Михаил Петрович Воронцов умел считать деньги. Это умение сделало его успешным предпринимателем, владельцем сети магазинов электроники и, по мнению многих, счастливчиком по жизни. В свои сорок семь он имел всё, о чём мечтал в юности: капитал, уважение коллег, просторный дом на Рублёвке и жену, которая вызывала зависть у друзей.
Ирина была его трофеем — высокая, стройная, с безупречными манерами и тонким вкусом. Восемнадцать лет назад он влюбился в её сдержанную красоту, в её умение держаться в обществе, в её спокойствие и невозмутимость. За эти годы она превратила их дом в идеальное гнёздышко, родила ему сына, который сейчас учился в Лондоне, и никогда — ни разу за все эти годы — не дала повода для ревности или беспокойства.
— Если бы все жёны были как твоя Ирка, разводов бы не существовало, — говорил его друг Андрей, когда они встречались в бане по пятницам. — Красивая, умная и при этом без закидонов. Повезло тебе, Воронцов!
Михаил только самодовольно улыбался. Да, с Ириной ему повезло. Она была… удобной. Никогда не устраивала истерик, не требовала к себе повышенного внимания, не ревновала по пустякам. Идеальная жена для делового человека.
В тот день, когда привычный мир Михаила рухнул, ничто не предвещало катастрофы. Он вернулся домой раньше обычного — сорвалась важная встреча, и он решил не мариноваться в офисе, а поработать дома.
— Ира! — крикнул он, входя в просторный холл их загородного дома. — Я дома!
Тишина.
Странно. Ирина всегда была дома в это время. Он бросил портфель на диван и поднялся наверх. Спальня встретила его идеальным порядком, но на туалетном столике жены что-то привлекло его внимание. Тюбик помады. Алой, кричащей, совершенно не в стиле сдержанной Ирины, которая всегда предпочитала нюдовые оттенки.
Рядом с помадой лежал незнакомый флакон духов — вызывающе-броский, с каким-то экзотическим названием. Он поднял его, поднёс к носу. Резкий, чувственный аромат, совсем не похожий на тонкий, едва уловимый парфюм, которым обычно пользовалась Ирина.
В этот момент что-то упало в ванной комнате. Михаил резко повернулся.
— Ира?
Ответа не последовало, но он услышал шум воды. Подойдя к двери ванной, он постучал:
— Ира, ты там?
Вода выключилась. Пауза. Затем дверь открылась, и Михаил чуть не отшатнулся. Перед ним стояла его жена, но будто не она. Волосы, обычно собранные в аккуратный пучок, распущены и немного влажные. На губах — та самая алая помада. И глаза… Глаза, подведённые тёмным карандашом, смотрели на него с каким-то незнакомым выражением.
— Миша? — она казалась удивлённой не меньше него. — Ты рано сегодня.
— Что это? — он кивнул на её лицо, не в силах сформулировать вопрос более конкретно.
Ирина спокойно вытерла руки полотенцем:
— Что именно?
— Это, — он жестом обвёл её лицо. — Помада. Макияж. Всё это… не твоё.
— Почему же не моё? — она прошла мимо него в спальню и села за туалетный столик. — Просто решила попробовать что-то новое.
— Зачем? — Михаил следил за ней, как за незнакомкой, вторгшейся в его дом. — Куда ты собралась?
— На встречу выпускников, — она поправила волосы перед зеркалом. — Я же говорила тебе на прошлой неделе.
Он не помнил. Возможно, она и правда что-то говорила, но он пропустил мимо ушей. Обычно встречи Ирины с подругами его не интересовали — они были редкими и предсказуемыми. Посиделки в каком-нибудь приличном кафе, разговоры о детях и ремонтах, к десяти вечера — дома.
— И для встречи выпускников тебе понадобилась такая… боевая раскраска? — он сам удивился резкости своего тона.
Ирина повернулась к нему, и в её взгляде он уловил что-то новое. Не обиду, не раздражение, а какую-то… уверенность?
— Миша, — она произнесла его имя как-то иначе, чем обычно, — мы встречаемся спустя двадцать пять лет после выпуска. Я хочу выглядеть хорошо.
— Для кого? — слова вырвались прежде, чем он успел их обдумать.
Ирина улыбнулась — медленно, загадочно:
— Для себя, разумеется. А для кого же ещё?
Она встала и подошла к гардеробной. Михаил наблюдал, как она выбирает платье — чёрное, облегающее, с разрезом на бедре. Такое же незнакомое, как помада на её губах.
— Я не помню этого платья, — сказал он, чувствуя, как внутри нарастает непонятная тревога.
— Я купила его на прошлой неделе, — ответила Ирина, прикладывая платье к себе перед зеркалом. — Специально для сегодняшнего вечера.
— И где будет эта встреча?
— В «Метрополе», — она произнесла название одного из самых дорогих ресторанов Москвы. — Вадим Кречетов всё организовал. Помнишь, я рассказывала о нём? Он был старостой нашего класса.
Михаил не помнил никакого Вадима Кречетова. Впрочем, он вообще мало что знал о школьной жизни жены. Она редко говорила о своём прошлом, а он редко спрашивал.
— И много народу будет?
— Человек тридцать обещали прийти, — она скрылась в гардеробной, и её голос звучал приглушённо. — Представляешь, даже Лена Соколова прилетает из Парижа. И Сергей Бахрушин будет — он сейчас какой-то бизнес в Швейцарии развивает.
Имена, имена, имена. Все незнакомые, все внезапно важные для его жены, о которой, как он вдруг понял, знал до обидного мало.
Когда Ирина вышла из гардеробной в том самом чёрном платье, Михаил на мгновение потерял дар речи. Она выглядела сногсшибательно. И совершенно не похожа на себя обычную — сдержанную, элегантную в своей простоте. Эта женщина перед ним была яркой, дерзкой, притягивающей взгляд.
— Тебе не кажется, что это… слишком? — он наконец нашёл слова.
— Что именно? — она изогнула бровь, и этот жест тоже был каким-то новым, незнакомым.
— Всё, — он обвёл рукой её образ. — Это не ты, Ира.
Она рассмеялась — коротко, с каким-то новым оттенком в голосе:
— А ты уверен, что знаешь, какая я на самом деле, Миша?
Этот вопрос ударил его под дых. Восемнадцать лет брака, а он вдруг почувствовал себя рядом с незнакомкой.
— Я пойду с тобой, — внезапно решил он.
— Что? — теперь удивилась она. — Зачем?
— Хочу познакомиться с твоими школьными друзьями, — он старался говорить непринуждённо. — Раз уж они так важны для тебя.
— Миша, это встреча одноклассников, — Ирина покачала головой. — Тебе будет скучно.
— Ничего, переживу, — он уже направился к своему гардеробу. — Давно мы с тобой не выбирались куда-то вместе.
— Но ты же ненавидишь такие мероприятия, — в её голосе звучало что-то похожее на панику. — Сам всегда говоришь, что это пустая трата времени.
— Передумал, — отрезал он, доставая костюм. — Жди меня, я быстро.
«Метрополь» сиял огнями и роскошью. Михаил припарковал машину и взглянул на жену. Всю дорогу она молчала, лишь изредка отвечая на его вопросы короткими фразами. Сейчас, в свете уличных фонарей, она казалась ещё более красивой и ещё более чужой.
— Идём? — он протянул ей руку, но она лишь кивнула и вышла из машины самостоятельно.
В холле ресторана их встретил высокий седеющий мужчина с военной выправкой и цепким взглядом. Его лицо осветилось улыбкой при виде Ирины.
— Ирочка! Наконец-то! — он шагнул к ней и, к изумлению Михаила, заключил его жену в объятия. Крепкие, совсем не формальные объятия.
— Вадим, — Ирина улыбалась так, как Михаил давно не видел — открыто, радостно. — Как я рада тебя видеть!
— Ты прекрасно выглядишь, — мужчина отстранился, но продолжал держать её за руки, разглядывая с нескрываемым восхищением. — Время над тобой не властно.
— Льстец, — она рассмеялась, и в этом смехе было что-то интимное, что-то из прошлого, недоступного Михаилу.
Он кашлянул, привлекая к себе внимание:
— Михаил Воронцов, муж Ирины.
— А, — Вадим словно только сейчас заметил его присутствие. — Очень приятно. Вадим Кречетов, мы с Ириной учились вместе.
Его рукопожатие было крепким, почти вызывающим. Взгляд — оценивающим.
— Ира не говорила, что ты придёшь с мужем, — продолжил Вадим, снова поворачиваясь к Ирине. — Это… неожиданно.
— Для меня тоже, — Ирина бросила на Михаила быстрый взгляд. — Это было спонтанное решение.
— Что ж, тем интереснее, — Вадим улыбнулся, но его глаза оставались серьёзными. — Проходите, почти все уже собрались.
Он провёл их в отдельный зал, где за большим столом сидело около двадцати человек. При появлении Ирины раздались возгласы и аплодисменты.
— Смотрите, кто пришёл! Ирка Светлова! — воскликнул кто-то.
— Воронцова, — автоматически поправил Михаил, но его никто не услышал.
Ирина тут же оказалась в окружении бывших одноклассников. Её обнимали, целовали, наперебой задавали вопросы. И она… она словно расцвела, преобразилась. Смеялась, жестикулировала, отвечала шутками на шутки. Эта шумная, общительная женщина совсем не походила на его тихую, сдержанную жену.
— А это, значит, твой муж? — какая-то блондинка в ярко-красном платье оценивающе посмотрела на Михаила. — Ирка, ты никогда не рассказывала, какой он представительный!
— Это потому, что я вообще мало о нём рассказывала, Лен, — ответила Ирина с лёгким смешком, и Михаил замер. Что значит «мало рассказывала»? Он что, не занимает важного места в её жизни?
— Да ладно тебе, Иринка всегда была скрытной, — вмешался какой-то полноватый мужчина с залысинами. — Помните, как она умудрилась целый год встречаться с Маркиным, и никто ничего не знал?
Смех, возгласы. Михаил почувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Кто такой Маркин? И с кем ещё встречалась его жена до него? Почему она никогда не рассказывала о своей школьной жизни?
— Ирочка, идём к столу, — Вадим снова возник рядом и положил руку на талию Ирины, чуть выше того места, где начинался разрез её платья. — Я занял для тебя место рядом с собой. И для вашего мужа, конечно, тоже, — добавил он, словно спохватившись.
Михаил не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Он сидел рядом с женой, но она будто не замечала его присутствия. Вся её внимание было приковано к бывшим одноклассникам, особенно к Вадиму, который сидел по другую сторону от неё и постоянно наклонялся к ней, что-то шепча на ухо.
— А помнишь, как мы сбежали с последнего урока и поехали на Чистые пруды? — спрашивала какая-то женщина через стол. — Ты ещё тогда сказала, что никогда не будешь жить как все — в клетке из условностей!
— Было дело, — рассмеялась Ирина, и её смех звучал так свободно, так непривычно для ушей Михаила.
— И что же, Ирочка, сбылась твоя мечта? — спросил Вадим, глядя ей прямо в глаза. — Живёшь не как все?
Повисла пауза. Ирина встретила взгляд Вадима, и в её глазах промелькнуло что-то такое, от чего Михаил почувствовал, как холодеет внутри.
— Жизнь вносит свои коррективы, — наконец ответила она. — У всех нас были мечты. Не у всех они сбылись.
— Зато у тебя есть другое, — вмешался Михаил, чувствуя необходимость напомнить о своём присутствии. — Стабильность, достаток, уважение.
Ирина медленно повернулась к нему:
— Да, конечно. Это очень важно.
Но в её голосе не было убеждённости. И Михаил вдруг с ужасающей ясностью понял: всё, что он считал её приоритетами все эти годы — порядок, спокойствие, статус — возможно, были только его собственными ценностями, которые она приняла, подстроившись под него.
Вечер продолжался, и с каждым тостом, с каждым воспоминанием, которым делились бывшие одноклассники, Михаил узнавал всё больше о прошлом своей жены. О том, как она занималась в театральном кружке и мечтала стать актрисой. О том, как однажды сбрила волосы наголо в знак протеста против школьных правил. О том, как организовала подпольный рок-концерт в актовом зале.
Это была не его Ирина. Не та тихая, покладистая женщина, которая всегда соглашалась с его решениями и никогда не доставляла проблем.
— А помнишь, Ира, как ты пела на выпускном? — спросила женщина, которую представили как Марину. — У тебя был такой голос! Почему ты бросила?
— Жизнь сложилась иначе, — Ирина бросила быстрый взгляд на Михаила. — Другие приоритеты появились.
— Какая жалость, — вздохнула Марина. — Я до сих пор помню, как ты пела «Я не верю глазам твоим…» — она напела несколько нот.
— Серьёзно? — не выдержал Михаил. — Ира никогда не пела при мне. Даже в душе.
— Неужели? — Вадим поднял бровь. — Странно. Она была звездой нашей школы. У неё был потрясающий голос.
— Всё это в прошлом, — быстро сказала Ирина. — Я давно не пою.
— А может, зря? — Вадим смотрел на неё с каким-то вызовом. — Может, ещё не поздно вернуться к тому, что ты любила?
Эти слова повисли в воздухе, наполненные таким подтекстом, что Михаил инстинктивно выпрямился.
— Я думаю, моя жена вполне довольна своей нынешней жизнью, — сказал он твёрдо.
— Вы так думаете? — Вадим перевёл на него взгляд. — А вы спрашивали её об этом?
Не дожидаясь ответа, он повернулся ко всем:
— Друзья, у меня предложение! Давайте попросим Ирину спеть для нас! Как в старые добрые времена!
Восторженные возгласы, аплодисменты. Ирина покачала головой:
— Нет, что вы, я уже сто лет не пела…
— Ирочка, ну пожалуйста! — просила какая-то женщина. — Хоть пару строк!
— Да, Ир, спой! — поддержали другие. — У Вадима и рояль тут есть, он договорился!
Михаил наблюдал за женой. Она колебалась, но в её глазах загорелся какой-то огонёк, которого он никогда раньше не видел.
— Ну разве что… совсем чуть-чуть, — наконец сдалась она.
Аплодисменты. Вадим встал и протянул ей руку:
— Идём, я провожу тебя к инструменту.
Михаил смотрел, как его жена идёт через зал, держа руку Вадима, и чувствовал, как внутри нарастает странная смесь гнева, ревности и… страха. Страха, что он все эти годы жил с женщиной, которую совсем не знал.
Когда Ирина села за рояль, в зале наступила тишина. Она на мгновение замерла, положив пальцы на клавиши, потом глубоко вздохнула и начала играть. Мелодия была незнакомой Михаилу — что-то джазовое, чувственное. А потом она запела.
Её голос заполнил зал — глубокий, бархатный, с хрипотцой. Она пела о несбывшихся мечтах, о дорогах, которые не выбрала, о любви, которую потеряла. И с каждой нотой Михаил понимал, что видит перед собой совершенно другого человека — не ту женщину, с которой прожил восемнадцать лет.
Когда она закончила, зал взорвался аплодисментами. Кто-то свистел, кто-то кричал «браво». Вадим подошёл к роялю и поцеловал Ирине руку.
— Ты не изменилась, — сказал он так, что Михаил услышал даже через шум. — Всё та же Ирка Светлова — огонь, спрятанный под льдом.
Она улыбнулась — такой улыбкой, какой никогда не улыбалась Михаилу.
Домой они ехали в молчании. Ирина смотрела в окно, а Михаил крепко сжимал руль, пытаясь справиться с бурей эмоций внутри.
— Кто ты? — наконец спросил он, когда они свернули на подъездную дорожку к дому.
Она повернулась к нему:
— Что за вопрос, Миша?
— Простой вопрос, — он остановил машину и выключил двигатель. — Кто ты такая? Потому что сегодня я понял, что женщина, которую я видел в «Метрополе», совершенно не похожа на мою жену.
Ирина долго смотрела на него, потом вздохнула:
— Я та, кем ты хотел меня видеть, Миша. Все эти годы.
— Что это значит?
— Это значит, что когда мы познакомились, я быстро поняла, какой должна быть идеальная жена Михаила Воронцова — тихой, сдержанной, не доставляющей проблем. И я… подстроилась. Стала такой, какой тебе было удобно меня видеть.
— Ты притворялась восемнадцать лет? — он не мог поверить своим ушам.
— Не притворялась, — она покачала головой. — Просто… спрятала часть себя. Ту часть, которая тебе всё равно была не нужна.
— Откуда ты знаешь, что мне нужно, а что нет? — он почувствовал, как внутри поднимается гнев. — Ты хоть раз спросила?
— А ты хоть раз поинтересовался, кто я на самом деле? — её голос оставался спокойным, но в нём появились стальные нотки. — За восемнадцать лет ты ни разу не спросил о моих мечтах, о том, что я любила до встречи с тобой, чем увлекалась, к чему стремилась.
Это был удар ниже пояса, но… она была права. Он никогда не задавал таких вопросов. Ему было достаточно того, что она рядом, что она функциональна, что она соответствует его представлениям о жене успешного бизнесмена.
— И что теперь? — спросил он, чувствуя, как пересыхает во рту. — Ты решила стать другой?
Ирина долго смотрела на него, потом медленно произнесла:
— Я решила вспомнить, какой я была. И понять, могу ли я снова стать собой, оставаясь при этом твоей женой.
— А этот Вадим, — Михаил произнёс имя с нескрываемой неприязнью. — Он имеет какое-то отношение к твоему… пробуждению?
Ирина слегка улыбнулась:
— Вадим просто напомнил мне, какой я была когда-то. И спросил, счастлива ли я сейчас.
— И что ты ему ответила?
— Что не знаю, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Потому что я действительно не знаю, Миша. Я не несчастна с тобой, но… счастье ли это — жить половиной себя?
Она вышла из машины, не дожидаясь его реакции. Михаил остался сидеть, ошеломлённый. Он смотрел, как его жена — нет, эта незнакомка в теле его жены — идёт к дому, и понимал, что земля уходит у него из-под ног.
Следующая неделя превратилась для Михаила в настоящий кошмар. Ирина не ушла от него, не устраивала скандалов, внешне всё оставалось как прежде. Но что-то неуловимо изменилось. Она больше не спрашивала его мнения о своих нарядах. Стала чаще уходить из дома — то на встречу с какой-то старой подругой, то на выставку, то на концерт. Однажды он нашёл на её столе буклет музыкальной школы для взрослых.
— Ты хочешь учиться музыке? — спросил он за ужином.
— Думаю об этом, — она пожала плечами. — Почему бы и нет?
— В твоём возрасте? — вырвалось у него, и он тут же пожалел об этих словах.
Ирина усмехнулась:
— В моём возрасте, Миша, самое время начинать жить так, как хочется. Пока ещё есть силы и время.
Он не нашёл, что ответить. Эта новая Ирина пугала его своей независимостью, своей внезапной решимостью, своими неизвестно откуда взявшимися желаниями и стремлениями.
А ещё был Вадим. Михаил не знал наверняка, встречается ли с ним Ирина, но несколько раз слышал, как она разговаривает с ним по телефону — непринуждённо, со смехом, с какими-то намёками на общее прошлое. Он никогда не считал себя ревнивым человеком, но сейчас его просто сжигала ревность — тёмная, мучительная, смешанная со страхом потерять то, что он всегда считал своим.
Через две недели после злополучной встречи выпускников он не выдержал.
— Ты встречаешься с ним? — спросил Михаил, когда Ирина собиралась выходить из дома в очередной раз.
Она замерла у двери, повернулась к нему:
— С кем, Миша?
— Не делай из меня идиота, — он подошёл ближе. — С Вадимом. Вы встречаетесь?
Ирина спокойно застегнула сумку:
— Нет, Миша, мы не встречаемся. Мы общаемся. Как старые друзья.
— Друзья? — он невесело усмехнулся. — Он смотрит на тебя не как друг. И ты это знаешь.
— Допустим, — она пожала плечами. — И что?
Этот равнодушный тон, это «и что?» — всё это выводило Михаила из себя.
— Что происходит, Ира? — он схватил её за плечи. — Что с тобой случилось? Куда делась моя жена?
Она мягко, но решительно высвободилась:
— Она никуда не делась, Миша. Просто перестала прятаться. И если тебе не нравится то, что ты видишь…
— Я не понимаю, что я вижу! — он почти кричал теперь. — Кто эта женщина в красной помаде, которая поёт в ресторанах и носит платья с разрезами? Это не ты!
— А ты уверен? — она смотрела на него прямо, без тени сомнения. — Может, это как раз я? А та женщина, с которой ты прожил восемнадцать лет — лишь удобная для тебя версия?
— Восемнадцать лет, — повторил он. — Мы восемнадцать лет вместе, и вдруг ты решаешь, что всё это время притворялась? Серьёзно, Ира?
— Я не притворялась, — она покачала головой. — Я действительно была той женщиной. Спокойной, сдержанной, удобной. Просто теперь… теперь я хочу быть собой. Полностью.
— И кто же ты на самом деле?
— Я сама пытаюсь это понять, — она впервые за весь разговор улыбнулась, но не ему — своим мыслям. — И это… увлекательный процесс.
Михаил начал пить. Не запойно, не каждый день, но теперь в его кабинете всегда стояла бутылка виски, и к вечеру она существенно пустела. Он наблюдал, как его идеальная жизнь рушится на глазах, и не мог ничего с этим поделать.
Ирина менялась на глазах. Она записалась на вокальные курсы, сменила гардероб, перекрасила волосы в более яркий цвет. Она стала чаще улыбаться, громче смеяться, свободнее двигаться. Она больше не спрашивала его разрешения, не интересовалась его мнением о своём внешнем виде. Она словно сбросила невидимые цепи, о существовании которых он даже не подозревал.
А ещё она стала чаще отлучаться из дома. Репетиции, курсы, встречи с друзьями… Михаил пытался не думать о том, чем она на самом деле занимается, но мысли о Вадиме не давали ему покоя.
Однажды он не выдержал и поехал за ней. Выследил, как какой-то шпион из дешёвого детектива. Она направлялась в какой-то клуб в центре города. Потом позвонила ему и сказала, что задержится на репетиции.
Он ждал её в машине. Через два часа она вышла из клуба в компании нескольких человек. Среди них был и Вадим. Они оживлённо разговаривали, смеялись. Потом Вадим что-то сказал ей на ухо, и она кивнула. Они сели в его машину и уехали.
Михаил почувствовал, как внутри всё обрывается. Вот оно. То, чего он боялся. Его жена уезжает с другим мужчиной поздно вечером. Куда? Он мог лишь догадываться.
Он поехал домой, достал бутылку и выпил половину почти залпом. Потом сел в кресло и стал ждать.
Ирина вернулась около полуночи. От неё пахло вином и каким-то незнакомым парфюмом.
— Где ты была? — спросил он, не вставая с кресла.
Она вздрогнула — не заметила его в темноте:
— Боже, Миша, ты меня напугал. Я же сказала — на репетиции.
— Ты врёшь, — он включил лампу. — Я видел, как ты уехала с Вадимом. Куда вы ездили?
Ирина замерла. Потом медленно сняла пальто:
— Ты следил за мной?
— Ответь на вопрос!
— Мы ездили в студию, — она смотрела на него прямо. — Вадим помогает мне с записью нескольких песен. Это… это был сюрприз.
— Сюрприз? — Михаил невесело рассмеялся. — Какой ещё сюрприз?
— Я хотела подготовить для тебя подарок. Альбом из нескольких песен. Думала, может, это поможет тебе… понять меня.
Он хотел ей верить. Очень хотел. Но что-то в её взгляде, в её позе, в том, как напряжённо она держалась, заставляло его сомневаться.
— Покажи телефон, — потребовал он.
— Что?
— Телефон. Покажи свои переписки с Вадимом.
Ирина покачала головой:
— Нет, Миша. Я не буду этого делать.
— Почему? Если тебе нечего скрывать…
— Потому что дело не в том, что мне есть или нечего скрывать, — перебила она. — А в том, что ты мне не доверяешь. И это… это всё меняет.
Их брак трещал по швам. Они почти не разговаривали, жили как соседи в одном доме. Михаил погрузился в работу, приезжал домой поздно, когда Ирина уже спала. Или делала вид, что спит. Он не знал наверняка.
А потом в его офисе появился Вадим Кречетов собственной персоной.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — Михаил едва сдерживался, чтобы не вцепиться ему в горло.
— Поговорить пришёл, — Вадим сел в кресло напротив его стола. — О вашей жене.
— О моей жене нам не о чем говорить.
— Ошибаетесь, — Вадим был спокоен. — Ирина сейчас на перепутье. И от вас зависит, куда она пойдёт дальше.
— Что ты несёшь? — Михаил чувствовал, как закипает внутри. — Ты спишь с моей женой и имеешь наглость приходить ко мне с какими-то советами?
— Я не сплю с вашей женой, — Вадим смотрел на него с каким-то странным выражением — то ли жалости, то ли презрения. — Хотя мог бы. Она уязвима сейчас. Ищет себя. И если бы я захотел…
— Убирайся, — Михаил встал. — Убирайся, или я за себя не ручаюсь.
— Вы даже не пытаетесь понять, что с ней происходит, — Вадим тоже поднялся. — Вы восемнадцать лет были женаты на женщине, которую совсем не знаете. И сейчас, когда она наконец нашла в себе смелость быть собой, вы думаете только о том, не изменяет ли она вам. Вместо того, чтобы спросить: «Кто ты? Чего ты хочешь? Что я могу сделать, чтобы ты была счастлива?»
— Ты ничего обо мне не знаешь, — процедил Михаил.
— Я знаю то, что мне рассказала Ирина, — Вадим направился к двери. — И этого достаточно.
После его ухода Михаил долго сидел, глядя в пространство. Мысли путались. Был ли этот человек прав? Неужели он действительно так плохо знал собственную жену?
Когда он вернулся домой, Ирина сидела в гостиной с бокалом вина. Увидев его, она не встала, лишь кивнула.
— Нам нужно поговорить, — сказал Михаил, садясь напротив.
— Да, — она поставила бокал. — Думаю, пришло время.
— Твой Вадим приходил ко мне сегодня, — начал он.
— Он не мой, — она покачала головой. — И я не знала, что он собирается к тебе.
— Он сказал, что не спит с тобой, — Михаил пристально смотрел на неё. — Это правда?
Ирина долго молчала, потом тихо ответила:
— Да, это правда. Между нами ничего нет… в этом смысле.
— Но ты хотела бы?
Она опустила глаза:
— Не буду врать. Я думала об этом. Он… он видит меня настоящую, Миша. И ценит это.
Её слова резали по живому.
— А я? Я не вижу?
— Ты видишь то, что привык видеть, — она подняла на него взгляд. — Удобную жену, которая никогда не доставляет проблем. Которая всегда на своём месте. Которая… которая является продолжением твоего статуса, твоего имиджа.
— Это несправедливо, — возразил он, но внутри что-то кольнуло. Возможно, доля правды в её словах была.
— Может быть, — она пожала плечами. — Но это то, что я чувствую.
— И что теперь? — он не узнавал свой голос. — Ты уйдёшь к нему?
— Нет, — она покачала головой. — Но я ухожу от тебя, Миша.
Он застыл, не веря своим ушам:
— Что?
— Я ухожу, — повторила она твёрдо. — Не к Вадиму или к кому-то ещё. Я ухожу к себе. Мне нужно пространство, время, чтобы понять, кто я на самом деле. Чего я хочу от жизни.
— После восемнадцати лет брака ты вдруг решила, что не знаешь, чего хочешь? — он почувствовал, как внутри поднимается злость. — Это смешно, Ира!
— Нет, не смешно, — она была непоколебима. — Я вышла за тебя в двадцать два. Всю свою взрослую жизнь я была твоей женой. Твоим продолжением. Я потеряла себя в этом браке, Миша. И сейчас я хочу себя найти.
— И что мне делать? — он чувствовал себя беспомощным, как никогда в жизни. — Просто отпустить тебя?
— Да, — она кивнула. — Именно это. Отпустить.
Через неделю она съехала. Сняла квартиру в центре города. Забрала только личные вещи — одежду, книги, какие-то мелочи. Сына они решили не беспокоить пока — он как раз сдавал экзамены в Лондоне.
Михаил остался один в огромном пустом доме. Первые дни он почти не выходил из кабинета, отменил все встречи, не отвечал на звонки. Пил виски, смотрел в окно и пытался понять, как его идеальная жизнь превратилась в такой хаос.
А потом начал искать ответы. Он нашёл старые альбомы с фотографиями — те, что Ирина хранила в специальной коробке в гардеробной. Школьные снимки, институтские, какие-то походы, концерты, вечеринки. На всех этих фотографиях была она — яркая, смеющаяся, живая. Та самая Ирина, которую он увидел на встрече выпускников.
Среди фотографий он нашёл старую тетрадь со стихами. Её стихами. Он никогда не знал, что она писала. Стихи были наивные, юношеские, но в них была такая искренность, такая жажда жизни, что у него защемило сердце.
В ящике её письменного стола он обнаружил список. «50 вещей, которые я хочу сделать в жизни». Список был датирован 2005 годом — незадолго до их свадьбы. Михаил пробежал глазами пункты: «Побывать в Париже. Научиться играть на гитаре. Прыгнуть с парашютом. Записать альбом. Сняться в кино — хотя бы в массовке. Выучить итальянский…»
Из пятидесяти пунктов было вычеркнуто только семь. Остальные так и остались мечтами. Мечтами, о которых она никогда ему не рассказывала. Или рассказывала, но он не слушал?
Он вспомнил их первые годы вместе. Её энтузиазм, её идеи, её планы, которые ему казались несерьёзными, ненужными. «Зачем тебе итальянский, Ира? Мы и так можем позволить себе переводчика, когда ездим в Италию». «Парашют? Это опасно и совершенно бессмысленно». «Альбом? Брось, ты же не профессиональная певица».
И она… смирилась. Приняла его правила игры. Стала той женщиной, которая ему была нужна.
А теперь она вернулась к своим мечтам. И его в них не было.
Через три месяца после их расставания Михаил пришёл на её концерт. Без предупреждения, без звонка. Просто увидел афишу в интернете — «Ирина Светлова и джаз-бэнд «Новый день» — и решил пойти.
Маленький клуб был полон. Михаил сел в дальнем углу, надеясь, что она его не заметит. Когда Ирина вышла на сцену, у него перехватило дыхание. Она была прекрасна — в простом чёрном платье, с распущенными волосами, с тем самым алым цветом на губах, который так поразил его в тот первый вечер.
Она пела — и зал замирал. Её голос проникал под кожу, заставлял сердце сжиматься. Она пела о свободе, о поиске себя, о дорогах, которые мы выбираем.
После концерта он подошёл к ней. Она не удивилась, увидев его, — лишь чуть приподняла бровь.
— Давно ты этим занимаешься? — спросил он, кивнув в сторону сцены.
— Два месяца, — она пожала плечами. — Вадим помог с организацией.
— Он здесь? — Михаил напрягся.
— Нет, — она покачала головой. — Он уехал в Швейцарию по делам.
— Я скучаю по тебе, — внезапно сказал Михаил. — Дом без тебя… пустой.
Ирина посмотрела на него долгим взглядом:
— Я не вернусь, Миша. Не сейчас.
— А когда?
— Не знаю, — она была честна. — Может быть, никогда. Я наконец-то дышу полной грудью. Занимаюсь тем, что люблю. Я не готова от этого отказаться.
— Я не прошу отказываться, — он сделал шаг к ней. — Я… я многое понял за эти месяцы. О себе. О тебе. О нас.
— И что же ты понял? — в её голосе не было сарказма, только искренний интерес.
— Что я любил не тебя настоящую, а образ, который сам же и создал. Что все эти годы я не видел, как ты гаснешь рядом со мной. Как твои мечты превращаются в пыль, — он говорил тихо, но твёрдо. — И что сейчас, глядя на тебя, я впервые вижу ту женщину, в которую когда-то влюбился. Яркую, настоящую, живую.
Она молчала, и он не мог прочитать выражение её глаз.
— Я не прошу тебя вернуться, — продолжил он. — Я прошу… шанс. Узнать тебя заново. Настоящую тебя.
Ирина долго смотрела на него, потом медленно произнесла:
— Я не знаю, Миша. Я правда не знаю, возможно ли это.
— Мы можем попробовать, — он рискнул взять её за руку. — Не как муж и жена. Как два человека, которые хотят узнать друг друга заново.
Она не отняла руки, но и не ответила на его пожатие:
— Я подумаю. А сейчас… мне пора. У меня ещё одно выступление сегодня. В другом клубе.
Она ушла, оставив его с чувством потери, надежды и странного восхищения этой новой женщиной, которая когда-то была его женой.
Прошло полгода. Их развод был оформлен тихо, без скандалов и дележа имущества. Михаил настоял, чтобы Ирина взяла половину всего, что у них было, но она ограничилась только квартирой в центре города, которую он когда-то купил как инвестицию.
Они начали встречаться — не как бывшие супруги, а как новые знакомые. Обедали вместе, ходили в театры, на выставки. Он приходил на её концерты, она интересовалась его делами. Он учился слушать её — по-настоящему слушать. Она училась говорить о своих желаниях и мечтах без страха быть высмеянной.
Однажды она пригласила его к себе домой — впервые за всё это время. Квартира была совсем не похожа на их общий дом. Яркие цвета, картины на стенах, музыкальные инструменты в углу гостиной. Это было пространство, наполненное её энергией, её сущностью.
— Ты выглядишь счастливой, — сказал он, глядя, как она двигается по кухне, готовя кофе.
— Я и есть счастлива, — она улыбнулась, не оборачиваясь. — Впервые за долгое время.
— А Вадим? — он всё-таки задал вопрос, который давно его мучил. — Он часть этого счастья?
Ирина повернулась к нему:
— Вадим улетел в Нью-Йорк. Насовсем. Женился там на своём партнёре. Они давно этого хотели.
— Партнёре? — Михаил не сразу понял. — В смысле…
— Да, Миша, — она рассмеялась. — Вадим гей. Всегда им был. Это в школе было секретом, потом он уехал в Европу, а когда вернулся… Времена изменились, но он всё равно предпочитает не афишировать.
Михаил почувствовал себя дураком:
— Но ты и он… вы были так близки.
— Мы лучшие друзья с пятнадцати лет, — она поставила перед ним чашку кофе. — Он единственный человек, который всегда видел меня настоящую. И поддерживал, что бы я ни делала.
— А я думал…
— Я знаю, что ты думал, — она села напротив. — И не разубеждала тебя. Может, это было нечестно. Но я хотела, чтобы ты ревновал. Чтобы ты наконец увидел меня — не как свою собственность, не как часть интерьера твоей успешной жизни, а как женщину, которая может заинтересовать другого мужчину.
Михаил покачал головой:
— Жестоко.
— Возможно, — она не стала спорить. — Но результативно, не так ли?
Они долго сидели молча, потом он спросил:
— И что теперь? Что будет с нами?
Ирина задумалась, потом тихо сказала:
— Не знаю, Миша. Но мне нравится то, что происходит сейчас. Мне нравится узнавать тебя заново — не как властного мужа, а как человека, который умеет слушать, который готов меняться.
— Я тоже хочу быть собой, — неожиданно признался он. — Всю жизнь я строил образ успешного бизнесмена, непоколебимого, всегда правого… А внутри всегда был страх. Страх, что если я позволю себе слабость, неуверенность, сомнения — всё рухнет.
— Может, нам обоим нужно было потерять наш брак, чтобы найти себя, — она протянула руку через стол и легко коснулась его пальцев. — И теперь, когда мы оба меняемся… кто знает? Может быть, однажды мы снова будем вместе. Но уже по-другому. Настоящие мы.
Михаил смотрел на эту женщину — незнакомую и родную одновременно — и понимал, что она права. Они оба наконец начали путь к себе настоящим. И неважно, куда этот путь их приведёт — к воссоединению или к окончательному расставанию. Важно то, что впервые за долгие годы они оба были честны — с собой и друг с другом. И эта честность стоила всех потрясений, через которые им пришлось пройти.
