— Мне кажется, тебе стоит извиниться перед мамой, — сказал Максим, не поднимая глаз от телефона.
Анна замерла у плиты, где помешивала суп. В квартире повисла та особенная тишина, которая бывает перед грозой.
— За что именно? — голос прозвучал спокойно, но Максим все равно поежился.
— Ну… вчера ты была слишком резкой. Она ведь хотела помочь с уборкой.
Анна медленно поставила ложку на подставку и обернулась к мужу. Максим наконец оторвался от экрана, встретился с ее взглядом и тут же отвел глаза.
— Помочь с уборкой? — переспросила она. — Твоя мама пришла в субботу в семь утра с белыми перчатками и стала проверять пыль на книжных полках. А когда я сказала, что еще сплю, она заявила, что порядочные женщины встают в шесть.
— Она просто беспокоится…
— О чем, Максим? О том, что я плохо за тобой ухаживаю? Или о том, что мой бизнес приносит больше денег, чем твоя зарплата инженера?
Эти слова повисли в воздухе. Анна сама удивилась своей прямоте, но отступать было поздно. За три года брака она научилась читать выражения лица свекрови как открытую книгу. Валентина Степановна завидовала. Завидовала молодости, успеху, деньгам. И больше всего — тому, что сын выбрал не ее.
Максим встал из-за стола, подошел к окну. Плечи у него поникли — верный признак того, что разговор зашел в тупик.
— Почему ты не можешь просто… ужиться с ней? — устало спросил он. — Другие жены как-то справляются.
— Другие жены не работают в нотариате буфетчицами, а их свекрови не пытаются учить их юриспруденции, — отрезала Анна.
Она помнила тот первый визит к будущей свекрови. Валентина Степановна встретила их в домашнем халате и тапочках, но держалась как королева. Рассказывала о работе в нотариальной конторе так, будто была главным нотариусом города, а не техничкой, которая моет полы и заваривает чай.
— Я могу дать тебе несколько ценных советов по ведению дел, — снисходительно предложила она тогда. — Опыт — великая вещь.
Анна вежливо отказалась. И с тех пор стала врагом номер один.
— Знаешь, что меня больше всего злит? — продолжила Анна, глядя на спину мужа. — Не то, что она меня не любит. А то, что ты позволяешь ей это делать.
— Я не позволяю…
— Позволяешь. Молчишь, когда она говорит, что я плохо готовлю. Молчишь, когда она проверяет, как я убираюсь. Молчишь, когда она намекает, что я вышла за тебя замуж из-за денег. Хотя какие у тебя деньги, Максим?
Он резко обернулся. В глазах мелькнула обида, но и стыд тоже.
— Это нечестно, Анна.
— Нечестно? А что честно? Терпеть унижения ради семейного мира? Претворяться, что не замечаю, как твоя мать обыскивает мои вещи, когда думает, что меня нет дома?
— Она не обыскивает…
— Обыскивает. На прошлой неделе я нашла свои документы не в том порядке, в каком оставляла. А два месяца назад она спросила, не планирую ли я расширять фирму. Откуда ей знать о моих планах, если не из моих бумаг?
Максим сел на диван, устало потер лицо руками. Анна смотрела на него и думала о том, как изменился их дом за последние месяцы. Раньше они могли говорить обо всем. Теперь каждый разговор упирался в одну и ту же стену — в Валентину Степановну.
— Мам одна осталась после смерти папы, — тихо сказал Максим. — Ей не с кем поговорить, не о чем думать, кроме нас.
— И поэтому она должна разрушить наш брак?
— Она не разрушает…
— Тогда что она делает? — Анна села рядом с мужем, заставила его посмотреть на себя. — Честно ответь мне: ты счастлив?
Максим молчал. И этого молчания было достаточно.
Анна встала, подошла к окну. Внизу во дворе играли дети, молодая мама качала коляску. Обычная картина семейного благополучия. Такую же она рисовала себе три года назад, выходя замуж.
— Помнишь, как мы познакомились? — спросила она, не оборачиваясь. — Ты пришел в фирму с проблемой, а я ее решила за полчаса. Ты сказал, что восхищаешься умными женщинами.
— Помню.
— А теперь ты хочешь, чтобы я извинялась перед твоей мамой за то, что не даю ей унижать себя.
— Анна…
— Знаешь, что самое страшное? — она обернулась к мужу. — Не то, что твоя мать меня ненавидит. А то, что я начинаю ненавидеть тебя.
Эти слова прозвучали как приговор. Максим вздрогнул, но возразить не смог.
— Вчера, когда мама упрекнула тебя в том, что ты плохо гладишь рубашки, знаешь, что я подумала? — продолжила Анна. — Что ты заслуживаешь такую жизнь. Что мужчина, который не может защитить жену от собственной матери, не заслуживает уважения.
— Это жестоко.
— Да. И мне не нравится становиться жестокой. Но что мне остается?
В квартире снова повисла тишина. На плите булькал суп, за окном кричали дети. Жизнь продолжалась, а их брак медленно умирал.
— Может, нам стоит съездить куда-нибудь вдвоем? — предложил Максим. — Отдохнуть от всего.
Анна грустно улыбнулась.
— От всего не отдохнешь, Максим. Проблемы никуда не денутся.
Она вернулась к плите, выключила газ. Суп готов, но аппетита не было ни у кого.
— Я не хочу разводиться, — тихо сказал Максим.
— А я не хочу жить в постоянном стрессе.
— Что ж мне делать?
Анна обернулась к мужу. В его глазах читалась растерянность, и ей стало его жалко. Но жалость — плохой фундамент для брака.
— Выбирать, — сказала она. — Меня или маму. Третьего не дано.
— Это нечестно…
— Честно. Твоя мама сделала свой выбор давно. Теперь очередь за тобой.
Максим молчал. А Анна уже знала его ответ. Знала по тому, как он избегает ее взгляда, как сжимает кулаки, как дышит.
Вечером Валентина Степановна позвонила сыну. Анна слышала разговор из кухни — стены в их доме тонкие.
— Максимочка, я хотела извиниться перед Анечкой, — говорила свекровь елейным голосом. — Может, зря я вчера так резко…
Анна вышла в коридор, взяла куртку с вешалки.
— Куда? — спросил Максим, прикрыв трубку.
— К бабушке. Она одна, ей не с кем поговорить, — ответила Анна и вышла из квартиры.
На улице было свежо. Анна шла по знакомым дворам и думала о том, что некоторые проблемы не решаются компромиссами. Что иногда нужно выбирать между плохим и очень плохим. И что любовь без уважения — это не любовь вовсе, а привычка.
Ее телефон молчал. Максим не звонил.
Екатерина Васильевна встретила внучку у порога, как всегда — с укором и лаской одновременно.
— Опять поругались?
— В последний раз, ба.
Бабушка внимательно посмотрела на внучку, кивнула.
— Заходи. Чай поставлю.
А через месяц Анна подала на развод. Максим не сопротивлялся — он уже сделал свой выбор, переехав к матери «на время, пока все не уладится».
Время шло, но ничего не улаживалось. Да и не могло уладиться.
Анна расширила бизнес, открыла второй офис. Жизнь продолжалась — без компромиссов, без унижений, без ложной любви.
А Валентина Степановна получила то, что хотела — сына рядом с собой. Только вот счастливым он не выглядел.
Но это уже была не Аннина проблема.
