Ветер швырял пригоршни дождя в окна старенькой дачи. Ася стояла у окна, сжимая в руках чашку с остывшим чаем, и наблюдала, как по стеклу змеятся дождевые дорожки. Позади неё раздавался гул голосов — свекровь Антонина Павловна, золовка Света с мужем Олегом и их дети — Кирюша и Аришка. Они обсуждали, кто и где будет спать, словно Аси тут и не было. Словно не она хозяйка этой дачи, доставшейся ей от бабушки.
— Так, Светочка с Олежкой в большой комнате, — командовала Антонина Павловна, — дети с ними. А мы с Борисом Иванычем и Сашей в гостиной. Ася может на веранде, там раскладушка есть.
Саша — муж Аси и сын Антонины Павловны — виновато улыбнулся, пожал плечами и продолжил разгружать машину. Он ничего не сказал, не заступился. Как всегда.
— Антонина Павловна, — Ася повернулась к свекрови, — мы не договаривались о том, что приедет вся ваша семья. Мы с Сашей планировали провести выходные вдвоем.
— Ну что ты, милая, — свекровь похлопала Асю по плечу, — какие планы? Сашеньке нужен отдых, а ты бы всё равно заставила его что-нибудь чинить. А так — смотри, какая радость, все вместе! Семья!
Свекровь произносила слово «семья» с таким придыханием, будто это была какая-то священная мантра. Для Аси же в последнее время это слово звучало как приговор.
— Это моя дача, — тихо, но твёрдо сказала Ася.
— Да брось ты, — отмахнулась Антонина Павловна, — Сашенька тут каждое лето проводил, ещё когда твоя бабушка жива была. Она его любила, между прочим. И никогда не возражала, когда мы приезжали.
Ася сжала зубы. Свекровь умела бить по больным местам. Бабушка Аси действительно хорошо относилась к Саше, но это ничего не значило. Дача принадлежала Асе, и точка.
— Ладно, Антонина Павловна, — сказала Ася, — раз уж вы все приехали, давайте обсудим, кто и что будет готовить, и как мы разделим обязанности.
— Да что обсуждать-то? — засмеялась свекровь. — Ты хозяйка, тебе и готовить. А мы отдыхать будем. Мы за этим сюда и приехали.
Ася почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, но она сдержалась. Ещё не время. Она просто кивнула и вышла на веранду, где дождь барабанил по крыше, заглушая голоса родственников.
— Что у нас на ужин? — спросила Антонина Павловна, заглядывая через плечо Аси, которая чистила картошку. — Только картошка? А мясо?
— Я не планировала готовить на восемь человек, — ответила Ася. — В холодильнике было только на двоих.
— Эх, хозяйка… — покачала головой свекровь. — Сашенька, — крикнула она в сторону комнаты, — съезди в магазин, купи мяса! И фруктов детям! И сметаны к картошке!
Саша, который только что распаковал свои вещи и собирался отдохнуть, послушно встал и пошёл за ключами от машины.
— И вина возьми! — крикнула ему вслед свекровь. — Посидим вечером, поговорим по-семейному.
Ася смотрела, как её муж безропотно кивает и выходит под дождь. Ни слова возражения, ни тени сомнения.
— А ты чего такая кислая? — спросила Антонина Павловна, когда Саша ушёл. — Радоваться надо, что семья вместе.
— Я не кислая, я просто устала, — ответила Ася. — Была тяжёлая неделя на работе.
— Ой, да у всех тяжёлая, — отмахнулась свекровь. — Вот у Светочки на фирме такой аврал! А она ничего, улыбается. И детей воспитывает, между прочим. А ты всё о себе да о себе.
Ася промолчала, продолжая методично чистить картошку. У неё был план, и она не собиралась от него отступать.
Когда Саша вернулся из магазина, весь мокрый от дождя, Ася молча подала ему полотенце.
— Спасибо, — сказал он. — Слушай, прости, что так получилось. Мама позвонила вчера, сказала, что они тоже хотят на дачу… Я не мог отказать.
— Конечно, — ответила Ася. — Ты никогда не можешь отказать своей маме.
— Ну, Ась, не начинай, — поморщился Саша. — Она же ничего плохого не хотела.
— Она никогда ничего плохого не хочет, — сказала Ася. — И ты никогда ничего плохого не хочешь. Просто почему-то всегда получается плохо для меня.
Саша хотел что-то ответить, но в этот момент в кухню вбежали Кирюша и Аришка, племянники Аси, и с криками бросились к пакетам с продуктами.
— Конфеты! Дядя Саша привёз конфеты! — закричал Кирюша, вытаскивая из пакета коробку шоколадных конфет.
— А мне мороженое! — требовала Аришка.
— Мороженое будет после ужина, — сказала Ася, забирая у детей сладости. — Сначала нужно поесть нормальной еды.
— А моя мама всегда разрешает сначала сладкое! — заявила Аришка, надув губы.
— Значит, у вас с мамой свои правила, а у меня свои, — ответила Ася.
— Ой, Ася, что ты детям настроение портишь? — в кухню вошла Света, сестра Саши. — Дай им конфетку, что тебе, жалко?
— Не жалко, — сказала Ася. — Просто считаю, что сначала должна быть нормальная еда, а потом сладкое.
— Ой, какие мы правильные, — закатила глаза Света. — Будто свои дети у тебя есть, чтобы указывать, как моих воспитывать.
Эта фраза больно резанула Асю. У них с Сашей не было детей, и Света прекрасно знала, что это больная тема.
— Твои дети в моём доме, — тихо сказала Ася. — И здесь мои правила.
— Дом-то общий, между прочим, — вмешалась подошедшая Антонина Павловна. — Саша тоже имеет на него право.
— Это моя бабушкина дача, — начала Ася, но свекровь перебила:
— Ой, да помним мы, помним. Ты нам сто раз это говорила. Только вы с Сашей в браке, значит, всё общее. Так что не командуй тут.
Ася посмотрела на Сашу, ожидая, что он вмешается, но тот лишь виновато улыбнулся и вышел из кухни, бормоча что-то о том, что нужно проверить, не протекает ли крыша.
Ужин проходил шумно. Олег, муж Светы, рассказывал анекдоты, которые казались ему невероятно смешными. Борис Иванович, отец Саши, молча ел, изредка кивая в такт словам зятя. Антонина Павловна командовала всеми — подвинь солонку, передай хлеб, налей ещё вина.
Ася молча ела, наблюдая за этим хаосом. Её дача, её пространство было захвачено чужими людьми, которые вели себя так, будто имели на это полное право.
— А помнишь, Сашенька, — сказала Антонина Павловна, — как мы тут с твоим папой забор красили? Ещё при Клавдии Степановне, царствие ей небесное.
Клавдия Степановна — бабушка Аси. Свекровь никогда не называла её «твоя бабушка», обращаясь к Асе. Всегда только по имени-отчеству, будто подчёркивая, что никакой особенной связи между ними не было.
— Да, мам, помню, — кивнул Саша. — Тогда ещё дядя Витя приезжал, помогал крышу чинить.
— Вот-вот! — оживилась Антонина Павловна. — А сейчас крыша опять течёт. Хозяйка новая, а толку нет!
Это был уже прямой выпад, но Ася снова промолчала. Она знала, что крыша течёт, и собиралась заняться ремонтом в этот уик-энд. Именно поэтому они с Сашей и приехали сюда.
— Мам, мы с Асей как раз планировали крышу чинить в эти выходные, — сказал Саша.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Антонина Павловна. — Какая крыша в такой дождь? Отдыхай лучше. Вон, Олег хотел с тобой в шахматы сыграть.
— Точно, Сашок, — подхватил Олег. — Я новый дебют освоил, хочу показать.
— Ну, если вы так настаиваете… — пожал плечами Саша, и Ася увидела облегчение на его лице. Он был рад, что ему не придётся лезть на крышу.
После ужина Ася осталась одна на кухне, убирая со стола и загружая посудомоечную машину. Никто не предложил помочь. Дети носились по дому, круша всё на своём пути, Света и Олег пили вино в гостиной, играя с Сашей в шахматы, а Антонина Павловна с мужем расположились на веранде, громко обсуждая планы на завтра.
— Завтра, если дождь кончится, можно будет шашлыки пожарить, — говорила Антонина Павловна. — Саша с Олегом сгоняют за мясом. А потом можно в лес за грибами. Борис Иваныч любит грибы собирать.
Они планировали, не спрашивая мнения Аси. Будто её тут и не было вовсе.
Ася закончила уборку и вышла на крыльцо. Дождь почти прекратился, и в воздухе пахло мокрой землёй и сосновой хвоей. Ася глубоко вдохнула и почувствовала, как внутри неё что-то щёлкнуло. Хватит. Просто хватит.
Она вернулась в дом и поднялась на чердак. Там, в старом сундуке, хранились документы на дачу. Ася достала их и спустилась в гостиную, где всё ещё продолжалась шахматная партия.
— Саша, можно тебя на минутку? — спросила Ася.
— Ась, ты не видишь? У меня тут сложная позиция, — отмахнулся Саша, не отрывая взгляда от доски.
— Это важно, — настояла Ася.
— Ладно, ладно, — Саша нехотя встал и вышел с Асей в коридор. — Что такое?
— Вот, — Ася протянула ему документы. — Свидетельство о праве собственности на дачу. На моё имя. И завещание бабушки. Тоже на моё имя.
— И что? — не понял Саша. — Я знаю, что дача твоя. Ты мне сто раз это говорила.
— Знаешь, но не понимаешь, — сказала Ася. — Эта дача — не твоя, не твоей мамы, не общая. Она моя. И я решаю, кто и когда сюда приезжает.
— Ася, ну что ты начинаешь? — поморщился Саша. — Семья есть семья. Нельзя вот так…
— Можно, — перебила его Ася. — И нужно. Потому что это уже не первый раз, когда твоя семья вторгается в мою жизнь без приглашения и без спроса.
— Они не вторгаются, — возразил Саша. — Они просто хотят провести время вместе. Что в этом плохого?
— Плохо то, что они не спрашивают моего мнения. Плохо то, что они ведут себя здесь как хозяева. Плохо то, что ты никогда не встаёшь на мою сторону.
— Я не встаю ни на чью сторону! — повысил голос Саша. — Я просто хочу, чтобы все были счастливы!
— Все, кроме меня, — горько усмехнулась Ася. — Знаешь что? Я больше так не могу. Завтра утром я хочу, чтобы все они уехали отсюда.
— Что? — Саша смотрел на неё с недоумением. — Ты с ума сошла? Как я им это скажу?
— Никак. Я сама скажу. Потому что это мой дом, и мои правила.
С этими словами Ася развернулась и пошла в гостиную, где всё ещё продолжалась шахматная партия.
— Прошу внимания, — громко сказала она. — У меня объявление.
Все повернулись к ней с удивлением. Такой тон от обычно тихой и уступчивой Аси был в новинку.
— Завтра утром я прошу всех покинуть дачу, — сказала Ася. — Кроме Саши, разумеется. Мы с ним планировали провести выходные вдвоём, и я хочу, чтобы так и было.
На секунду воцарилась тишина, а потом Антонина Павловна расхохоталась.
— Ой, не могу! — она вытирала выступившие от смеха слёзы. — Ты это серьёзно?
— Абсолютно, — кивнула Ася. — Это моя дача, и я решаю, кто и когда здесь находится.
— Сашенька, — Антонина Павловна повернулась к сыну, — ты слышал, что твоя жена говорит? Она нас выгоняет!
— Ася, может, не надо… — начал Саша, но Ася перебила его:
— Надо, Саша. Именно надо. Потому что иначе ничего не изменится.
— Да как ты смеешь! — взвилась Света. — Мы семья! А ты нас выгоняешь, как каких-то чужих людей!
— Я не выгоняю. Я прошу уехать. Есть разница. И да, для меня вы — не самые близкие люди. Особенно когда ведёте себя так.
— Как — так? — прищурилась Антонина Павловна.
— Бесцеремонно. Нагло. Не считаясь с моим мнением и моими планами.
— Ты что, материшься? — ахнула свекровь.
— Нет, я просто называю вещи своими именами, — ответила Ася. — И повторяю: завтра утром я хочу, чтобы все вы уехали.
— А если мы откажемся? — с вызовом спросила Света.
— Тогда уеду я, — спокойно сказала Ася. — И подам на развод. Потому что я устала жить в семье, где меня не уважают и не считаются с моим мнением.
— Ася! — вскрикнул Саша. — Ты что такое говоришь?
— Правду, Саша. Просто правду. Выбирай: или твоя семья уезжает завтра утром, или я подаю на развод. Решай.
С этими словами Ася вышла из комнаты, оставив всех в шоке. Она поднялась на второй этаж, в маленькую спальню, которую свекровь так удачно «забыла» при распределении комнат, заперла дверь и легла на кровать, глядя в потолок.
Внизу раздавались крики. Антонина Павловна что-то возмущённо говорила, Света ей вторила, басил Олег. Саша, кажется, пытался всех успокоить. Потом послышались шаги на лестнице, и в дверь постучали.
— Ася, открой, — это был Саша. — Нам нужно поговорить.
Ася не ответила. Она не хотела сейчас разговаривать. Она хотела, чтобы её решение восприняли всерьёз.
— Ася, ну пожалуйста, — голос Саши звучал жалобно. — Открой. Они все расстроены. Мама плачет.
«Конечно, — подумала Ася, — Антонина Павловна всегда включает слёзы, когда другие аргументы не работают».
— Я всё сказала, Саша, — ответила Ася через дверь. — Либо они уезжают утром, либо я подаю на развод. Всё просто.
— Но это же шантаж! — возмутился Саша.
— Нет, это выбор. Я предлагаю тебе выбрать: или ты уважаешь меня и мои границы, или мы расстаёмся. Потому что я больше не могу жить так, будто моё мнение ничего не значит.
Саша помолчал, а потом сказал тихо:
— Я поговорю с ними. Попробую объяснить.
— Спасибо, — так же тихо ответила Ася и услышала, как его шаги удаляются по лестнице.
Утро выдалось солнечным. Дождь прекратился, и лужи во дворе блестели в ярких лучах. Ася проснулась рано, умылась и спустилась на кухню, чтобы сварить кофе. К её удивлению, на кухне уже была Антонина Павловна. Она сидела за столом, сложив руки перед собой, и выглядела непривычно серьёзной.
— Доброе утро, — сказала Ася, проходя к кофеварке.
— Доброе, — кивнула свекровь. — Я тут подумала о том, что ты вчера сказала.
Ася молча насыпала кофе в фильтр и включила кофеварку. Она не собиралась помогать свекрови в разговоре.
— Ты права, — неожиданно сказала Антонина Павловна. — Мы действительно ведём себя… не очень хорошо. Я никогда не задумывалась о том, как это выглядит с твоей стороны.
Ася повернулась к свекрови, не веря своим ушам. За все пять лет, что они с Сашей были женаты, Антонина Павловна ни разу не признавала своей неправоты.
— Я привыкла, что Сашенька всегда делает так, как я скажу, — продолжала свекровь. — Он же у меня один, я его одна вырастила, без отца… Мне казалось, что я имею право решать за него. И за тебя тоже, раз уж ты его жена.
— У вас нет такого права, — спокойно сказала Ася. — Ни за него решать, ни тем более за меня.
— Да, теперь я это понимаю, — кивнула Антонина Павловна. — Саша вчера много говорил со мной. Впервые за долгое время он действительно говорил, а не просто соглашался со всем, что я скажу. И знаешь, что я поняла? Что я сама вырастила его таким — не способным отстаивать своё мнение, не способным говорить «нет». Даже собственной матери.
Ася налила себе кофе и села напротив свекрови.
— И что вы теперь собираетесь делать? — спросила она.
— Мы уедем, конечно, — сказала Антонина Павловна. — Сейчас Света с Олегом собирают детей, Борис Иваныч уже в машине. Я просто хотела извиниться перед тобой, прежде чем мы уедем.
— Спасибо, — кивнула Ася. — Я ценю это.
— Только знаешь что, — Антонина Павловна наклонилась к Асе, — не дави на Сашу слишком сильно. Он хороший мальчик, просто… запутался между нами. Между мной и тобой.
— Я не давлю на него, — возразила Ася. — Я просто хочу, чтобы он научился отстаивать свои границы. И мои тоже, раз уж мы семья.
— Семья, — эхом отозвалась Антонина Павловна. — Ты права, вы семья. А мы… мы уже другая семья. Не твоя. И мне пора это принять.
Она встала из-за стола и направилась к выходу, но у двери обернулась:
— Только знай: я всё равно буду лезть не в своё дело, давать непрошеные советы и пытаться командовать. Я старая женщина, меня уже не переделаешь. Но теперь я хотя бы буду понимать, что это неправильно. И не обижусь, если ты поставишь меня на место.
С этими словами она вышла, оставив Асю в одиночестве. Через открытое окно доносились голоса — семейство Антонины Павловны грузилось в машину. Суетливо бегали дети, что-то командовала Света, басил Олег. Потом хлопнули дверцы, заурчал мотор, и машина тронулась с места.
Ася подошла к окну. На крыльце стоял Саша, провожая взглядом отъезжающую машину. Потом он повернулся и пошёл в дом. Через минуту он вошёл на кухню.
— Они уехали, — сказал он, глядя на Асю.
— Я вижу, — кивнула она. — Спасибо.
— Не за что, — пожал плечами Саша. — Ты была права. Это твоя дача, и ты имеешь право решать, кто и когда сюда приезжает.
— Дело не в даче, Саша, — покачала головой Ася. — Дело в уважении. В том, что ты никогда не встаёшь на мою сторону. Никогда не защищаешь меня перед своей мамой.
— Я знаю, — Саша опустил голову. — Я просто… не умею это делать. Не умею говорить «нет». Особенно маме.
— Тебе придётся научиться, — сказала Ася. — Если ты хочешь сохранить наш брак.
— Хочу, — быстро сказал Саша. — Конечно, хочу. Я люблю тебя, Ась.
— И я тебя люблю, — ответила Ася. — Но любви недостаточно. Нужно ещё уважение. И защита.
Саша кивнул. Он выглядел растерянным и немного испуганным, но в то же время в его глазах Ася видела решимость. Возможно, впервые за всё время их брака.
— Я буду учиться, — сказал он. — Обещаю.
— Хорошо, — кивнула Ася. — А теперь давай позавтракаем и займёмся крышей. Дождя сегодня не будет, судя по небу.
Она налила Саше кофе и достала из холодильника яйца для омлета. День только начинался, и впереди было много работы. Но Ася чувствовала, что что-то изменилось. Что-то важное сдвинулось с мёртвой точки.
Она не знала, сможет ли Саша действительно измениться. Не знала, сможет ли Антонина Павловна сдержать своё слово и хотя бы попытаться не вмешиваться в их жизнь. Но она знала точно: она больше не будет молчать. Не будет терпеть неуважение и пренебрежение. Не будет позволять другим решать за неё, как ей жить и что делать.
И это было самым важным изменением из всех.
Прошло два месяца. Ася сидела в адвокатской конторе, ожидая своей очереди. Папка с документами на дачу лежала у неё на коленях. На безымянном пальце левой руки больше не было обручального кольца.
После того утра, когда уехала свекровь с семьёй, Саша продержался ровно три недели. Каждый день он говорил, что будет учиться отстаивать границы, что изменится, что станет опорой для Аси. Но когда Антонина Павловна позвонила и сказала, что у неё день рождения, и она хочет отметить его на даче, «в кругу семьи», Саша просто промямлил в телефон: «Конечно, мама, мы будем рады».
Даже не посоветовавшись с Асей. Даже не спросив её мнения.
В тот вечер они крупно поссорились, и Ася собрала вещи. Она сняла квартиру и подала на развод. Саша звонил каждый день, умолял вернуться, обещал, что всё будет по-другому. Но Ася уже не верила. Да и не хотела верить.
— Асия Михайловна? — секретарь выглянула из кабинета. — Проходите, Виктор Семёнович вас ждёт.
Ася встала, расправила плечи и пошла к двери. Сегодня она переоформляла документы на дачу. После развода она решила её продать — слишком много неприятных воспоминаний связывалось теперь с этим местом.
Она не знала, что будет дальше. Не знала, сможет ли когда-нибудь снова кому-то довериться, создать семью. Но она точно знала, что больше никогда не позволит никому переступать через неё, игнорировать её чувства и желания.
Иногда нужно потерять что-то, чтобы обрести себя. И как бы горько это ни было, Ася не жалела о своём решении. В конце концов, уважение к себе дороже любых отношений, которые это уважение разрушают.
