– Как ты мог подарить нашу дачу своей матери?! – выдохнула Ирина, словно от удара под дых. – Это что еще за новости?! Деньги на ее покупку мои родители дали!
– И что с того? Мама там все лето живет, как у себя дома, – небрежно бросил Вадим, отмахиваясь от ее слов, будто от назойливой мухи. – Какая, в сущности, разница, на кого она записана? Ей хотелось покоя, чувствовать себя не гостьей, а хозяйкой.
Двадцать лет брака – двадцать лет иллюзий. Ирина свято верила, что их союз с Вадимом – это крепость, воздвигнутая на фундаменте взаимного уважения и доверия. Они казались двумя половинками одного целого, неразделимыми и нерушимыми.
Вместе решали, куда отправиться в отпуск, какую мебель купить в новую квартиру, как распорядиться неожиданно свалившейся премией. После свадьбы родители Ирины, щедрые и любящие, подарили молодым деньги на покупку небольшого дачного участка с ветхим домиком.
Скромные шесть соток в заброшенном садоводстве – первый кирпичик в основании их общего будущего.
– Вот здесь будет розарий, а там – малина, смородина… Ягодный рай! – с восторгом делилась Ирина, рисуя в своем воображении картины цветущего сада.
– А мы построим беседку, соорудим мангал. Друзей будем созывать на шашлыки! – подхватывал Вадим, заражаясь ее энтузиазмом. – Только давай оформим дачу на меня, так проще будет. Все равно это наше общее имущество, а с председателем мне легче общий язык найти. Мужской разговор, понимаешь?
Ирина, ослепленная любовью и упоенная своим новым статусом жены, не придала значения этой формальности. Шли годы. Семья росла, появились дети. Времянка превратилась в капитальный дом с утеплением, пригодный для круглогодичного проживания. А забытое садоводство неожиданно оказалось в черте города, обзавелось удобной автобусной развязкой.
Дачный участок преобразился, став настоящим оазисом уюта и безмятежности. Ирина и не смогла бы оценить в денежном эквиваленте душу, вложенную в каждую грядку, в каждый куст.
Участок в садоводстве превратился в центр притяжения для всей семьи, место шумных праздников и тихих летних вечеров. Настоящая отдушина. И тем горче было предательство мужа. Однажды, словно злой рок, в руки Ирины попала чужая папка с документами, а в ней – договор дарения на имя свекрови, Виктории Павловны.
Она долго смотрела на бумаги, не в силах поверить своим глазам. Перечитала еще раз, словно надеясь на ошибку. Но нет, черным по белому было написано: Виктория Павловна – полноправная хозяйка их дачи. Мир вокруг пошатнулся, а в голове навязчиво всплывал образ ее любимого розария, который свекровь так недолюбливала.
– Что это значит? – срывающимся голосом спросила Ирина, бросаясь к мужу. – Объясни немедленно, Вадим!
– Просто бумаги, – невинно пожал плечами муж. – Что ты так всполошилась? Подумаешь, маме подарок сделал, она попросила.
– Это наша дача! – в отчаянии трясла бумагами Ирина. – Какое отношение к ней имеет Виктория Павловна? У нее денег куры не клюют, могла бы себе любой участок купить. Зачем этот «щедрый» жест? Я хочу понять, Вадим.
– Да что ты кипятишься? – огрызнулся Вадим. – Я такой же хозяин дачи, как и ты, дорогая.
– Неужели? – вскипела Ирина. – А ничего, что у меня были свои планы на эту дачу? Мечтала передать ее детям, возиться с цветами в старости, просто иметь уголок, где можно отдохнуть душой.
Ирина с ужасом осознала, что муж попал под каблук к матери и ничего менять не собирается. Она снова посмотрела на дату в договоре – совсем свежая. Вспомнилось, как осенью Виктория Павловна с недовольным видом наблюдала за тем, как Ирина сажает свои цветы и плодовые деревья. Молчала, но взгляд ее прожигал насквозь.
С момента находки Ирина не раз пыталась поговорить с мужем, достучаться до его совести. Но все было тщетно. Он отшучивался или делал вид, что ничего не понимает.
– Что ты так убиваешься? – удивлялся Вадим. – Раньше тебя этот вопрос вообще не волновал. Что изменилось? Уверяю, для нас ничего не изменится, это простая формальность.
– Но зачем эта тайна, эта возня исподтишка, словно я чужая? – в голосе Ирины звучала горечь. – Почему нельзя было просто спросить? Решить вместе? Но меня словно вычеркнули. И эта спешка с переоформлением дачи посреди зимы… Неужели Виктория Павловна так боялась, что весеннее солнце растопит твое решение?
– Ты высасываешь проблему из пальца, – огрызнулся Вадим. – Никто не плел интриг за твоей спиной!
– Ах, да, конечно, – обиженно прошептала Ирина, – просто о продаже дачи я узнала совершенно случайно. Ладно, посмотрим, чем все это кончится. В клоунаду ввязываться не хочется.
Весна распахнула свои объятия, и Ирина, повинуясь привычке, отправилась на дачу, как только сошел снег. Нужно было успеть ошпарить кусты кипятком, прогнать прочь вредителей, пока почки не тронулись в рост. Она приехала в садовое товарищество на рассвете, полная решимости привести участок в порядок. Но заветные ворота встретили ее неприступным молчанием. Калитка, обнесенная новым забором, ощетинилась незнакомым замком, ключ от которого ей никто не вручил.
– Что за чертовщина?! – голос Ирины в телефонной трубке резал слух Вадима. – Откуда на нашей даче вырос забор?
– Не знаю, Ириш, осенью и в помине не было, – пробормотал он растерянно. – Сейчас маме позвоню, узнаю. Наверняка решила сюрприз нам всем преподнести.
Не прошло и пяти минут, как калитка с предательским скрипом распахнулась изнутри. На пороге, словно фурия, стояла Виктория Павловна, прожигая невестку недобрым взглядом. Пропустив Ирину на участок, она, не говоря ни слова, направилась к дому, из трубы которого вился тонкий, зловещий дымок. Ирина шагнула к своему цветнику, и сердце ее оборвалось – ни одного розового куста, лишь взрыхленная, безжизненная земля.
– Виктория Павловна, где мои розы?! – в отчаянии воскликнула Ирина, бросаясь к свекрови. – И откуда взялся этот забор с калиткой и замком?
– Это теперь моя земля, а не ваша, – ледяным тоном отрезала свекровь. – Вместо твоих роз здесь будет благоухать чубушник и дикий шиповник. А вас с семейством попрошу больше без приглашения сюда не соваться. Мы с Романом Георгиевичем ценим уединение.
– Да вы в своем уме?! – возмущению Ирины не было предела. – А о том, зачем вам понадобилась моя дача, поговорить не хотите? Неужели мало участков и домов в городе? Сюда столько сил, труда, любви вложено! А вы просто пришли и все отобрали? Кстати, а кто такой этот Роман Георгиевич?
– Мой новый мужчина, настоящий хозяин, – с горделивой усмешкой ответила свекровь. – Он-то и открыл мне глаза на то, какие никчемные владельцы достались этой даче.
– Да неужели? И где же вы познакомились? – ядовито поинтересовалась Ирина. – В очереди за талоном в поликлинику или в собесе?
– Ну что ты, у него соседний участок, вообще-то, мы решили их объединить, – хмыкнула Виктория Павловна. – Видишь, какая ты хозяйка? Даже имени соседа не знаешь. А еще хвалишься, что много сил сюда вложила. Да твои розы никому не нужны, мы уже решили картошки побольше посадить. Беседку снесем, все вспашем и сделаем грядки.
– Да вы совсем из ума выжили! – вспыхнула Ирина, сдерживая гнев. – Два мешка отборной картошки, хоть сейчас, в конце сезона, можно купить, сортовой, сладкой, пальчики оближешь!
– Забыла спросить, что мне делать в собственном доме, – ледяным тоном отрезала Виктория Павловна. – Если все сказала, то ступай, Ирочка, ступай. А то каша для Романа Георгиевича на плите пригорит. Никак не приноровлюсь к этой допотопной печке.
Ирина, словно оплеванная, покинула садовое товарищество. Никакого соседа на примыкающем участке никогда не было и в помине. Земля пустовала десятилетиями, считалась заброшенной, проклятой. А теперь там красовался новенький забор, точь-в-точь как у них. Да и свекровь, похоже, попала под чары таинственного незнакомца. Настолько, что от городской квартиры, от привычного комфорта отказалась, согласилась мыться в дачном душе, который всегда презирала.
Вадим, как выяснилось, о новом дачном соседе тоже понятия не имел.
Он, как обычно, был уверен, что жена по своей женской привычке все преувеличивает и надумывает. Но, съездив в выходные на участок, вернулся озадаченный. Его выставили оттуда еще быстрее, чем Ирину.
– Не понимаю, что творится, – пробормотал он, растерянно глядя в одну точку. – Мать никогда себя так не вела. Словно подменили. Неужели эта дача, которую мы подарили, способна так изменить человека? Представляешь, даже на порог не пустили!
– По-моему, тут дело не в даче, а в человеке, – проворчала Ирина, сверля мужа взглядом. – Неужели тебя не насторожило, с каким рвением мама вдруг захотела заполучить нашу дачу?
– Да ну, брось, это все ваши женские штучки, – смущенно пробормотал Вадим, отводя глаза. – Я не обязан в этом разбираться. То ей в поликлинику приспичит на другом конце города, то в театр в середине недели. Тут нет ничего удивительного.
– И что же ты задумал? – с ледяным спокойствием поинтересовалась Ирина у мужа. – Неужели не попытаешься отменить эту нелепую дарственную? Может, тогда твоя маменька наконец перестанет разыгрывать из себя боярыню, окруженную крепостными, а мы сможем вновь вдохнуть аромат нашей любимой дачи. Мои розы, конечно, уже не воскресить, но хоть что-то…
– Да ты что! Как я могу ослушаться маму? – пролепетал Вадим, в его глазах плескался неподдельный ужас. – Это исключено!
– Значит, против жены ты готов идти войной, а матушка – неприкосновенная святыня? – Ирина прищурилась, словно разглядывая его впервые. – Двадцать лет брака понадобилось, чтобы узнать, кто я для тебя на самом деле.
После этого разговора в душе Ирины поселилось сомнение, словно тонкая трещина пошла по безупречной глади их семейного очага. И вскоре до нее долетели слухи – Виктория Павловна выставила дачу на продажу. Ирина не могла поверить своим ушам. Неужели эта женщина, так жаждавшая завладеть их родовым гнездом, готова так скоропалительно от него избавиться? Что же скрывается за этой внезапной переменой?
Но слухи, словно осенний ветер, быстро сорвали маску тайны. На просторах виртуальных досок объявлений, точно опавший лист, обнаружилось объявление о продаже их дачи.
Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Ирины. Сжимая в руках пожелтевшие от времени бумаги о покупке и дарственную, она, словно на острие иглы, устремилась к юристу. Тот лишь подтвердил ее самые мрачные предчувствия.
– Я подаю в суд! – голос Ирины звенел сталью. – И добьюсь отмены этого фарса с дарением. Дача куплена в браке, и ты прекрасно знаешь, что для этой сделки требовалось мое согласие! Которого, разумеется, никто и не думал спрашивать. Пусть твоя дражайшая Виктория Павловна собирает чемоданы и освобождает территорию законных владельцев. И свой кривобокий забор пусть забирает, мы до нее годами без него обходились!
– Ну чего ты сразу в штыки? – Вадим попытался умиротворить разбушевавшуюся супругу. – Пусть мама хоть немного порадуется дачной жизни.
– Радуется вовсю, аж продать решила. Тебя-то хоть в известность поставили, прежде чем выставить нашу собственность на торги? – Ирина саркастически изогнула бровь, наблюдая, как вытягивается лицо мужа. – Неужели нет? Вот это сюрприз!
– Я поговорю с мамой, – пробормотал Вадим, избегая взгляда жены. – Уверен, это какое-то недоразумение, чудовищная ошибка. Ты всегда была предвзята к моей матери. И теперь просто пытаешься выставить ее в дурном свете. Мама так мечтала о даче, представляла, как будет копаться в земле, выращивать розы… А ты говоришь, продает…
– То есть, объявление тебя совсем не тронуло? – с усмешкой проговорила Ирина. – Ну, поговори хоть с мамой.
Но Виктория Павловна, словно каменная глыба, наотрез отказалась возвращать дачу сыну. Держалась холодно, отстраненно, будто Вадим был ей чужим. Сын забил тревогу, а потом, словно обухом по голове, услышал от соседей, что мать выставила на продажу и свою квартиру. Ирину это известие нисколько не удивило, но за дачу она решила сражаться до последнего.
Она добилась своего: сделку признали недействительной, и право собственности вновь вернулось к Вадиму. Но радости он не испытал. Вскоре раздался телефонный звонок, и разъяренный голос Виктории Павловны обрушился на него, как гром среди ясного неба. Оказывается, она уже договорилась о продаже, взяла задаток, и лишь потом выяснилось, что дача ей больше не принадлежит.
– Ты выставил меня на посмешище перед людьми! – визжала мать в трубку. – Не мог предупредить?!
– А ты мне о продаже дачи что-то не сообщала, – напомнил Вадим, стараясь сохранять спокойствие. – Кстати, что за спешка? И зачем еще и квартиру продаешь?
– Я выхожу замуж, – недовольно буркнула Виктория Павловна. – Мы с Романом Георгиевичем решили продать все наше имущество, объединить капиталы. Хотим купить дом в деревне, просторный такой. На даче не развернешься, а у него планы наполеоновские. Кур хотим завести, кроликов, может, даже козу.
– Мама, да ты понятия не имеешь, как с живой душой общаться! – взвился Вадим, глаза метали молнии.
– Это не твое дело, – отрезала Виктория Павловна ледяным тоном. – Раз я лишилась прибавки к пенсии от продажи дачи, на наследство можешь даже не рассчитывать. Все состояние завещаю мужу.
Этот эпизод стал последней каплей, окончательно похоронив брак Ирины и Вадима. В жестокой борьбе она отвоевала у него дачу и теперь, словно птица, вырвавшаяся из клетки, с упоением проводит там время, воскрешая из пепла заброшенный розарий.
