйста, что у вас происходит с Виктором? – начала Марина без обиняков, как только дочь ответила на звонок. – Сегодняшние намеки в кафе… что это было?
– Ой, мам, да не бери в голову, – отмахнулась дочь, стараясь говорить легкомысленным тоном. – Ты же знаешь Витю, у него вечно какие-то фантазии роятся в голове!
– Это не похоже на фантазии, скорее, на скрытые претензии. Он сказал мне, что я должна о чем-то тебя спросить.
– Я не знаю, что он имел в виду, – не сдавалась дочь, увиливая от прямого ответа. – Да ты не волнуйся, мам, все как-нибудь утрясется.
– Вы никогда раньше не ссорились по-настоящему, я всегда гордилась тем, что у нас такая дружная семья, что мои дети поддерживают друг друга и всегда приходят на помощь.
– Все меняется, мам… – философски заметила Ольга, словно предрекая неизбежное.
– Ну так я хочу знать, что именно изменилось! – решительно заявила мать, в голосе зазвучали стальные нотки. – Я хочу, чтобы вы с Виктором приехали ко мне в это воскресенье. Мы сядем все вместе, как в старые добрые времена, и разберемся, что у вас там произошло.
В то воскресенье, когда дети предстали перед ней, Марина уже была окутана смутными тенями догадок.
— Вчера Вера, соседка с третьего этажа, обмолвилась, что у Вити в семье не все ладно, — начала она осторожно, словно пробуя почву.
Виктор понурил голову, словно под бременем вины. Взгляд сестры, полный какой-то обреченности, заставил сердце матери тревожно сжаться.
— Оля, что происходит? Ты замешана в этом?
Дочь хранила молчание, не отрывая взгляда от брата, словно боясь выдать какой-то секрет.
— Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? Или мы будем играть в молчанку? Мы семья или партизанский отряд?
— Да, я развожусь, — наконец выдохнул Виктор, закрывая лицо руками, словно пытаясь спрятаться от обрушившейся на него правды.
— Что случилось? — нахмурилась Марина. — Десять лет вместе, дети… Должна быть причина.
— Причина есть, — устало отозвался сын. — Лера мне изменяет.
— Ты уверен? Это точно? Потому что если это навет, чьи-то домыслы…
— В том-то и дело, мам, что кое-кто знал и молчал! — с горечью выплюнул Виктор.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла мать.
— А ты вон у нее спроси! — Виктор ткнул пальцем в сторону сестры, обвиняя ее одним этим жестом.
— Оля? Ты знала об измене Леры и молчала?
— А как я должна была поступить? — огрызнулась дочь. — Прийти и заявить: «Бросай ее, она тебе рога наставила»? Что, по-твоему, я должна была сделать?
— Можно было найти способ! — не унимался Виктор, распаляясь все больше.
— Да как я могла?! — Ольга вскинула руки в отчаянии. — Если бы ты узнал что-то подобное о моем муже, ты бы пришел ко мне с этой правдой?
— Да, пришел бы! Я бы не допустил, чтобы ты жила в неведении!
— Не верю! Легко говорить, а на деле ты бы точно так же струсил!
— Так, хватит! — резко прервала их перепалку Марина, чувствуя, как клубок напряжения в комнате с каждой секундой затягивается все туже.
— Оля, если брат был не тем, кому ты могла довериться, почему не пришла ко мне? Мы же семья, связаны одной нитью, должны поддерживать друг друга в горе и радости. Вместе мы бы нашли выход, обсудили все возможные пути. Может, даже с Лерой поговорили бы по душам!
— А чего с ней говорить-то? — проворчал Виктор, словно задетый за живое. — Она уже все для себя решила. Ваши разговоры – пустой звук, ничего бы не изменили.
— Откуда тебе такая уверенность? Вдруг, услышав наши слова, Лера бы одумалась и вернулась к тебе? Не вы первые, не вы последние, в семейной жизни всякое случается, — мягко увещевала Марина, вкладывая в каждое слово надежду. — Может, это лишь мимолетное увлечение, которое ничего не значит?
— Мам, какая интрижка?! — простонал Виктор, хватаясь за голову в отчаянии. — Ты серьезно? Да какая разница, мелкая она или нет? Как можно простить предательство?
— Ради сохранения семьи иногда приходится закрывать глаза на многое, — произнесла Марина с непривычной твердостью в голосе. – Все мы совершаем ошибки…
После ухода мужа она познала одиночество сполна и знала, как нелегко растить детей одной.
— Это не ошибка! — выкрикнул Виктор, и его голос дрогнул от боли.
Он вскочил с дивана, словно ужаленный, и начал метаться по комнате.
— Мы разводимся не из-за какой-то там ошибки или оплошности, а потому что она уходит к другому! Она уже даже детей с ним познакомила!
— Я не знала, что всё зашло так далеко… — пролепетала Ольга, словно загнанный зверь.
— А что ты знала, позволь узнать?! — взревел брат, в его голосе клокотала ярость. — Что моя жена утешается в объятиях брата твоего мужа? Или, может, что они, как голубки, воркуют на его даче каждые выходные?!
Он словно коршун навис над сестрой, вперившись в нее горящими от гнева глазами, упер руки в бока, словно намереваясь раздавить ее своим презрением.
— Ты знала, что пока я вкалываю, как проклятый, моя благоверная таскает моих же детей на дачу к этому… к этому проходимцу?!
— Ну, я…
— Опять эти жалкие оправдания?!
— Да я… я не могла! Я надеялась, это просто блажь, что всё утрясется! Я не хотела рушить вашу семью из-за какой-то… мимолетной интрижки!
— Ты бы не разрушила, ты бы просто вовремя сняла с меня пелену!
— Знаешь что, Витя?! — Ольга вскочила с дивана, словно ужаленная. — Ты говоришь так, будто это я во всём виновата! Это не я забросила семью! Не я подтолкнула твою жену в чужие объятия!
— Что ты несешь? — прорезался в воздухе встревоженный голос матери.
— А то, что твой драгоценный сыночек сам во всём виноват, если уж на то пошло!
— Оля, что ты имеешь в виду? — Марина нахмурилась, чувствуя, как в душу закрадывается ледяное предчувствие.
— А то, что Виктор не всё тебе рассказывает! Ему удобно выставлять меня виноватой, это позволяет ему сбежать от ответственности! Как всегда!
— Да потрудитесь же мне, наконец, объяснить толком, что здесь происходит?! — потребовала мать, в ее голосе звенела сталь.
— У Виктора семейные узы дали трещину не вчера, — с грустью в голосе промолвила дочь, немного придя в себя. — Эта трещина змеей ползла годами…
— Лучше прикуси язык, — брат резко выбросил руку вперед, словно ставил невидимую стену.
— Нет, довольно молчать! — взорвалась сестра. — Тебе было сладко обвинять меня, выставлять козлом отпущения перед мамой, теперь твой черед держать ответ!
— И что же мне объяснять? — вскинул брови Виктор. — Что моя благоверная еще год назад нашла утешение в чужих объятиях, а ты, сердобольная, все это время молчала, как партизан на допросе?
— Не строй из себя невинную жертву, преданного мужа, понятия не имеющего, что творится у него под носом! — язвительно отрезала сестра.
— Что ты несешь?
Мать, словно беспомощный зритель на теннисном матче, метала взгляд от одного к другому, пытаясь уловить суть ускользающего разговора.
— Витя, ты знал, что Лера тебе изменяет? Тогда почему ты срываешь зло на сестре, обвиняя ее в молчании?
— Да откуда мне было знать! – взревел мужчина, всплеснув руками в отчаянии. — Знал бы, давно бы эту вакханалию прекратил!
— Ой ли? – хмыкнула сестра с сарказмом. — Ты предпочитал закрывать глаза и затыкать уши, хотя Лера пыталась достучаться до тебя, предупреждала…
— Предупреждала о чем?! О том, что собирается прыгнуть в чужую постель? — огрызнулся брат.
— Нет, Витя! Лера изливала мне душу о ваших проблемах еще полтора года назад. Искала совета, просила помощи…
— Помощи в чем? В поисках нового любовника? – съязвил брат. — Так это ты, из лучших побуждений, свела ее с братом своего Сережи?
— Довольно, — поморщилась Марина. — Давайте остынем и разберемся во всем по порядку, с самого начала.
— А чего тут разбираться? — Ольга пожала плечами, словно отбрасывая невидимую пыль с плеч. — Мы с Лерой всегда были душа в душу, и когда в их с Витей жизни пошла трещина, она открылась мне.
— И что это была за трещина? — осторожно поинтересовалась мать.
Виктор, стоя у окна спиной к ним, покачивался, словно маятник, отсчитывая секунды тягостного разговора. Каждая клеточка его тела кричала о нежелании участвовать в этом домашнем судилище.
— Лера говорила, что почти не видит мужа, он вечно в работе или на встречах с друзьями…
— С партнерами! Я встречаюсь с партнерами! — Виктор резко обернулся, испепеляя их взглядом.
— Да какая разница? — отмахнулась Ольга. — Суть в том, что она жаловалась: дети уже и забыли, как выглядит папа, так редко он с ними бывал…
— Я зарабатывал деньги! — в голосе мужчины звенело отчаяние. — Все это я делал для семьи!
— Витя, семье нужно не только золото, но и тепло отцовского сердца, — с укоризной произнесла Марина.
— Так вот, — продолжила Ольга, не обращая внимания на вспышку гнева. — Ссоры стали все чаще, они почти не разговаривали, даже когда он, пролетая мимо, ненадолго появлялся дома. Я посоветовала Лере обратиться к семейному психологу…
— Я не собираюсь ходить к этим шарлатанам! Я не псих!
— Витя, семейный психолог не лечит безумцев, он помогает увидеть проблемы, которые ты сам не замечаешь, и расставить все по местам, — терпеливо объяснила Марина.
— Я сам знаю, что для меня важно, — пробурчал сын.
— Видимо, не знаешь, раз твоя семья обратилась в руины, — развела руками мать.
— Она рухнула не потому, что я пожалел времени и денег, которые, между прочим, потом и кровью зарабатываю, на всяких мозгоправов! Она рухнула из-за того, что кто-то решил, что я не достоин знать правду!
— Вот, опять я виновата! — голос Ольги взметнулся, как раненая птица. — Ты лучше задумайся, Вить, о том, что Лера из кожи вон лезла, чтобы склеить вашу разбитую чашу, а ты отвернулся. И лишь когда надежда угасла, когда она поняла, что брак уже не воскресить…
— Пошла по рукам, пока я горбатился на вашу семью! Наплевала на все святое! — рявкнул Виктор, подхватив сестрин упрек, словно знамя.
— Нет, Витя! Она мечтала о нормальной жизни для детей! О мужчине, который будет любить и ценить её, о любящем отце рядом с малышами! А ты, зарывшись в свои миллионы, забыл, ради кого, собственно, и надрываешься! — вмешалась Марина, её голос звучал как приговор. — Так что Оля права, виноват в вашем разладе только ты!
— А, так вы теперь в одной лодке? — Виктор сузил глаза, и в них блеснула неприязнь. — Быстро ты, мама, переметнулась на её сторону! Впрочем, чего удивляться? Вы, бабы, всегда друг за дружку горой!
— Ты несправедлив, и слова твои ядовиты, — отрезала Марина. — Как я поняла из рассказа Оли, твоя жена боролась за ваш брак, а твоя сестра пыталась ей помочь.
Виктор хранил молчание, взгляд устремлен в пол.
— Вместо того чтобы клеймить Ольгу за мнимое предательство, ты должен благодарить ее за отчаянные попытки склеить разбитые осколки вашей семьи.
Сын все так же безмолвствовал, и мать продолжила, вкладывая в каждое слово боль и надежду:
— Ольга сражалась за ваш очаг, как и подобает любящей женщине, а ты… где твоя благодарность?
— Да понял я, понял, — бросил брат, вскинув руки в знак капитуляции.
— Раз понял – иди и попроси прощения у сестры! И поговори с женой… Может, еще не все потеряно.
Заметив, как в глазах сына вспыхивает искра протеста, Марина властным жестом оборвала его, не давая вырваться ни единому слову.
— Да, простить измену — подвиг, доступный немногим, но, судя по всему, именно ты, Виктор, своим равнодушием и отстраненностью подтолкнул Леру к поиску защиты и поддержки для себя и детей. Если семья для тебя — не пустой звук, если тепло домашнего очага еще согревает твою душу, тебе придется смирить гордыню и переосмыслить жизненные принципы.
Виктор, послушался материнскому совету, попытался достучаться до сердца Леры, но было поздно. Пропасть, вырытая его собственными руками за последний год, оказалась слишком глубока. Лера не захотела возвращаться в дом, где когда-то царили любовь и взаимопонимание. Тем не менее, благодаря искреннему раскаянию Виктора, им удалось сохранить дружеские отношения. Лера не стала лишать детей общения с отцом, понимая, как это важно для их будущего.
