— И вообще, я отсюда ухожу! А с тобой, муженек, развожусь! И вы меня не остановите!
— Анна! — ужаснулась Валентина Ивановна. — Что с тобой случилось?
— Мама, я всю жизнь жила в страхе. Сначала бабушка меня пугала, потом ты стала. А теперь я все знаю!
— Теща, приезжай и успокой свою дочь! — бросил Максим в трубку.
Дал отбой и погрозил телефоном жене:
— Сиди тихо, маму жди! Орать начнешь, посажу в подвал! Поняла?
Анна сжала губы. Десять лет этих угроз, десять лет одного и того же спектакля. Разве можно так жить? Разве это жизнь — когда каждый день приходится притворяться покорной женой человека, которого видишь от силы несколько раз в месяц?
— Да пошел ты! — выдохнула она, удивляясь собственной дерзости.
— Вот ты наглая стала, сил нет! — поморщился Максим. — Ничего! Сейчас мама твоя приедет и объяснит тебе приоритеты!
Приоритеты. Какое красивое слово для обозначения принуждения. Анна помнила, как десять лет назад мать объясняла ей эти самые приоритеты. Тогда она была совсем девчонкой, только-только окончившей школу, мечтавшей о университете, о своей жизни. А получила мужа, которого боялась, и дом, который стал тюрьмой.
— Максим, давай по-хорошему разведемся! А? — попыталась она еще раз. — Зачем тебе все это надо?
— Можешь считать, что я тебя люблю! Такой ответ тебя устроит? — спросил он с привычной ухмылкой.
Любовь. Анна чуть не рассмеялась. За десять лет совместной жизни он не узнал о ней ровным счетом ничего. Не знал, что она любит читать, что мечтала стать учителем, что до сих пор помнит вкус бабушкиных блинов. Не знал, потому что не интересовался.
— Ты же сам в это не веришь! — ответила она.
— Тебе дело, во что я верю? — недовольно произнес Максим. — У меня есть мои желания! И все, чего я хочу, я получаю! Сейчас я хочу, чтобы ты оставалась моей женой! И ты будешь моей женой!
Его желания. А что насчет ее желаний? Когда ее спрашивали, чего хочет она? Никогда. С самого детства за нее решали другие — бабушка, родители, муж. И все время под одним предлогом: ради ее же блага.
— Я тебе еще не надоела за десять лет? — спросила Анна. — Я уверена, что вокруг тебя крутятся молодые, привлекательные девушки! Любая будет рада стать твоей женой на твоих условиях!
— А ты уже моя жена на моих условиях! И привык я к тебе! Ты удобная! А главное, моя!
Удобная. Вот оно, честное признание. Она удобная игрушка, которую можно поставить на полку и забыть, а потом достать, когда понадобится. Удобная, потому что не скандалит, не устраивает сцен, не требует внимания.
— Максим, но я же постоянно тебя довожу! А довожу, потому что не хочу с тобой быть! — в очередной раз попыталась объяснить Анна. — Отпусти меня! И тебе проще станет жить!
— Всё! Хватит мне зубы заговаривать! — Максим резко распахнул дверь. — Сиди тут, пока твоя мама не приедет! Она сейчас тебе мозги прочистит, и вот тогда мне станет намного проще жить!
Анна осталась одна в комнате, которая когда-то казалась ей роскошной, а теперь напоминала золотую клетку. Красивую, дорогую, но все равно клетку. Она подошла к окну, посмотрела на улицу, где люди спешили по своим делам, жили своими жизнями, принимали собственные решения.
Через час приехала мать. Валентина Ивановна ворвалась в комнату с криком:
— Что ж ты делаешь, наглая девчонка!
Но как только дверь за ней закрылась, маска гнева спала, и женщина рухнула перед дочерью на колени:
— Доченька, милая! Не губи! Не получается у нас с папой долги отдать! Нас же Максим уничтожит, если ты вынудишь его развестись!
Те же слова, что и десять лет назад. Те же интонации, те же слезы. Анна вдруг поняла, что мать даже не пытается придумать что-то новое — настолько уверена, что дочь снова поверит.
— Мама, вы уже десять лет эти несчастные долги отдаете! Сколько можно? — воскликнула Анна.
— Тише, доченька! — мольба стояла в глазах женщины. — Милая моя, ну пожалей ты нас с папой! У нас скоро будет хорошая сделка, и мы сможем, наконец-то, рассчитаться с Максимом!
Хорошая сделка. Анна слышала об этих сделках уже не раз. Они всегда были на подходе, всегда обещали решить все проблемы, но почему-то никогда не материализовались.
— Мама, ты мне и это говорила не один раз!
— Господи, ты понимаешь, что он нас посадит? — слезы лились из глаз женщины. — Папе пятьдесят, мне почти столько же! Ты только представь, что с нами на зоне будет?
Анна тяжело вздохнула. Эти слезы, эти мольбы — все то же самое, что было в восемнадцать. Только тогда она была испуганной девочкой, а теперь…
— Доченька, пожалуйста! Будь ему хорошей женой! — Валентина Ивановна чуть изменила тон. — Ты пойми, если ты его бросишь, он не только нас посадит, он тебе будет мстить! А он страшный человек!
Страшный человек. Анна подумала о Максиме, который за десять лет ни разу ее не ударил, который больше всего на свете боялся скандалов и предпочитал решать проблемы через маму. Какой уж тут страшный.
— Хорошо, мам, — наконец ответила Анна. — Я потерплю. Но только ради вас с папой!
— Вот и ладненько! — Валентина Ивановна поднялась с колен. — Я пойду, скажу, что все в порядке, а ты минут через десять подходи!
Но Анна не стала ждать. Она пошла следом и у двери каминной комнаты услышала разговор матери с мужем:
— Максим, все в порядке! Я ей мозги на место поставила! Теперь будет шелковая!
Голос матери звучал легко, даже весело. Ни следа от недавних слез и мольб.
— Что-то в последнее время она часто взбрыкивать начала! Мне это не нравится! — недовольно ответил Максим.
— Сам ее попугай! Не мужик, что ли? Отлупи для острастки!
Анна замерла. Это говорила ее мать? Женщина, которая только что стояла перед ней на коленях?
— И не будет она писать никаких заявлений! Если что, снова меня вызови!
— Ладно, — проворчал Максим.
— Ну а денег на новый проект дашь, а? — медовым голосом спросила Валентина Ивановна.
Вот оно. Вот ради чего все эти слезы и мольбы. Новый проект, новые деньги. А дочь — всего лишь разменная монета в этой игре.
— В офис ко мне во вторник приезжай, посчитаем, порешаем! — ответил Максим.
Анна кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание:
— Мамуль, не продешевила? За нормальную хоть цену меня продала?
В комнате повисла тишина. Валентина Ивановна побелела, Максим нахмурился.
— Анна, ты не понимаешь… — начала мать.
— Понимаю! — перебила ее дочь. — Понимаю лучше, чем ты думаешь! Десять лет я изображала дурочку, которая верит в ваши сказки про долги и угрозы. А на самом деле я просто товар, который приносит вам деньги!
Она повернулась к Максиму:
— А ты! Ты же даже не пытался быть мужем! Тебе нужна была не жена, а красивая вещь, которая будет стоять в углу и не мешать!
За эти десять лет Анна много читала. Не только романы, но и юридическую литературу. Она знала свои права, знала, куда обращаться, что говорить. Просто долго не решалась это сделать.
— Что ты хочешь? — спросил Максим, впервые за годы их знакомства говоря с ней серьезно.
— Развод. Немедленно. И чтобы вы все оставили меня в покое.
— А родители? — попыталась вмешаться Валентина Ивановна.
— Родители пусть сами отвечают за свои дела. Я больше не готова быть заложницей ваших отношений.
Анна направилась к выходу.
— Куда ты идешь? — крикнул Максим.
— Жить. Наконец-то жить.
Дверь за ней закрылась. Впереди была неизвестность, но в первый раз за двадцать восемь лет эта неизвестность не пугала, а манила. Потому что это была ее собственная неизвестность, ее выбор, ее жизнь.
На улице светило солнце. Анна сделала глубокий вдох и улыбнулась. Свобода пахла весной и новыми возможностями.
