— Я буду крестной! Слышишь, Олесь? Я буду крестной твоему малышу!
Вика подпрыгивала от радости прямо в кафе. Люди оборачивались, но ей было все равно. Олеся только что сообщила о беременности, а Вика уже строила планы.
— Подожди, я же еще не знаю, мальчик или девочка, — смеялась Олеся, поглаживая едва заметный животик.
— Какая разница! Буду лучшей крестной на свете! Игрушки покупать, на руках носить, сказки читать!
Олеся смотрела на подругу с нежностью. Двадцать лет дружбы — с первого класса. Вместе через все прошли: первую любовь, поступление, свадьбу Олеси. Конечно, кто же еще будет крестной, если не Вика?
— Ладно, уговорила. Будешь крестной.
— Ура! — Вика обняла подругу. — Обещаю, буду помогать всегда! Ночами не спит — звони, я прибегу. Погулять надо — я тут. Вообще все что угодно!
Олеся верила. Вика никогда не бросала слов на ветер.
Роды были тяжелые. Тридцать часов схваток, экстренное кесарево. Олеся очнулась в реанимации, первая мысль — где малыш?
— С ребенком все хорошо, — успокоила медсестра. — Мальчик, три семьсот. Сейчас в детском отделении.
Мальчик. Гриша, как они с мужем решили.
Вика пришла на следующий день. Принесла огромный букет роз, шарики.
— Ну что, мамочка, как ты? Видела малыша?
— Пока только через стекло. Завтра обещали принести.
— А фото есть? Покажи!
Олеся показала снимок на телефоне. Красный сморщенный комочек в пеленках.
— Ой… — Вика отшатнулась. — Он такой… маленький.
— Все дети маленькие, Вик.
— Да, конечно. Просто я как-то не ожидала.
Странная реакция. Но Олеся не придала значения. Роды, гормоны — голова была занята другим.
Выписали через неделю. Дома началась новая жизнь — пеленки, кормления каждые три часа, бессонные ночи. Муж Андрей помогал как мог, но через две недели вышел на работу.
Олеся набрала Вике.
— Привет! Не хочешь в гости? Гришу посмотришь наконец.
— Ой, Олесь, я бы рада, но так занята! Работа горит.
— Может, на выходных?
— На выходных к родителям еду. Давай потом как-нибудь.
Потом не наступало. Вика находила все новые отговорки — то работа, то дела, то плохо себя чувствует.
Через месяц Олеся не выдержала.
— Вик, что происходит? Ты же хотела быть крестной. А даже в гости не приходишь.
— Не драматизируй. Просто правда занята. Приду обязательно.
Но не пришла. Ни через неделю, ни через две.
Однажды Олесе срочно понадобилось к врачу. Воспаление после родов, антибиотики не помогали. Андрей в командировке, мама болеет, свекровь в другом городе.
Набрала Вике.
— Вик, выручай! Мне срочно к врачу, а Гришу не с кем оставить. Два часа максимум.
— Олесь, я не могу. У меня презентация важная.
— Пожалуйста! Я не прошу часто. Первый раз за три месяца.
— Прости, правда не могу. Попроси кого-нибудь еще.
Кого еще? Олеся обзвонила всех знакомых. В будний день все на работе.
Вспомнила про Катю — бывшую коллегу. Та сразу согласилась.
— Конечно, приезжай! Я в декрете, дома сижу. Заодно твоего богатыря посмотрю.
Катя жила недалеко. Олеся притащила коляску, сумку с памперсами, бутылочками, игрушками.
— Ничего себе экипировка! — засмеялась Катя. — Как в поход собралась.
— С грудничком по-другому никак. Вот, смесь если проголодается. Памперсы. Соска…
— Олесь, не переживай. У меня племянники есть, справлюсь. Давай своего красавца.
Катя взяла Гришу на руки уверенно, по-хозяйски. Малыш посмотрел на нее и… улыбнулся.
— Ой, улыбается! Олесь, он мне улыбнулся!
— Он вообще-то редко чужим улыбается.
— Значит, я не чужая. Правда, Гришенька? Мы с тобой подружимся.
В больнице Олеся места себе не находила. Первый раз оставила сына с посторонним человеком. А если плакать будет? А если памперс протечет?
Вернулась через полтора часа. В квартире тишина. Сердце ухнуло — случилось что-то?
Заглянула в комнату. Катя сидела в кресле, Гриша спал у нее на руках.
— Тише, только уснул, — прошептала Катя. — Поел, поиграли немножко, и вырубился.
— Он… он у тебя на руках уснул?
— Ну да. Покачала чуть-чуть, он и засопел. Такой смешной, когда спит! Губки бантиком.
Олеся чуть не заплакала. Гриша редко засыпал на руках даже у нее. Привередливый малыш, любил только свою кроватку.
— Спасибо тебе огромное. Выручила.
— Да брось! Мне в радость. Давно с малышами не возилась. Соскучилась.
С того дня Катя стала приходить регулярно. То суп принесет («Наварила много, куда девать?»), то просто в гости заглянет («Скучно дома одной сидеть»).
Гриша ее обожал. Стоило Кате появиться — сразу ручки тянул, улыбался во весь беззубый рот.
А Вика так ни разу и не пришла.
— Крестить пора, — сказал однажды Андрей. — Гришке уже полгода.
Олеся кивнула. Да, пора. Но мысль о крестинах вызывала тревогу.
— Крестную выбрали? — спросил муж.
— Вика же. Мы давно договорились.
— Вика, которая ни разу не приходила? Которая с Гришей даже не знакома?
— Она занята просто…
— Олесь, не защищай ее. Полгода занята? Серьезно?
Андрей был прав. Но как сказать подруге детства, что она больше не крестная?
В воскресенье пришла Катя. Принесла новую игрушку для Гриши — мягкого жирафа.
— Смотри, какого красавца нашла! Пищит, если нажать на пузико.
Гриша сразу потянулся к жирафу, засмеялся, когда тот запищал.
Олеся смотрела, как Катя играет с малышом. Как естественно она с ним обращается. Как радуется его улыбкам. Как переживала, когда у него резались зубки.
— Кать, мы тут крестить Гришу собираемся.
— Отлично! Давно пора. В какой церкви?
— Еще не решили. Но я хотела спросить… Ты не согласишься стать крестной?
Катя замерла с жирафом в руках.
— Я? А как же… у тебя же подруга есть. Вика.
— Была. То есть есть, но… Она ни разу не приходила. С Гришей даже не знакома.
— Может, поговорить с ней?
— Я пыталась. Она вечно занята. А ты… ты всегда рядом. Гриша тебя любит. Ты о нем заботишься.
Катя присела на диван, прижала малыша к себе.
— Олесь, это большая честь для меня. Но ты уверена? Вика не обидится?
— Крестная — это не просто звание. Это человек, который будет рядом с ребенком. Помогать, поддерживать. Ты это делаешь. А Вика… Вика только обещала.
— Если ты уверена — я согласна. С радостью.
Вике Олеся позвонила вечером. Руки дрожали, но надо было сказать.
— Привет. Слушай, мы на следующей неделе Гришу крестим.
— О, отлично! Наконец-то! Что мне купить? Крестик? Одежду?
— Вик, я хотела сказать… Мы попросили Катю быть крестной.
Молчание. Долгое, тяжелое.
— Что? Какую Катю?
— Мою бывшую коллегу. Она помогает мне с Гришей. Ты ее не знаешь.
— Не знаю?! А ты меня знаешь двадцать лет! И что?!
— Вик, ты ни разу не пришла. За полгода — ни разу.
— Я же объясняла — работа!
— Полгода работа? Даже на часок не смогла выбраться?
— Это предательство, Олеся! Чистое предательство! Мы же договаривались!
— Мы многое о чем договаривались. Ты обещала помогать. Где твоя помощь?
— Я… я просто боюсь маленьких детей! Они такие хрупкие!
— Боишься? А почему раньше не сказала? Почему радовалась, в кафе прыгала?
— Думала, справлюсь. Но когда родился… Я правда боюсь, Олесь. Боюсь что-то не так сделать.
— Знаешь что? Я тоже боялась. Каждая мать боится. Но учится. А ты даже попробовать не захотела.
— Это нечестно!
— Нечестно — это обещать и не выполнять. Прости, Вик. Решение принято.
— Если так, то мы больше не подруги! Слышишь? Можешь забыть мой номер!
Гудки. Олеся опустила телефон. На глазах выступили слезы. Двадцать лет дружбы — и вот так.
Андрей обнял сзади.
— Ты правильно сделала. Гришке нужна настоящая крестная. Которая будет рядом.
— Я знаю. Просто… больно.
— Пройдет. А Катя — отличный выбор. Она его любит по-настоящему.
Крестины прошли тихо, по-семейному. Катя держала Гришу на руках всю церемонию. Малыш не плакал — смотрел на золотые купола, на свечи, на батюшку.
— Смотрите, как внимательно слушает! — улыбнулся священник. — Умный мальчик растет.
После церкви поехали домой. Катя помогала накрывать на стол, укачивала Гришу, когда он раскапризничался.
— Знаешь, — сказала она, укладывая крестника в кроватку, — я так счастлива. Никогда не думала, что стану крестной. Спасибо, что доверила.
— Это тебе спасибо. За все.
— Брось! Я же теперь официально тетя Катя. Буду баловать законно.
Вечером, когда гости разошлись, Олеся проверяла телефон. Ни звонка, ни сообщения от Вики. Наверное, и не будет больше.
Грустно? Да. Но глядя на спящего сына, на его новый крестик на шее, Олеся понимала — сделала правильный выбор.
Крестная — это не просто слово. Это человек, который будет рядом. В болезни и здравии, в радости и горе. Катя доказала это делом. А Вика… Вика осталась в прошлом. Вместе с обещаниями, которые она не сдержала.
Прошел год. Грише исполнилось полтора. Он уже ходил, говорил первые слова. «Мама», «папа» и «тя Катя» — тетя Катя.
Катя приходила два-три раза в неделю. То погулять, то поиграть, то просто чаю попить. Гриша обожал крестную. Стоило ей появиться — бросал все игрушки, бежал навстречу.
— Тя Катя! Тя Катя!
— Мой золотой! Как ты вырос!
Однажды в парке Олеся встретила Вику. Та шла с каким-то мужчиной, смеялась. Увидела Олесю — остановилась.
Смотрели друг на друга через дорожку. Олеся — с коляской, в которой сидел Гриша. Вика — нарядная, с новой прической.
Мужчина что-то спросил у Вики, она покачала головой. Прошли мимо, не поздоровавшись.
— Мама, гулять! — потребовал Гриша.
— Гуляем, солнышко. Гуляем.
Вечером рассказала Кате.
— Встретила сегодня Вику. Прошла мимо, как чужая.
— Жалеешь?
Олеся подумала.
— Знаешь, нет. Грустно, что так получилось. Но не жалею. У Гриши есть ты. Настоящая крестная. Которая любит его не на словах.
— И всегда буду любить. Это мой крестник. Мой мальчик.
Гриша в это время строил башню из кубиков. Рухнула — засмеялся. Катя подхватила его, закружила.
— Полетели, мой хороший! Полетели высоко-высоко!
Олеся смотрела на них и улыбалась. Да, жаль потерянной дружбы. Но Гришу она не обделила. У него есть крестная. Настоящая. Та, что будет рядом всегда.
Не по обязанности. По любви.
