— Выгнала! Родную дочь беременную на улицу выгнала! — бабка Клава размахивала руками прямо у магазина. — Я своими глазами видела! Катюша с чемоданом стояла, плакала!
Мария Семёновна шла мимо, делала вид, что не слышит. Но каждое слово било как плетью. Остановилась у прилавка с хлебом, взяла батон. Руки дрожали.
— И не стыдно ей! — не унималась Клава. — Внука своего не пожалела!
— А может, не все так просто? — робко вставила продавщица Света.
— Что тут сложного? Дочка в положении, а мать ее турнула! Изверг, а не мать!
Мария расплатилась и вышла. На улице дышать стало легче, но ненадолго. У подъезда стояла соседка Валентина.
— Мария, ты как? Слышала, что люди говорят?
— Слышала.
— И молчишь?
— А что мне говорить? Кто захочет выслушать?
Валентина покачала головой и ушла. Мария поднялась в квартиру, закрыла дверь на все замки. Села на кухне, уставилась в окно.
Вспомнилось, как все начиналось. Двадцать лет назад. Катюша родилась слабенькой, врачи не давали гарантий. А отец сбежал еще до родов — испугался ответственности.
Мария выходила дочку. Ночами не спала, к каждому вздоху прислушивалась. Работала на двух работах — в больнице медсестрой и подрабатывала уколами на дому. Все для Кати. Платья покупала самые красивые, игрушки — каких у других детей не было.
В школе Катя училась средне, но Мария не ругала. Нанимала репетиторов, сама с ней уроки делала. Думала — главное, чтобы ребенок был счастлив.
После девятого класса дочь заявила:
— Не пойду в десятый. Надоело учиться.
— Катюш, но как же? Образование нужно!
— Зачем? Чтобы как ты — всю жизнь горбатиться за копейки? Я лучше работать пойду!
Мария уговаривала, просила. Бесполезно. Катя устроилась продавщицей в бутик. Первое время радовалась — деньги свои, никто не указывает. Домой приходила поздно, на мать огрызалась.
— Я взрослая! Хватит меня контролировать!
Потом началось про замужество.
— Найду богатого мужа и уеду отсюда! Не хочу в этой дыре жить!
— Катя, а любовь? Нельзя же только из-за денег…
— Любовь! — фыркала дочь. — Ты со своей любовью где? Одна, в однушке!
Слова били больно, но Мария молчала. Думала — перерастет, поумнеет.
В двадцать лет Катя уехала в город. Позвонила через неделю:
— Мам, я встретила мужчину! Он такой! У него бизнес, машина! Я у него живу!
— А семья у него есть?
— Ну… есть жена. Но они разводятся!
Мария похолодела.
— Катя, опомнись! Нельзя чужие семьи разбивать!
— Да что ты понимаешь! Сидишь в своей деревне! Он меня любит!
Связь оборвалась. Катя звонила редко, денег не просила — гордилась, что сама справляется. Мария места себе не находила, но что могла сделать?
Через два года дочь вернулась. Постучалась ночью, вся заплаканная.
— Мам, можно я поживу?
— Конечно, доченька! Что случилось?
Катя рухнула на диван.
— Он меня выгнал! Сказал, что я специально забеременела! А я правда думала, он обрадуется!
История выяснилась быстро. Катя тайком перестала пить таблетки, решила привязать мужчину ребенком. Он взбесился, назвал расчетливой дрянью, велел убираться.
Мария обняла дочь, гладила по голове.
— Ничего, все наладится. Главное — ребеночек. Вместе справимся!
Первый месяц Катя плакала, жалела себя. Мария утешала, готовила любимые блюда, покупала витамины для беременных. Думала — дочка одумается, за ум возьмется.
Но Катя быстро освоилась. Целыми днями лежала на диване, требовала то одного, то другого.
— Мам, хочу клубники!
— Катюш, зима же. Дорогая очень.
— Ребенку нужны витамины! Ты что, внуку жалеешь?
Мария покупала. И клубнику, и манго, и авокадо. На себе экономила, но дочке не отказывала.
Потом начались требования посерьезнее.
— Мам, мне нужны деньги на курсы для беременных. Три тысячи в месяц.
— Катя, но это почти четверть моей зарплаты!
— Ты хочешь, чтобы я неподготовленная рожала?
Мария брала дополнительные смены. Катя ходила на курсы, где ей внушали, что она — богиня, которой все должны служить.
На седьмом месяце дочь выдала новое:
— Мам, я думаю, тебе стоит уехать к бабушке в деревню.
— Что? Зачем?
— Ну, мне с ребенком простор нужен. А квартира маленькая. Ты же можешь у бабушки жить, там дом большой.
Мария не поверила своим ушам.
— Катя, это мой дом. Я всю жизнь на него работала!
— Эгоистка! — взвилась дочь. — Я беременная, мне тяжело, а ты о своей квартире думаешь!
Скандал длился неделю. Катя устраивала истерики, угрожала, что уедет и Мария внука не увидит. Потом начала паковать вещи демонстративно.
В тот вечер Мария не выдержала. Катя в очередной раз закатила сцену — разбила любимую мамину чашку, подарок от подруги.
— Да что эта рухлядь! Весь дом барахлом завален!
Что-то оборвалось внутри. Мария встала, подошла к дочери.
— Собирай вещи и уходи.
— Что? — Катя опешила.
— Уходи. Я устала. От твоего эгоизма, от твоих истерик. Иди к своему богатому мужчине или к подружкам. Где хочешь живи, только не здесь.
— Мама! Я беременная!
— И что? Я тебя беременную содержу, а ты меня из дома выгонишь? Хватит. Собирайся.
Катя рыдала, умоляла, потом злилась, кричала. Но Мария была непреклонна. Дала денег на дорогу и закрыла дверь.
Вот тогда и увидела их бабка Клава. И пошла молва по поселку — выгнала мать родную дочь.
Первые дни было тяжело. Мария не спала, места себе не находила. Правильно ли поступила? А вдруг с Катей что-то случится?
Через неделю дочь позвонила.
— Я у Ленки живу. Ненавижу тебя!
И бросила трубку. Мария выдохнула — жива, здорова, есть где жить.
Месяцы тянулись медленно. В поселке от нее отворачивались, перешептывались за спиной. Только подруга Нина поддерживала:
— Правильно сделала. Нельзя позволять на шее сидеть, даже если это твой ребенок.
От Кати вестей не было. Мария сама не звонила — гордость не позволяла.
И вот, через год после той истории, раздался звонок в дверь. Мария открыла — на пороге стояла Катя с коляской.
— Привет, мам.
Постаревшая, уставшая. В дешевой куртке, без макияжа.
— Катюша! — Мария бросилась обнимать дочь, потом заглянула в коляску. — Девочка?
— Да. Лиза.
Занесли коляску в квартиру. Мария суетилась — чай поставить, поесть предложить. Катя села за стол, молчала.
— Расскажи, как ты? Где живешь?
— По-разному. У подруг, в съемных квартирах. Работаю где придется.
— А отец ребенка?
— Нет никакого отца. Исчез, как узнал, что родила.
Помолчали. Малышка в коляске засопела, Мария погладила ее по щечке.
— Мам, — Катя подняла глаза. — Можно я Лизу на пару дней оставлю? Мне на работу устроиться надо, а с ребенком не берут.
— Конечно, оставляй. Сколько нужно.
— Спасибо. Я скоро заберу, честно.
Катя ушла через час. Оставила сумку с вещами малышки, бутылочки, памперсы. И уехала.
Прошла неделя, другая. Мария нянчилась с внучкой, баюкала, кормила. Лиза оказалась спокойной девочкой — редко плакала, много спала, улыбалась беззубым ротиком.
Через месяц Катя прислала сообщение:
«Мам, прости. Не могу пока забрать Лизу. Устроилась официанткой, снимаю угол. Денег в обрез. Высылаю что могу».
Перевод пришел — пять тысяч. Мария вздохнула. На памперсы и смесь уходило больше.
Соседи сначала удивлялись — откуда ребенок? Потом привыкли. Бабка Клава даже смягчилась:
— Хорошая у тебя внучка, Семеновна. Вся в тебя — спокойная.
Мария кивала, улыбалась. Что толку объяснять? Люди верят в то, во что хотят верить.
Вечерами, укладывая Лизу, думала о Кате. Где она сейчас? Как живет? Скучает ли по дочке?
Через три месяца дочь приехала. Ненадолго — на пару часов. Привезла немного денег, игрушек.
— Как Лиза?
— Хорошо. Растет. Уже переворачивается, гулит.
Катя взяла дочку на руки, но та заплакала. Не узнала.
— Мам, — Катя вернула ребенка Марии. — Я встретила человека. Он… он не знает про Лизу.
— И?
— Если узнает, бросит. А он хороший, непьющий. Обещает жениться.
Мария молчала. Что тут скажешь?
— Можно Лиза еще поживет у тебя? Я заберу, как только… как только все устроится.
— Живите. Мне не тяжело.
Катя заплакала.
— Прости меня, мам. За все прости. Я была дурой.
— Проехали. Главное — Лизонька. О ней думай.
После отъезда дочери Мария долго сидела у кроватки внучки. Маленькая ручка ухватила ее за палец, держала крепко.
— Ничего, малышка. Вырастем. Я тебя не брошу.
На улице весна. Скоро можно будет гулять с коляской подольше. Мария уже присмотрела хорошую — подруга отдает за полцены.
Денег немного, но справятся. Не впервой ей одной ребенка поднимать. Только теперь будет по-другому. Любить — да. Баловать — в меру. И учить с малых лет, что в жизни ничего просто так не дается.
Может, хоть внучка вырастет человеком. Не повторит ошибок матери.
Мария встала, подошла к окну. Бабка Клава во дворе с соседками судачила. Наверное, опять ее обсуждают.
Пусть говорят. У нее теперь дел поважнее сплетен. Лизу растить надо.
И Мария улыбнулась, глядя на спящую внучку. Второй шанс. Редко когда жизнь дает второй шанс. Надо использовать.
