— Дима, иди кушать!, – позвала сына Катя, расставляя на стол блюдо с блинами, пиалу с вареньем и чашки с чаем.
Десятилетний Дима, как всегда в плохом расположении духа, зашел на кухню и, усевшись за стол, грустно посмотрел на маму:
— Мам, а можно я сегодня не пойду в школу?, – тихим голосом спросил он.
Именно с такого разговора весь последний месяц начиналось утро в их доме.
— Сынок, ну как ты себе это представляешь? Надо же учиться. Скажи мне честно – тебя кто-то обижает в школе?, – погладив мальчика по голове, спросила Екатерина.
— Нет, все нормально, — буркнул в ответ Дима, — Просто не хочу в школу и всё.
— Расскажи мне – что происходит? Ты всегда хорошо учился, тебе нравились учителя. Что же случилось? – настаивала женщина.
— Да ничего не случилось! Отстань от меня!, – воскликнул Дима и выскочил из-за стола.
Катя вышла в коридор и увидела, как сын торопливо обувается и натягивает куртку.
— Сынок, ты ничего не съел. Подожди, давай позавтракаем, и я тебе проведу в школу, — предложила женщина.
— Не надо меня провожать, я не маленький, — огрызнулся Дима и, схватив портфель, выскочил из квартиры.
Екатерина прильнула к окну, видя, как сын выбежал из подъезда и быстрым шагом отправился в сторону школы. Учебное заведение находилось прямо в их дворе, и женщина была этому очень рада – ведь ребенку не нужно переходить дорогу, и он, за несколько минут, был уже в школе. Учился Дима хорошо, всегда был веселым и заводным мальчишкой, имел много друзей. Но в последний месяц, ребенка будто подменили – он не хотел идти на занятия, не выходил гулять во двор после уроков, стал приносить плохие оценки. Катя пыталась поговорить с ним, но мальчик закрывался в себе и не хотел обсуждать свое поведение.
Женщина понимала, это из-за того, что они расстались с его отцом. Наверное, Дима очень сильно переживал то, что папа больше не будет жить с ними. Уже прошло два месяца с тех пор, как ушел из семьи Олег. Катерина понимала, что она сама в этом виновата – погрязнув в быту и работе, она мало времени уделяла супругу. У неё из головы никак не выходил тот вечер, когда муж заявил о своем намерении развестись.
Он долго не мог решиться на разговор, а потом, глядя ей прямо в глаза, заявил, что полюбил другую женщину и уходит к ней. Катя не могла в это поверить, она плакала и просила его подумать, обещала, что изменится и у них все снова станет хорошо. Но супруг был неумолим – он молча собрал вещи в свою сумку и, взъерошив волосы сыну, попрощался, пообещав, что будет помогать финансово и забирать мальчика на выходные.
Она разрыдалась, когда за Олегом закрылась дверь, а Дима обнял её и, по-взрослому, заявил:
— Мама, не плачь. Он предатель. Мы с тобой справимся.
Катя до сих пор не понимала, почему она не замечала, что муж изменился – часто задерживался на работе, брал какие-то ночные смены, чтобы больше зарабатывать, хотя денег приносил все меньше и меньше, а последние несколько месяцев она его зарплаты вообще не видела. После его ухода Катя обнаружила, что из их копилки, в которую они откладывали деньги на ремонт и летний отдых, исчезло все, до копейки.
Они не особо много зарабатывали: женщина работала медицинской сестрой в онкологическом отделении, а муж трудился на заводе электриком. Но двух зарплат хватало на то, чтобы безбедно жить и даже иметь небольшие накопления. Теперь стало намного сложнее – помощи от Олега никакой не было и дохода Кати хватало только на еду и оплату коммунальных.
Тяжело вздохнув, она взяла в руки телефон и набрала номер мужа:
— Олег, привет. Надо поговорить.
— Катя, что-то случилось? Или ты просто не хочешь оставить меня в покое? – раздраженно ответил муж.
— Я по поводу Димы звоню, — заикаясь от волнения, ответила Катерина.
— Он заболел? – сердито спросил муж.
— Нет, но мне кажется, что его или в школе обижают, или он сильно переживает из-за того, что ты ушел, — растеряно ответила женщина.
— Послушай, не занимайся ерундой. Хватит меня доставать. Я уже сказал, что не вернусь к тебе. Если его кто-то в школе обижает, пусть даст сдачи, — грубо ответил мужчина и отключился.
На Катю, неожиданно для нее, накатила волна гнева. Она повторно набрала его номер:
— Слушай меня внимательно – завтра я подам на развод и на алименты. Если ты решил, что, бросив семью, ты нам больше ничего не должен, — ошибаешься, — прошипела она в телефон.
— Отлично! Подавай! А я в суде докажу сколько личных денег вложил в ремонт твоей халупы! Так что останешься без половины квартиры, — огорошил её супруг и бросил трубку.
Екатерина расплакалась. Она никак не могла отпустить Олега, каждый раз думая, что сможет его вернуть обратно. Даже сходила в парикмахерскую и сделала новую прическу, сидела два месяца на диете, не выходила из дома без макияжа. Но все это оказалось бесполезным. Посмотрев в зеркало на свое опухшее от слез лицо, она твердо решила, что больше никогда не будет унижаться перед мужем и не довериться ни одному мужчине.
Она, со злостью, выбросила косметичку в помойное ведро и, натянув растянутый свитер и старые джинсы, отправилась на работу. Всю дорогу ей не давала покоя сказанная мужем фраза по поводу квартиры и поведения Димы.
Придя в больницу, Катя накинула медицинский халат и отправилась на обход вместе с заведующей отделением Риммой Павловной. Доктор всегда была строга к подчиненным, особенно к младшему медицинскому персоналу и все медсестры и санитарки, за глаза, называли её грымзой. Она осматривала больных, давая распоряжения по их лечению Кате и двум интернам. Накричала на медсестру, заметив пыль на подоконнике одной из палат, и сказала зайти в её кабинет после обхода.
Катерина, со страхом думала о том, почему её вызывает к себе грымза и переживала, что пойдет на увольнение. У одной из палат врач остановилась и сообщила, что ночью поступил пациент с острой болью и подозрением на онкологию.
— Это, товарищи, непростой человек, а владелец половины юридических контор нашего города. Ему у нас обязательно должно очень понравиться! Поэтому наша задача – обхаживать этого человека, как только можно. Отвечать за его комфорт здесь будет Екатерина, все остальные к ней в помощники. Да-да, вы не ослышались, товарищи интерны, в помощники. Когда у вас будет столько же лет опыта, как у этой медсестры, тогда я и вам помощников назначу, — осадила она молодых врачей, заметив их возмущенные взгляды.
Катя, услышав о поручении, выдохнула, понимая, что её точно не увольняют. Они все вместе вошли в палату и грымза, поздоровавшись с пациентом, к удивлению всех, начала громко возмущаться:
— У меня серьезное отделение, а не санаторий. Что себе позволяет главврач? Всех богатеев теперь будут к нам класть, потому что у них палат не хватает? Мы тут теперь ещё и в качестве терапевтов должны подрабатывать!
Пожилой мужчина, который лежал на больничной койке, корчась от боли, застыл и шокировано приоткрыл рот.
— Значится так, Валентин Викторович, — продолжала Римма Павловна, читая его карту, — шестьдесят семь лет. Боли в брюшной полости. Может диетку вам, мужчина, стоило б соблюдать в таком возрасте?
— Я не знаю. Просто боль адская, — несмело ответил растерянный мужчина.
— Адская боль – это в роддоме, — ухмыльнулась грымза, — Вколите ему обезболивающее и возьмите анализы.
Отдав распоряжения, она кивнула Катерине, жестом показывая ей следовать за ней. Они вошли в кабинет, и Римма Павловна сказала:
— Не удивляйся моему поведению. У него явно онкология и, судя по всему, довольно запущенная. Он же не дурак – понимает, что в отделение онкологии вряд ли бы его положили с простудой. Поэтому я такой концерт и устроила. Твоя задача – убедить больного, что у него все в порядке, просто какое-то заболевание желудочно-кишечного тракта. Сегодня сделаем маркеры на рак, но, судя по всему, там потребуется серьезная операция.
— Я поняла, Римма Павловна. Вы это здорово придумали, — восхищенно ответила Катя.
— Катерина, что с тобой происходит в последнее время? Всегда такая веселая бегала, а, в последнее время, совсем изменилась. У тебя кто-то умер? – участливо спросила грымза.
— Нет, семейные проблемы, — уклончиво ответила Катя, а потом, подумав, удрученно сказала, — От меня муж ушел. Одиннадцать лет вместе прожили.
— И это повод ходить по отделению, как пришибленной? Какие твои годы? Ушел и прекрасно – если он такой подлец, пусть другая теперь с ним мучится. Главное, назад пока его не принимай – подожди, может кто лучше на горизонте появится, — улыбнулась Римма Павловна, — Я тебя решила перевести на старшую медсестру, там, конечно, обязанностей больше, но и зарплата гораздо выше. Соберись с силами, забудь о своем благоверном. И, я прошу тебя, не ходи, как серая мышь. Глазки, бровки, губки нарисовала, короткую юбку нацепила и вперед, топтать чужие сердца!
— Спасибо, Римма Павловна, — рассмеялась Катя.
— Мне бы твои годы, детка! Я бы так сверкала! И че от меня муж не ушел? Так его ещё и не выпрешь! – пошутила грымза.
Екатерина вышла из кабинета, чувствуя невиданный прилив сил. Она была очень благодарна Римме Павловне за такой женский нагоняй и решила, что больше не позволит никому называть её грымзой.
Катя вошла в палату к новому пациенту и, с приветливой улыбкой, представилась:
— Здравствуйте ещё раз. Меня зовут Екатерина. Сейчас я возьму у вас анализы.
— Здравствуйте, красивая девушка, — улыбнулся в ответ мужчина. После укола, обезболивающего ему, явно полегчало.
— Ну прям королева красоты, — рассмеялась женщина.
— Нет, королева – это звание для тех, кто старше сорока, вы – принцесса, — ответил Валентин Викторович.
— Так, анализы взяла. Вам телевизор включить? – поинтересовалась Катя.
— Нет, не люблю смотреть в этот глупый ящик. Мне бы почитать чего. Лучше детектив про убийство или что-то такое, — попросил мужчина.
— Я поищу, но не обещаю. У нас тут, в основном, женские романы о любви хранятся, — ответила Катя.
— Нет, про любовь читать – точно не моё. Лучше уж уголовный кодекс полистать, — засмеялся Валентин Викторович.
— Я слышала, вы – юрист. На работе не надоело читать кодексы? – шутливо спросила Катя.
— Это мой мир. Я, в последние годы, нотариальную практику веду, но иногда вспоминаю свои будни в уголовном розыске и спецотделе, — задумчиво ответил мужчина.
— Какая, наверное, интересная у вас жизнь, — искренне восхитилась женщина, — А можно у вас что-то спросить по вашему профилю?
— Без проблем, — с готовностью ответил Валентин Викторович.
— Тогда я сейчас отнесу пробы в лабораторию и сразу к вам. Хорошо? – предложила Катя.
Мужчина кивнул и она, быстро отдав анализы, вернулась в палату к новому знакомому.
— Понимаете, мы с мужем собираемся разводиться. Жили мы в квартире моих родителей, на которую, ещё до свадьбы, они сделали дарственную и переехали в деревню. А муж заявляет, что он в суде докажет, что тратил личные средства на ремонт и содержание жилья, и отберет у меня какую-то часть, — рассказывала Катя.
— У него были денежные накопления в банке до вашей свадьбы?, – спросил юрист.
Женщина отрицательно покачала головой, и он продолжил:
— Тогда это глупости. Заработанные им деньги во время супружеской жизни, не являются личными средствами.
— Спасибо вам! Вы меня успокоили! – радостно воскликнула медсестра.
— А вы меня расстроили, — укоризненно сказал мужчина, — Не знать законы – это очень плохо. Ну ничего, я займусь вашим ликбезом.
Они ещё немного поболтали и Катя, чувствуя невероятную доброту и тепло от этого пожилого человека, рассказала ему о своем сыне и его странном поведении.
— Тут два варианта, Катерина, или мальчику нужна консультация психолога, из-за ухода отца, что вряд ли – в таком возрасте дети проще переживают такие проблемы, чем взрослые. Или же его, что более вероятно, обижают в школе, — задумчиво произнес он.
— Я хотела поговорить с классным руководителем, но он меня, чуть ли не на коленях умолял не приходить в школу, — со слезами на глазах, сказала Катя.
— А давай мы проведем собственное расследование, — с азартом предложил Валентин Петрович, — Я позвоню своему помощнику, и он вечером привезет прослушку – аккуратно положишь сыну в портфель и узнаем, что у него происходит в школе.
— Спасибо вам огромное, — искренне поблагодарила женщина.
День пролетел незаметно, в обычных хлопотах, но Катя чувствовала себя намного лучше, чем в последние два месяца. её приятно удивила поддержка Риммы Павловны, которая ещё несколько раз, увидев медсестру в коридоре, жестом приказала ей накрасить губы и смешно покачала бедрами, намекая на то, что медсестре надо не забывать о своей женственности. Вечером, заглянув к Валентину Викторовичу, она получила небольшую коробочку с микрофоном и приемником, и отправилась домой.
Дима сидел за компьютером, играя в какую-то игру. Катя поцеловала сына и отправилась готовить ужин.
— Как дела в школе? – спросила женщина, когда сын сел за стол.
Мальчик поднял на неё глаза и показалось, что он хочет что-то рассказать маме, но потом, отмахнувшись, он буркнул, что все в порядке и, быстро поужинав, убежал в свою комнату. Женщина тяжело вздохнула, надеясь, что прослушка поможет ей разобраться в том, что происходит с её ребенком.
Убирая со стола, она достала помойное ведро и, улыбнувшись, вытащила из него косметичку, твердо решив накраситься утром.
Ночью Катя вошла в детскую и разместила прослушивающее устройство в кармане школьного рюкзака.
Утром, отправив Диму в школу, она прилетела в отделение и сразу направилась к Валентину Викторовичу. Он, забрав у неё приемник, достал небольшой ноутбук и сказал, что она пока может заниматься своими делами, а он сделает запись.
После обеда мужчина позвал её к себе и хмуро сообщил, что Диму в школе обижают несколько шестиклассников. Они вымогают деньги у детей, всячески оскорбляют и колотят в туалете. Кроме того, на записи было слышно, как хулиганы угрожают детям расправой над родителями и утверждают, что статус их отцов позволяет им делать всё, что они захотят.
Катя была шокирована происходящим в школе и, скачав запись, решила действовать. Для начала она хотела поговорить с директором, а затем придать огласке эту историю, если администрация школы не предпримет меры. Придя домой после работы она, с удивлением, услышала от сына, что её утром вызывают в школу к директору. Дима смотрел на мать полными глазами слез и утверждал, что он ничего не натворил и не знает, почему маму вызывают. Она обняла мальчика и заверила, что верит ему и не позволит никому его обижать.
Набрав номер Валентина Викторовича, она сообщила ему о том, что её вызывают к директору. Он посоветовал сделать запись разговора и не прогибаться под зажравшееся руководство школы, прикрывающее деток богачей.
Утром, воинственно настроенная Катя, стояла под кабинетом директора школы. «Михаил Юрьевич Проценко» — прочитала она надпись на дверях и ещё больше разозлилась. Имя Михаил она ненавидела ещё со школьной скамьи – в их классе учился наглый хулиганистый мальчишка по имени Миша, который терроризировал одноклассников до самого выпуска. Потом, в медучилище, их старостой был единственный в группе парень, которого звали Михаилом, — подлый, беспринципный человек, не раз подставляющий, ради своей выгоды, одногруппниц.
Поэтому женщина входила в кабинет со взглядом, готовым испепелить любого, кто попадется на её пути. Михаил Юрьевич оказался невысоким мужчиной лет тридцати пяти, с приятной внешностью и располагающей к себе улыбкой. «Ишь ты, оборотень» — подумала Катя, решив, что не поведется на обманчивую внешность добряка.
— Присаживайтесь, Екатерина Васильевна, — предложил директор, — Я вас пригласил по поводу вашего сына, учащегося четвертого класса.
— Не поверите, я знаю, в каком классе учится мой сын, — съязвила в ответ женщина, готовясь к поединку.
Михаил Юрьевич, удивленно взглянув на нее, смущенно продолжил:
— Понимаете, в нашей школе, к сожалению, сложилась нездоровая ситуация – некоторые учащиеся, решив, что на них не найдется управы, решили терроризировать детей: угрожают, вымогают деньги, даже бьют. Конечно же, меня такое совсем не устраивает. И первой мыслью, было добиться исключения хулиганов со школы. Но дети, зачастую, копируют поведение родителей и у нас есть, надеюсь, шанс перевоспитать их, а не просто избавиться. Кроме этого, на жизненном пути наших детей могут встретиться разные люди. Я хочу предложить вам секцию по самбо, где Дима научится давать отпор. Но это даже не самое главное – спорт воспитывает в человеке сильный дух. Он станет более уверенным в себе. Мне когда-то это очень помогло. Меня в школе обижали, но потом, когда я стал заниматься, даже бить обидчиков не приходилось – хватало твердого взгляда и смелость нападающих тут же улетучивалась.
Катя растерянно смотрела на директора, не веря своим ушам. Он встал на сторону обычных детей, игнорируя интересы богачей, которые на каждом общешкольном собрании кичились тем, что оказывают школе спонсорскую помощь. Она благодарно посмотрела на мужчину.
— Спасибо вам, Михаил Юрьевич. Я с собой принесла аудиозапись, как подтверждение того, что творят некоторые мальчики в школе. Но вы правы – нашим детям надо научиться постоять за себя. Подскажите, где есть секция по самбо и сколько стоят занятия? – спросила Катерина, понимая, что её бюджет может это не потянуть.
— Занятия будем проводить в спортзале, после уроков. Я лично буду тренировать детей. Никакой оплаты не нужно. Я ведь, в свое время, стал кандидатом в мастера спорта по самбо, но любовь к математике победила, поэтому закончил педагогический, продолжил, так сказать династию учителей – мои бабушка, мама, папа, сестра, все учителя, — улыбнулся директор.
— Я вам очень благодарна за это, — с радостью сказала женщина, — Поговорю с Димой, чтобы он ходил на секцию.
— С Димой я уже поговорил. Мне нужно было только ваше согласие, — признался Михаил Юрьевич.
Катя попрощалась с директором, пожав ему руку, и, засмущалась, отметив про себя, что у него очень красивые глаза. «Миша, кстати, нормальное имя» — подумала женщина и задумчиво улыбнулась.
Придя в больницу, она рассказала Валентину Викторовичу о разговоре с директором, и он был приятно удивлен, что ещё есть такие справедливые и добрые руководители. Катерина с таким упоением рассказывала о том, как Михаил Юрьевич беспокоится о детях, что пожилой мужчина, прищурившись, с улыбкой сказал:
— А моя принцесса не влюбилась ли часом? Срочно узнай, женат ли он!
— Ну что вы! Что за глупости, — покраснела женщина, но про себя понадеялась, что Михаил свободен, ведь обручального кольца на его руке не было. Валентин Викторович, будто прочитав её мысли, со смехом сказал:
— Ты обручалку свою сними, пожалуйста, не отпугивай хороших женихов.
Катя шутливо отмахнулась от него и вышла в коридор. Она долго смотрела на обручальное кольцо, вспоминая, как, сразу после свадьбы, они с Олегом отправились на море, и она потеряла кольцо, соскользнувшее с её пальца. Муж сразу не заметил потери, а когда они вернулись домой она, со слезами на глазах, рассказала всё свекрови. Кира Анатольевна, без лишних вопросов, купила ей новое кольцо и это стало их маленьким секретом. У них всегда были замечательные отношения. Перед тем, как Олег ушел, его мать тяжело болела целых полгода и Катя, практически, не отходила от нее, хоть и понимала, что женщина обречена. В день своей смерти свекровь, с трудом произнося каждое слово, сказала невестке, что благословляет её и благодарит за любовь и заботу.
— Я буду и оттуда оберегать тебя, моя родная. Что бы ни случилось – ничего не бойся, ты обязательно будешь счастлива, — говорила она рыдающей Екатерине.
Теперь для Кати это кольцо было не столь символом замужества, сколько напоминанием о женщине, которою она очень любила. Она аккуратно сняла его и повесила, в качестве кулона, на цепочку.
На вечернем обходе она обнаружила Валентина Викторовича в плохом настроении. Мужчина лежал на кровати, уставившись в одну точку.
— Что с вами? – участливо спросила медсестра.
— Принцесса, я знаю, что болен раком. Знаю, что это уже последняя стадия и дни мои сочтены, — упавшим голосом сказал он.
— Ну что за глупости? Вам же Римма Павловна русским языком объяснила, что в терапии нет мест!, – воскликнула Катя.
— Да, помню этот цирк. И я благодарен вам за него. У меня ведь, на самом деле, на несколько дней даже боли прекратились. В очередной раз убедился, что самовнушение – серьезная штука, — грустно улыбаясь, ответил Валентин Викторович.
Оказалось, что один из интернов, ознакомил мужчину с анализами, решив, что тот не поймет таких терминов как «маркеры» и «биопсия». Но юрист сразу же определил, что у него рак.
Катя, пообещав скоро вернуться, выскочила в коридор, но увидела, что завотделением уже распинает молодого доктора за эту оплошность.
— Что будем делать, Римма Павловна? – спросила медсестра.
— Будем готовить его к операции, как и планировали. Не давай ему падать духом, — попросила врач.
Катерина вошла в палату и, присев у его кровати, спокойно объяснила:
— Вам сделают операцию, и вы обязательно поправитесь. Такие операции у нас здесь делают еженедельно и всё проходит без осложнений, — немного лукавила она, с грустью понимая, что заболевание у мужчины довольно серьезное.
Он долго молча смотрел на нее, а потом заявил:
— Катюша, послушай меня внимательно. Я достаточно богатый человек. У меня есть взрослая дочь, которая последние годы только тянет с меня деньги. Я принял важное решение – завещаю тебе дом и другие объекты недвижимости.
— Ну, во-первых, вы не умираете, так что прекращайте говорить о завещании, во-вторых, мне бы хоть за свою квартиру вовремя платить коммунальные, а вы ещё тут со своим домом, — ободряюще улыбнулась медсестра.
Валентин Викторович рассмеялся:
— Талант у тебя, деточка, все на шутки переводить, — и, с грустью, добавил, — Но, как говорится, из песни слов не выкинешь, пора мне покидать этот мир, жена моя там меня заждалась. Жалею только, что с дочкой так и не смог по душам поговорить.
— Она вас даже не разу не навестила? – спросила Катя.
— Ну почему же, вчера звонила, спрашивала, что с её счетом, так что завтра, гляди, прибежит, — устало ответил мужчина, — Я виноват перед ней, очень сильно виноват. Она простить мне не может смерть одной матери и судьбу второй.
Валентин Викторович, тяжело вздохнув, начал свой рассказ:
— Мы с женой познакомились ещё когда нам по шестнадцать лет было. Она такая красавица была, я из-за неё во всех драках района поучаствовал. Закончили школу, она поступила в педагогический, а я в юридический. Поженились мы, когда нам по девятнадцать исполнилось. Через год Лора забеременела, а мне на военной кафедре предложили подписать контракт на два года и отправиться в Африку, там война шла. Можно было воинское звание получить и денег заработать неплохих. И я убедил Ларису сделать аборт. Говорил ей, что как она сама с ребенком будет жить, что я заработаю, мы купим квартиру и нарожаем целую ораву. Она долго плакала, не хотела, но потом согласилась. Ей сделали эту операцию, и врач говорил остаться в больнице под наблюдением, но она так просилась домой, что я её забрал. Мы тогда жили в общаге при педагогическом институте. Я на кухню пошел, чтоб что-то приготовить, а она осталась в комнате полежать. Прихожу – она вся горячая, температура почти сорок два. Вызвал скорую, те так долго ехали… В общем, у неё какое-то воспаление началось, ей сделали операцию и больше детей иметь- она не могла.
Казалось, что она окаменела. Я уговаривал её есть, пить, жить.. Через месяц я улетел в Африку. Ровно два года по контракту оттарабанил, вернулся, купил трешку в центре, заваливал её подарками, но моя Лариса сильно изменилась. Она вроде и улыбалась, и любила меня, но не было больше того огня в её душе, за который я её полюбил. Несколько раз я предлагал ей усыновить ребенка, но она не соглашалась, говорила, что, работая в школе, и так кучу времени проводит с детьми и ей с головой этого хватает. Я, после института, работал некоторое время в уголовном розыске, затем в одном спецотделе, хорошо зарабатывал. Мы с ней открыли юридическую консультацию, потом вторую, Лора получила второе образование, стала юристом и вроде все наладилось – куча работы, успешный бизнес. Нам уже было по сорок два года, когда я, приехав в отдел полиции по своим вопросам, увидел двухлетнюю девочку. Она сидела в кабинете следователя и ждала, когда её заберут органы опеки. Оказалось, что мамаша пыталась её продать, но попала на подставных оперов. Я, когда увидел глаза этой малышки, замер. Она была так похожа на Ларису, просто не передать.
Дома я опять завел разговор об усыновлении, но жена наотрез отказалась. Но я все равно поехал в приют, договорился о том, что мы сможем готовиться к опеке, брать ребенка к себе домой. Привез Дашеньку к нам и Лора, увидев ее, застыла. Мы удочерили Дашу и в моей жене опять появился тот огонь, который погас в ней в девятнадцать лет. Мы души не чаяли в дочке. Она у нас росла такой смышленой и красивой. Мы с женой долго думали стоит ли рассказать ей об усыновлении и приняли решение, что скажем, когда ей исполнится восемнадцать лет. Я был, честно говоря, против, но Лора убедила меня в том, что девочка имеет право знать правду о себе.
Когда Даше было семнадцать, нас с женой пригласили в гости к моему бывшему сослуживцу. Я отчетливо помню этот вечер – было очень холодно, капал ледяной дождь, к Даше прибежала промокшая насквозь подружка и Лариса её отругала, переодев в теплый халат и натянув на неё шерстяные носки. Девчонки собирались смотреть фильмы, заказали себе всяких вкусняшек, пока мы будем отдыхать в гостях. Я помню, как Лора примеряла разные платья и крутилась перед девочками, а они смеялись и давали ей советы. В гостях мы засиделись дольше обычного, и жена поторапливала меня отправляться домой. Я, выпив лишнего, огрызнулся и предложил вызвать ей такси, пообещав приехать позже.
Она согласилась и уехала. Таксист то ли уснул, то ли решил, что сможет быстро проскочить переезд, — на глаза Валентина Викторовича накатились слезы, — в общем, Катя, через час я узнал, что моей любимой больше нет. Для Даши это стало огромным ударом. Она замкнулась в себе, но, по её взгляду, я понимал, что она винит меня в смерти матери. Я пытался с ней поговорить, но она отворачивалась от меня. Отказалась поступать в университет, начала общаться с какой-то сомнительной компанией. Потом попала в полицию с наркотиками. Я ее, конечно, отмазал и пытался ей объяснить, что так жить нельзя, но она огрызалась, говорила, что я убил её мать. Вот тогда я разозлился и сообщил ей, что это была не её мать, а я ей не родной отец. Ей как раз исполнилось восемнадцать, и я решил, что все делаю правильно.
Дашу будто холодной водой окатили. Она как-то присмирела на несколько дней, а потом попросила меня найти её маму. А что её было искать? Я прекрасно знал, где живет эта девица, ведь сам выступал адвокатом на её суде, в обмен на отказ от ребенка. Ей тогда за попытку продажи девочки грозило восемь лет.
Я отвез дочку к её дому, и она долго общалась со своей биологической матерью. А затем началось то, о чем я не подумал заранее. У мамаши оказалось ещё семеро по лавкам, которых она родила после Даши. Никто нигде не работал, менялись один за другим сожители, сплошные пьянки и нищета, в общем. Даша прониклась сочувствием к маме, братикам и сестричкам, начала просить у меня деньги, чтобы помогать им. Я ей объяснял, что её помощь уходит в ближайший алкомаркет, но она не хотела ничего слушать. Даже решила взять фамилию матери. У дочки был открыт счет, на который мы с женой складывали деньги, чтобы она была полностью обеспечена в будущем. Я недавно навел справки и узнал, что там больше ни копейки нет. Вызвал Дашу на разговор, но она нагрубила мне, обвинила в том, что я силой отобрал её у родной матери, из-за чего бедная женщина спилась.
— Почему вы ей не рассказали, при каких обстоятельствах она к вам попала? – шокировано спросила Катя.
— А зачем? Она сейчас хоть в какую-то семью верит, если узнает, что её продавали, боюсь, совсем потеряет смысл жизни, — печально ответил Валентин Петрович.
Катя вышла из палаты в тяжелых раздумьях и направилась к кабинету заведующей отделением.
— Римма Павловна, скажите, пожалуйста, у нотариуса есть шанс поправиться? – грустно спросила женщина.
— Шансы есть всегда и у всех, даже у тебя, когда накрасишься и платье красивое наденешь, — отшутилась доктор, и, заметив, что Кате не до шуток, серьезно добавила, — Не переживай, в процентом соотношении, шансы на выздоровление – девяносто пять процентов. Я не впервые делаю такие операции и знаю, о чем говорю.
Медсестра вышла из её кабинета, радуясь услышанному. Заглянула к пожилому мужчине и, с наигранной строгостью, сообщила:
— Операция послезавтра. Готовьтесь. Завещание отменяется – у вас стопроцентные шансы на полное выздоровление.
Валентин Викторович грустно взглянул на нее, но она заметила в его глазах огонек надежды.
Подходя к дому, она заметила, что в окнах квартиры темно, значит Дима ещё не вернулся. Занервничав, женщина набрала номер сына, но телефон упорно молчал. Она помчалась в школу, надеясь, что он ещё там. В школьном вестибюле было темно. Её встретил охранник, который, узнав, что она ищет сына, указал на спортзал. Катя вошла в зал и увидела, что её Димка, вместе с другим мальчиком, отрабатывает приемы под руководством Михаила Юрьевича.
Директор, заметив ее, приветливо улыбнулся. Она присела на скамейку, наблюдая за занятиями мальчишек. Дима был так увлечен процессом, что не заметил маму. Закончив тренировку, он обернулся и подбежал к ней, радостно рассказывая о том, чему научился. Видя счастливого ребенка, Катя благодарно посмотрела на Михаила.
Мужчина подошел к ней и предложил выпить чая, пока мальчики переодеваются. Они зашли в его кабинет, и он рассказал, что у Димы есть большой потенциал в спорте.
— Я планирую приглашать их на занятия и по выходным, — сказал директор, и смущенно добавил, — Вы или ваш муж сможете приводить Диму?
— Смогу. Муж нет. Я почти в разводе, — ответила Катя.
— Я тоже, — почему-то добавил мужчина и неприлично долго посмотрел на женщину.
Екатерина зарделась и торопливо сообщила, что дети уже, наверное, переоделись. Они с Димой вышли со школы, и мальчик всю дорогу рассказывал ей, как ему нравится заниматься самбо. А Катя все думала о том взгляде Михаила, чувствуя, что директор ей очень симпатичен.
На следующее утро Дима, с удовольствием уплетая завтрак, наконец-то рассказал ей, что его в школе обижают дети богатых родителей.
— Мам, но я теперь знаю, как им дать отпор. Меня таким крутым приемам научил Михаил Юрьевич, — хвастался мальчик.
— Ты смотри, аккуратно, не покалечь там никого, — улыбнулась женщина.
— Что ты, мама, мы, спортсмены, ответственны за свою силу, — важно ответил сын.
Она усмехнулась – всего два занятия настолько поменяли её ребенка, что теперь Дима чувствовал себя уверенно и не боялся идти в школу.
Придя на работу, она заглянула к Валентину Викторовичу и сообщила, что начинается его подготовка к операции.
— Я знаю. Я вызвал своего коллегу, мы сегодня составим завещание, — грустно ответил мужчина.
— Никаких завещаний, все будет хорошо, — прикрикнула на него Катя и, обернувшись, увидела симпатичную девушку, направляющуюся в сторону палаты юриста.
— Здесь лежит Валентин Викторович? – спросила она у медсестры.
— Да, вы его дочь? – спросила Екатерина.
— Типа того, — неприятно усмехнулась девушка и вошла в палату.
Они очень быстро поговорили, и Дарья выскочила из палаты, направившись в кабинет заведующей.
— Я слышала, что моего отца готовят к операции, — начала девушка.
— Да, все верно. Не переживайте, все будет хорошо, — улыбнулась в ответ Римма Павловна.
— Я, как единственный родственник, могу написать отказ от оперативного вмешательства? – вдруг спросила Дарья.
— Зачем? – удивилась доктор.
— Не мучьте старика, зачем его резать, если рак все равно его съест, — спокойно ответила девушка.
— Послушайте, вы могли бы написать отказ только в том случае, если бы ваш отец был в коме или с психическими отклонениями. Сейчас он способен сам принимать решение, без участия мнимых опекунов, — зло ответила Римма Павловна и указала на дверь.
Разъяренная девушка выскочила из кабинета врача и, немного постояв, направилась к палате отца.
-Надеюсь, что эти костоломы тебя зарежут, — прошипела она, повергнув в шок Катю, находящуюся в его палате.
— Стойте! – окликнула медсестра Дарью, выскочив вслед за ней.
Девушка остановилась и надменно посмотрела на медсестру.
— Зачем вы такое говорите отцу? Его сейчас поддержать, наоборот, надо, — возмутилась Катя.
— А я надеюсь, что он не выкарабкается, — ответила Даша, глядя ей прямо в глаза, — Вы не знаете, что он за человек. Поверьте, он заслуживает смерти.
— Дарья, вы бы поинтересовались уголовным делом двадцатипятилетней давности, по которому проходила ваша мать, — задумчиво сказала Катя и ушла.
— Каким ещё делом? – спросила девушка, но медсестра даже не обернулась.
Вечером, попрощавшись с Михаилом Юрьевичем, она, возле школы, встретила одну из представительниц родительского комитета. Это была очень приятная женщина, работающая в магазине неподалеку.
— Катя, ты слышала, что произошло? – с волнением спросила она.
— Нет. А что случилось? – встревоженно поинтересовалась Екатерина.
— Насколько я поняла, твой Димка сегодня хорошенько ввалил одному хулигану из шестого класса, и его родители примчались на разборки. А директор обвинил их в том, что они не занимаются воспитанием ребенка и он будет вынужден обращаться в полицию, так как некоторые дети занимаются в школе вымогательством и избиением младших. Скандал поднялся дикий и эти родители пообещали, что завтра в школе будет проверка из департамента и директора нашего снимут, — поведала она.
Катя забежала в школу, и увидев свет в спортзале, с облегчением выдохнула. Михаил Юрьевич занимался с мальчиками и, заметив ее, радостно улыбнулся.
— Рад вас видеть, — сказал он, подойдя к женщине.
— А я как рада, вы не представляете. Мне тут сказали, что вас хотят уволить, — сообщила Катя.
— Это правда, — огорошил её ответом директор, — С завтрашнего дня я отстранен. Думаю, мне не дадут здесь работать, но, во всяком случае, я постараюсь испортить жизнь некоторым чиновникам, покрывающим беспредел богачей.
Он грустно улыбнулся и тут же добавил:
— Но я смогу заниматься с Димой дома. Я живу здесь, неподалеку. Если вы не против – хотел бы, чтобы он продолжил тренировки. С него будет толк.
— Да, конечно, мы с радостью. Но как же так? Получается, из-за моего сына вы лишились работы?, – со слезами в глазах спросила Катя.
— Нет, что вы! Даже так не думайте! Я ещё поборюсь, потому, что, если мы будем растить поколение, уверенное в том, что деньги решают все, нашей стране конец, — воодушевленно ответил Михаил.
Он, прощаясь, внезапно чмокнул её в щеку и, увидев её удивление, смущенно сказал:
— Я просто подумал, что мы уже, вроде, как друзья.
Катя улыбнулась и, чмокнув его в ответ, подумала, что зря недавно зарекалась не подпускать больше к себе мужчин. Уж этот ей, определенно, нравился.
Валентину Викторовичу провели операцию, и он пошел на поправку. Михаила Юрьевича все-таки уволили, но он решил не сдаваться и доказать самоуправство чиновников. Дима продолжал ходить к нему на занятия. Когда Катя приходила за сыном, они с Мишей прятались в беседке и целовались, словно школьники.
Утром в больнице был аврал – приезжала какая-то комиссия и весь персонал летал, как заведенный, наводя марафет по всем уголкам и закоулкам. Катерина, заглянув к Валентину Викторовичу, увидела, что он бодрствует. После операции он находился в медикаментозном сне и наконец его вывели из этого состояния.
— Что у вас за переполох?, – спросил мужчина, улыбаясь своей подруге.
— Какая-то важная комиссия из столицы, — ответила Катя, — Очередной депутат, наверное, едет пиариться.
— Да, показуха эта поднадоела, — согласился Валентин Викторович.
— Директора нашего уволили, из-за того, что не ублажил богачей и чиновников, — грустно поведала Катя.
— Да ты что? Не, так не пойдёт. Мы сейчас скинем нашу запись моим ребятам и такое им там устроим! – загорелся юрист, предвкушая громкое дело, — Говори телефон своего женишка!
— С чего вы взяли, что он мой жених?, – засмущалась женщина.
— Да ты, когда о нем говоришь, вся светишься, — расхохотался мужчина.
На пороге палаты вдруг возникла Дарья.
— Пап, привет, — несмело сказала она и, расплакавшись, бросилась к отцу, — Прости меня, папа. Я все знаю. Мне она подсказала, — указала на Катю девушка, — Я в курсе, что мать пыталась меня продать. Почему ты мне не рассказал? Я, когда ей сказала, что ты закрыл мой счет, она такое лицо скривила и я все поняла. Пока были деньги – была я нужна.
Валентин Викторович гладил по голове рыдающую дочь.
— Дочка, все будет хорошо, не плачь, — говорил он, вытирая слезы.
-Папа, там у неё троим: двенадцать, девять и шесть лет, — начала Даша, но он её перебил:
— Хочешь, чтобы они жили с нами? Хорошо, — ответил он, обнимая девушку.
Михаила Юрьевича восстановили на работе сразу, после того, как юристы Валентина Викторовича взялись за это дело. Огромную роль сыграла запись с прослушивающего устройства.
Прошло несколько лет.
Даша вышла замуж и ждет ребенка. У них дома живут две её сестры и братик.
Катя с Мишей поженились и у них подрастает ещё один сынок Мишенька. И теперь у неё это самое любимое имя.
