Вода капала с потолка прямо в тарелку. Инна стояла босиком посреди кухни, и холодная жижа хлюпала между пальцами. Третий раз за полгода. Третий.
— Я же просто хотела жить спокойно, — прошептала она, глядя на коричневые потеки на обоях.
Сверху грохнуло что-то тяжелое. Потом заорали:
— Это все ваша зависть! — голос Риты был пьяный и злой. — Жить не умеете — не мешайте другим веселиться!
— Топим? Пусть лодку купит! — заржал Семен.
Инна закрыла глаза. В горле стоял ком. Микроволновка больше не включалась — вода попала внутрь во время прошлого потопа. Холодильник гудел как-то странно. А ведь она только месяц назад выплатила кредит за него.
— Мам? — Мила заглянула на кухню.
Четырнадцать лет. Отличница. Мечтает стать врачом. Сидит в коридоре с учебниками, обернутыми в мусорные пакеты — чтобы не промокли, когда в следующий раз польет с потолка.
— Иди в комнату, солнышко. Я сейчас все уберу.
— Может, опять полицию вызвать?
Инна покачала головой. Зачем? Приедут, постоят у двери, пока Рита с Семеном притворяются спящими. Потом скажут: «Обращайтесь к участковому». А участковый разведет руками: «Ну что я могу? Люди же».
Люди. Инна вытерла воду с пола, выжала тряпку в ведро. Коричневая жижа. Наверху снова засмеялись.
Соседи сверху переехали год назад. Сначала казались обычными — Рита работала продавщицей, Семен где-то на стройке. Потом начались пьянки. Сначала по выходным. Потом через день. Потом каждый день.
Первый потоп случился в марте. Инна тогда еще по-человечески пыталась. Поднялась, постучала:
— Простите, у вас что-то протекает. Меня заливает.
Рита открыла дверь в халате, от нее несло перегаром:
— А че сразу заливает? Может, это не у нас?
— У меня прямо из потолка льет.
— Ну значит, труба лопнула. Не наша проблема.
Слесарь потом сказал — забыли кран закрыть. Ванна переполнилась.
Второй раз было в мае. Тогда Инна уже кричала:
— Вы что, совсем охренели? У меня ребенок, у меня работа! Я не могу каждый месяц ремонт делать!
Семен вышел в одних трусах, покачиваясь:
— А че орешь-то? Застраховаться надо было.
— При чем тут страховка? Закрывайте краны!
— Иди отсюда, пока не получила.
Инна написала заявление в полицию. В управляющую компанию. Участковому. Толку — ноль.
Полиция приехала через три часа. Постояли у двери. Никто не открыл. «Видимо, жильцов нет дома». Уехали.
Управляющая компания прислала Нину Петровну — инспектора. Полная женщина с одышкой.
— Ну вы же понимаете, — вздохнула она, даже не поднявшись к соседям. — У них инвалидность, пенсия. Вы же не звери. Потерпите.
— Какая инвалидность? Они каждый день бухают!
— У Семена спина больная. А Рита по психиатрии. Документы есть. Что я могу?
Инна тогда чуть не заплакала от бессилия. Психиатрия. Ну конечно. Святые люди, трогать нельзя.
После второго потопа начался ад.
Соседи включали музыку по ночам. Специально. Басы били по стенам, Мила не могла спать. Инна поднималась, стучала — бесполезно. Музыку делали тише на пять минут, потом снова на полную.
Однажды Мила нашла под дверью бутылку. Пустую, из-под водки. С запиской: «Твоя мама — психованная. Таких как вы — травить надо».
Инна пошла к участковому. Тот посмотрел на бутылку, на записку.
— Почерк установить невозможно. Камер у вас в подъезде нет. Что я должен делать?
— Защитить нас!
— От чего? От бутылки? Вам угрожали?
— Написали же — травить!
— Это не угроза в юридическом смысле. Совет — поговорите с соседями. По-человечески.
По-человечески. Инна вышла из кабинета и села на лавочку во дворе отделения. Закурила — первый раз за десять лет. Руки тряслись.
Она не была конфликтным человеком. Работала бухгалтером в маленькой фирме. Растила дочь одна — муж ушел, когда Миле было три. Копила на отпуск. Мечтала свозить дочку на море. Откладывала на учебу — репетиторы, курсы.
А теперь все деньги уходили на ремонт. На новую технику. На лекарства от бессонницы.
Инна стала злой. Сама это чувствовала. Смотрела на людей и думала — почему им можно жить спокойно, а ей нельзя? Почему какие-то отморозки могут превратить ее жизнь в кошмар, и никто не поможет?
Третий потоп случился в сентябре. В воскресенье утром.
Инна проснулась от того, что по лицу текла вода. Вскочила — постель промокла насквозь. С потолка в спальне лило как из ведра.
Она выбежала на кухню — там тоже. Вода лилась через люстру, по стенам, заливала розетки.
— Мама! — Мила стояла в дверях своей комнаты. — У меня тоже!
Инна схватила телефон, набрала 112.
— Срочно нужна помощь! Нас заливает! Третий этаж, квартира двенадцать!
— Что именно случилось?
— Соседи сверху снова не закрыли воду! У меня потолок обрушится!
— Мы передадим вызов. Ожидайте.
Инна кинулась наверх. Колотила в дверь ногами.
— Открывайте, сволочи! Открывайте немедленно!
Дверь приоткрылась. Рита высунулась, пьяная в хлам:
— Че орешь, дура?
Инна оттолкнула ее, ворвалась в квартиру. Побежала в ванную. Вода лилась через край, на полу — море. Закрутила краны.
Семен вышел из комнаты:
— Ты че тут делаешь?
— Вы меня затопили! Третий раз!
— И че? Подумаешь, водичка капнула.
— Капнула? У меня потолок рушится!
— Ну и хрен с ним. Нечего под нами жить.
Инна смотрела на него и понимала — бесполезно. Они специально это делали. Месть за жалобы, за полицию.
Вернулась к себе. Мила сидела в коридоре, обнимала колени.
— Мам, что делать?
— Собирай вещи. Поедем к бабушке.
У матери была однушка на другом конце города. Инна не хотела ее беспокоить — мама болела, сердце. Но выбора не было.
Приехал наряд полиции. Составили протокол. Сфотографировали повреждения. Один из полицейских, молодой парень, сочувственно посмотрел на Инну:
— Обращайтесь в суд. Больше мы ничего не можем.
Суд. Инна знала, что это значит. Месяцы разбирательств. Деньги на адвоката. И никакой гарантии.
Они с Милой прожили у мамы две недели. Инна ездила в квартиру — проветривать, сушить. Плесень уже пошла по углам. Обои отклеились. Паркет вздулся.
А сверху — тишина.
Странная тишина. Обычно там музыка, крики, топот. А тут — ничего.
В пятницу Инна снова приехала. Встретила соседку с третьего этажа, Валентину Ивановну.
— Инна, а что там с вашими? — спросила старушка.
— В смысле?
— Ну сверху. Я их уже два дня не видела. И не слышала ничего.
Инна пожала плечами. Может, уехали куда. Или в запое где-то.
Поднялась к себе. Открыла дверь — и замерла.
Воняло. Воняло так, что глаза заслезились. Сладковатый, тошнотворный запах.
Инна вышла на лестничную клетку. Принюхалась. Воняло и здесь. И шло это сверху.
Она поднялась на четвертый. Дверь в квартиру Риты и Семена была приоткрыта.
Инна толкнула ее.
Запах ударил в лицо как пощечина. Она зажала нос рукой, сделала шаг внутрь.
В коридоре — горы мусора. Бутылки, окурки, объедки. На кухне — открытый кран. Вода льется тонкой струйкой в раковину, забитую грязной посудой.
— Есть кто? — крикнула Инна.
Тишина.
Она прошла дальше. Заглянула в комнату.
Они лежали на диване. Рита и Семен. Обнявшись. Мертвые.
На столе — батарея пустых бутылок. Таблетки россыпью. Недоеденная еда, покрытая плесенью.
Инна отшатнулась. Побежала на лестницу, набрала 112.
Потом стояла в подъезде, ждала скорую и полицию. К ней подошла Валентина Ивановна:
— Что случилось?
— Они… они умерли.
— Господи! Как?
Инна молчала. Что тут скажешь? Упились до смерти? Отравились? Или просто сдохли в своей грязи, как животные?
Приехала скорая. Полиция. Начали оформлять.
Валентина Ивановна смотрела на Инну странно. Потом тихо спросила:
— Ты же не… ну, ты же не…
Инна посмотрела ей в глаза:
— Я просто не закрыла воду.
Старушка отшатнулась. Инна усмехнулась:
— Шучу. Я их два дня не видела. Они сами краны не закрывали, сами и умерли.
Но Валентина Ивановна смотрела с сомнением.
Вечером Инна сидела у мамы на кухне. Мила делала уроки в комнате. По телевизору показывали какое-то ток-шоу.
— Сама виновата, — говорила женщина с экрана. — Надо было раньше меры принимать.
Инна выключила телевизор.
Меры. Какие меры? Она писала заявления. Вызывала полицию. Обращалась в управляющую компанию. Просила, требовала, умоляла.
А они просто умерли. Сами. От собственной грязи и злобы.
Инна достала телефон. Набрала подруге:
— Алена? Помнишь, ты говорила, у вас на работе бухгалтер нужен? Я согласна. Да, переезжать готова.
Новая жизнь. В новом городе. Где никто не знает про три потопа. Про мертвых соседей. Про воду, которую она не закрыла.
Хотя она и правда ничего не делала. Просто поднялась проверить, почему тихо. И увидела открытую дверь. И открытый кран. И два трупа.
Она просто хотела жить спокойно. И теперь будет. В другом месте. С другими людьми.
Без потопов.
